Сеанс окончился. Рябинка вышла из кинотеатра, не зная, плакать ей или смеяться. «Будет что рассказать нашим,» — подумала она, наконец: чувство юмора победило. Она снова подошла к афишам и замерла, не зная, что ей делать.
— Терпеть не могу этих туземцев! — услышала она за спиной. Рябинка вздрогнула и обернулась.
Она увидела кудрявого мужчину лет тридцати. И глаза его, красные, словно воспалённые, и его белокурые, словно всклоченные волосы показались Рябинке отвратительными. Обращался он, между прочим, ни к кому-нибудь, а персонально к ней. Рябинка не сразу сообразила даже, что вопрос этот предназначался вовсе не для оскорбления — он был просто предлогом, чтобы подклеиться к одиноко стоявшей представительнице противоположного пола.
— Не любите? За что? — спросила она несколько вызывающим тоном.
— А за что их любить? От своих могучих не знаешь, куда деваться, а тут ещё эти… будут везде лазить. Огненная змея, — кудрявый кивнул на афишу, — это ещё цветочки. И выжженные поля и леса будут только началом.
— Началом чего? — насмешливо спросил, подходя, худой, со впалыми щёками мужчина постарше. Его вид тоже не вызывал у Рябинки особой симпатии.
— Началом конца, — мрачно ответил Кудрявый. — Дураки пусть радуются, а я знаю, что говорю.
— Ну-ну, — примиряюще сказал худощавый. Взгляд его скользнул по Рябинкиному лицу… Очевидно, что-то привлекло внимание этого субъекта в её внешности, потому что он принялся разглядывать её почти в упор.
Это было очень неприятно, и Рябинка отошла от афиши. Оглянувшись, она увидела, что оба мужчины смотрят ей вслед и о чём-то переговариваются между собой. Тогда она снова шмыгнула в вестибюль кинотеатра и взяла билет на ближайший сеанс. Оказавшись в фойе, она поднялась вверх по лестнице и увидела несколько рядов кресел и большой сиреневый экран во всю стену. Там сидело до-вольно много народа. Оказалось, там был еще один зал — зал хроники дня — не только Рябинка интересовалась последними правительственными новостями.
«Передаём продолжение совещания Совета Безопасности», — прозвучало с телеэкрана.
Рябинка приискала себе местечко в середине третьего ряда. Она прошла и села. И вовремя! Зал быстро наполнялся людьми, и скоро все кресла оказались заняты. Те, кому не хватило места, уселись на подоконниках, а некоторые пристроились прямо на мягком полу, покрытом ковром. Всё это показалось Рябинке очень странным, но она приняла невозмутимый вид и повернула лицо к сиреневому экрану.
На экране возникла надпись: «Ф.М. Кенсоли».
— Я не знаю и не нашла никого, кто обладал бы достаточными знаниями для того, чтобы осуществить увиденное. Если это мистификация, то коллективная. Но…
— Это не мистификация! — из телеприёмника на Рябинку глянуло хорошо знакомое ей лицо — лицо Марие. — Мы видели её! Эльмар был там, когда она вообразила рощу с озером!
Таиров:
— Постой! Выходит, это не туземец, а туземка? Как она выглядит?
— Вот так.
На экране появилось карикатурное изображение большеротой девицы чахоточного вида — точнее сказать, уродца в голубом комбинезоне стильного покроя. Это был еще один удар по Рябинкиному самолюбию: какого бы скверного мнения она ни была о своей внешности, но до сих пор она считала, что до нижних пределов безобразия ей далеко. Отделка на ее комбинезоне была изображена очень тщательно, и это добивало больше всего.
— Эльмар говорит, что, если она была у нас в гостях…
Лицо Эльмара:
— И совсем не из-за этого! Просто она хорошая. Ум у неё есть. Никакой опасности для нашей планеты она не представляет.
Сзади Рябинки кто-то тихо, но насмешливо сказал:
— Видишь, как он её защищает?
И другой ему ответил:
— Ерунда, всё равно её обезвредят.
Оба голоса показались Рябинки знакомыми. Она встревожено обернулась… Позади неё сидели именно те двое, которых она видела возле афиш. Пронзительные глаза худощавого скользнули по её лицу, и ей показалось, что он воззрился на неё каким-то особенным, странным взглядом. Она встала и начала пробираться к выходу.
Это был наивернейший способ обратить на себя внимание. Лица большинства зрителей, конечно же, повернулись к ней. Если бы Рябинка в состоянии была сохранять хладнокровие, всё бы, может, и обошлось, но она занервничала. Ей был чужд этот зал, битком набитый чужими, втихаря переговаривающимися друг с другом людьми, вслух высказывающими свои впечатления о её появлении. Они обсуждали, как она опасна, и почему её необходимо во что бы то ни стало откопать.
Это было ужасно! И совершенно неожиданно для неё. Почему? За что? И, когда, выбравшись из ряда, она повернулась и пошла к двери, кто-то под свежим впечатлением узнал её и закричал на весь зал:
— Смотри-ка! Она!
Рябинка инстинктивно вздрогнула и бросилась бежать. Вполне естественно, люди, сидящие в зале, повскакивали со своих мест и бросились за ней вдогонку. Что тут началось! Наверное, ни разу со времени своего основания городок не видел такого кросса!
Рябинка, которая у себя в институте вовсе не занимала первых мест в беге на длинные дистанции, летела сейчас, как ветер. За ней, разрастаясь, как снежная лавина, неслась толпа. Но так как никто из догонявших не знал, зачем он, собственно говоря, бежит и что он будет делать со своей добычей, то соревнования выиграла Рябинка. Она вскочила в свою машину и стрелой взвилась в воздух как раз, когда ей уже наступали на пятки.
Оказавшись в воздухе, наша героиня приободрилась. Естественно, кое-кто из догонявших тоже кинулся к своему летательному аппарату, но преимущество теперь было у Рябинки. Прибавив скорость, она легко оторвалась от неприятного эскорта, и скоро лишь несколько быстро уменьшающихся точек свидетельствовало, что кое-кто не потерял надежды её настигнуть.
Вдруг ракетка резко замедлила движение, потеряла управление и пошла вниз. Все дальнейшее, наверное, произошло очень быстро, но когда Рябинка впоследствии вспоминала события, этот временной интервал казался ей безразмерным.
Итак, Рябинка почувствовала, как над ее головой пронесся ветер. Она подняла глаза — верха кабины как не бывало, и части передка тоже. Ее шевелюра немедленно растрепалась, волосы полезли в глаза, и правая рука непроизвольно поднялась, чтобы поправить прическу. Заколка — камушек — попытка открыть дверцу кабины (открыла) — прыжок в сторону — парашют.
Вспышка взрыва на скалах низу (ракетка упала) — звук падения — пролет на парашюте над грядой скальных россыпей — приземление (Ух!). Далее по новой: материализация ракетки — полет по восходящей — раз-герметизация — … — ну, и так далее. С той разницей, что довелось не приземляться, а приводняться.
Больше Рябинка подниматься в воздух не стала. Моторный катерок — вот максимум, на что хватило ее решительности, и то после того, как она вдоволь наплавалась вокруг исчезающего под водой парашюта. Да и мотор своего нового средства передвижения Рябинка включила не сразу. Она забралась в катерок, протянула руку к пульту — да и застыла. На нее задним числом навалился страх. Он подкатывался к ней волнами моря, по которому медленно дрейфовал ее катерок, и раз за разом Рябинка медленно разбивалась об острые, стремительно приближавшиеся скалы.
Руки Рябинки дрожали, и разум туманился, и она долго сидела неподвижно, пока не почувствовала, что если не предпримет что-либо немедленно, рискует потерять рассудок. Тогда она стряхнула оцепенение и направила катерок туда, где, как она помнила, обозревая планету из космоса, должен был находиться еще один континент. Правда, находился он далековато по любым меркам, но именно этот факт и радовал Рябинку — она нуждалась в осмыслении происходящего. А думать ей ужасно не хотелось, и она бесцельно неслась по свинцово-серой зыбкой поверхности, пока на горизонте не возникла крошечная точка, превратившаяся вскоре в маленький островок.
Руки Рябинки направили катерок к берегу, а глаза принялись искать укромное местечко для приведения в должный порядок нервной системы. Кинув якорь в центральной бухточке, Рябинка сошла на берег. Она выбрала для этого местечко поглубже, под кручей, и провела сходни — в общем, выбрала точку повыше, чтобы было откуда обозреть окрестности. Пробравшись сквозь кустарник, она очутилась на открытом месте.
Картина, которую она увидела, могла кого угодно поразить своим мирным видом. Всюду, куда ни кинь взгляд, располагались обработанные участки земли: поля, сады. Где-то вдалеке виднелись какие-то строения, четыре крошечных водоёма и луга со стадами дополняли картину.
Поля тоже были небольшими и какими-то пёстрыми: там росло всего помаленьку. Люди, которые трудились на полях и огородах, тоже были в большинстве своем маленькими, словно пигмеи. Несомненно Рябинка видела детей, и вид ребятни, деловито копошившейся между грядами с лопатами и ведрами, вымел из Рябинкиной впечатлительной головушки тревогу и ужас. Все это очень походило на трудовой колледж.
И в самом деле, не сваляла ли она дурака, сбежав от людей?
Однако принять какое-либо конструктивное решение Рябинке снова не дали. Не успела она постоять на жёлтом песочке и вдохнуть полной грудью свежего насыщенного кислородом ветерочка, как из-за ствола ближайшего дерева вынырнула девочка лет тринадцати. Протянув руку раскрытой ладонью вверх, девчонка важно заявила:
— Предъяви пропуск!
Рябинка отпрянула: Неужели глаза её обманули, и она попала в очередную переделку, приняв за школьный городок нечто тщательно скрываемое и потому опасное? «Да нет, должно быть, частное владение или какой-нибудь колледж,» — решила она, но на всякий случай спросила:
— А куда я попала?
Девчонка подозрительно посмотрела на неё и снизошла до объяснения:
— Ты на Катрене. — И понимающе добавила: — У тебя авария, что тебя сюда занесло?
Хотя напористость этой юной хранительницы собственной территории и была неожиданна для Рябинки, в общем и целом она была привычнее для нашей землянки, чем подарок Эльмара и гостеприимство Мартина. С подобной ребятнёй Рябинка знала, как разговаривать.