Последние плавания с Гаваи’и (местное произношение полинезийского названия «Гаваики») на архипелаг, открытый, по преданию, Опу’у-ка-хонуа, совершил жрец Паао. Судя по гавайским генеалогиям, это произошло в 1275 году. В дальнейшем сношения между Гавайскими островами и Центральной и Восточной Полинезией прекратились и возобновились только пять столетий спустя после экспедиции Дж. Кука.
Всего семьдесят пять лет отделяют плавание Паао от последнего похода полинезийского флота на Ао-теа-роа. Это еще раз наводит на мысль о том, что какие-то изменения, происшедшие в XIII–XIV веках, привели к прекращению связей Центральной и Восточной Полинезии с наиболее отдаленными землями, которые заселили ее сыны.
О связях между Гаваики и Гаваями свидетельствуют не только полинезийские предания и легенды, но и исследования современных специалистов морского дела, в частности работа капитана Хейена, упомянутая выше. По его мнению, прямой переход с Таити на Гаваи мог совершаться за шестнадцать дней, а с острова Нукухива (Маркизский архипелаг) — немного более чем за тринадцать дней. Хотя плавание по первому маршруту более продолжительно, Хейен считает его вполне естественным и соответствующим погодным условиям. Близость к широте Гавайских островов можно было определить по высоте Полярной звезды над горизонтом. Направление ветров и течений особенно благоприятствовало такому плаванию.
На переходе Нукухива — Гаваи юго-восточный и восточный пассаты позволяют ладье идти на север. Достигнув полосы северо-восточных пассатов, та же ладья, следуя по ветру, оказывается у Гаваев или неподалеку от них с наветренной стороны. На обратном пути, если мореплаватели минуют Нукухиву, они почти наверняка заметят острова Туамоту, расположенные в 450 милях к юго-западу.
Полинезийский Колумб
О многих полинезийских мореплавателях сложены сказания и легенды, память о них жила и живет в веках. Однако самый выдающийся из них остался неизвестным. Мы не знаем, как его звали, когда он жил. Но великий подвиг полинезийского Колумба нельзя подвергнуть сомнению. Чтобы убедиться в этом, не надо изучать фольклор, исследовать метеорологические и гидрологические условия; достаточно на одном из островов Полинезии отведать вкусного питательного батата, за которым, по преданиям, отправлялись на старую родину потомки мореходов, переселившихся на Гаваи и в Новую Зеландию.
Батат, как и сами мореходы, имеет свою прародину, но находится она не в Океании и даже не в Азии, а в далекой Южной Америке. Вопрос этот решен ботаниками. Он имеет большое значение для истории географических открытий.
Сладкий картофель не мог быть завезен в Полинезию испанскими завоевателями страны инков: они не бывали на Гаваях и в Новой Зеландии, где эта культура появилась задолго до появления европейцев в Тихом океане.
Значит, она была доставлена в Океанию до открытия Америки Христофором Колумбом. Тур Хейердал, взгляды которого расходятся с мнением большинства ученых, согласен, однако, с тем, что полинезийцы побывали в древнем Перу — на южноамериканской родине батата.
Мы знаем, пишет Хейердал, что в эпоху расцвета навигационного искусства полинезийцев, то есть примерно в XIII веке, дальность плавания их судов позволяла преодолеть расстояние Гаваи — Таити и обратно (2300 миль).
Расстояние от острова Пасхи (Рапануи) до Южной Америки меньше (оно составляет 2030 миль. — Авт.).
«Не только возможно, но и весьма возможно, — продолжает норвежский ученый, — что отдельные парусные суда полинезийцев смогли пробиться к Южной Америке».
Те Ранги Хироа полагает, что ладья, доставившая батат, отправилась в путь незадолго до начала XIII века, причем не с острова Пасхи, а из Центральной Полинезии.
Хотя остров Пасхи и ближе к Америке, экспедиция не могла быть снаряжена на этом острове из-за отсутствия строевого леса, необходимого для сооружения большой ладьи. Остров Пасхи не мог быть использован и в качестве промежуточной базы, ибо любой путешественник, который проплыл бы по морю более 1000 миль, направляясь с ближайшего острова Восточной Полинезии, остался бы на острове Пасхи и не пошел бы дальше. Те Ранги Хироа полагает, что экспедиция надеялась обнаружить землю недалеко от отправного пункта, но, поскольку в восточных морях почти нет островов, мореплаватели были вынуждены продвигаться вперед, пока не достигли южноамериканского берега.
Ближайшими островами, с которых такая экспедиция могла отправиться в путь, были Мангарева и Маркизские. Экспедиция с Мангаревы должна была встретить на своем пути остров Пасхи и обосноваться там. Но даже если бы ладья продолжала свой путь, она достигла бы американского берега южнее Перу, а там к батату не применяется название «кумар» (на диалекте северного Перу батат именуется «кумар», а в Полинезии— «кумара»). Свободное открытое море между Маркизскими островами и Северным Перу не давало возможности сделать остановку в пути. Поэтому новозеландский ученый считает, что мореплаватели, достигшие Южной Америки, отправились в путь с Маркизских островов.
Правда, от Маркизских островов до Северного Перу более 4000 миль. Это значительно превышает все известные данные о дальности плавания океанийских ладей. Однако, по мнению Те Ранги Хироа, при наличии благоприятного ветра они могли идти со скоростью 7 миль в час (что вполне допустимо) и проделать путешествие за три недели с небольшим.
Необычные условия жизни на огромном и совершенно чужом материке заставили океанийцев пуститься в обратный путь через океан. С собой они везли бесценное сокровище — клубни кумара.
За последнее время ученые предприняли попытку установить хотя бы самую приближенную дату этого необыкновенного путешествия. Новозеландский ученый Макнэб отмечает, что в местности Пунта-Гранде (Перу) батат, по данным радиоуглеродного анализа, культивировался уже около 2500 года до н. э. Около 1850 года до н. э. в той же местности появилась низкосортная кукуруза. Около 750 года н. э. в сельском хозяйстве Перу произошел переворот — был введен новый, значительно улучшенный сорт этого растения.
Макнэб считает, что полинезийско-перуанские контакты происходили до этой даты, ибо, познакомившись с новым сортом кукурузы, полинезийские мореплаватели, конечно, взяли бы его с собой, как и батат. Низкосортная кукуруза, которая выращивалась до 750 года, могла не привлечь их внимания.
Новозеландский ученый приходит далее к выводу, что океанийский Колумб происходил с островов Западной Полинезии, ибо, по данным радиоуглеродного анализа, заселение Восточной началось около 950 года.
Это интересная и убедительная гипотеза. Но кем же все-таки был мореплаватель, подаривший своему народу батат?
Сказания и генеалогические предания океанийцев, как и скандинавов, повествуют большей частью о подвигах представителей правящей верхушки, выделившейся из недр родового общества. А если путешественник не был знатен и не вел свой род от богов? Не потому ли остался он неизвестен, как тысячи и тысячи умельцев, изобретателей, художников и иных тружеников и творцов, чьему гению и дерзанию человечество обязано всем?
И сейчас простые океанийцы остаются отважными мореплавателями.
Несколько лет назад в Англии состоялось очередное ежегодное присуждение золотой медали Королевского Общества человеколюбия. Медаль выдается за величайший в пределах Содружества наций акт героизма при спасении людей. На сей раз ее получил полинезиец по имени Тиху Макимаре, уроженец острова Манихики.
Приключение началось обыденно. Четверо друзей отправились на парусной лодке в плавание, которое должно было продлиться всего восемь часов. Шестьдесят четыре дня спустя трое из них достигли суши, пройдя 2000 миль по величайшему из океанов.
Ветер унес лодку за 1000 миль от берега. Но это было еще не самое страшное. Однажды люди, уже истощенные четырехнедельным плаванием и голодной диетой, очутились в воде — лодка перевернулась. Тут-то и показал себя во всем блеске ловкости, ума, сноровки и подлинной самоотверженности полинезиец Тиху Макимаре. Ныряя бесчисленное число раз, он голыми руками развязал набухшие от воды узлы канатов, убрал паруса.
После этого ему удалось, снова перевернув лодку, поставить ее в нормальное положение. Между тем один из товарищей Тиху Макимаре обессилел и стал тонуть. Макимаре еще раз нырнул и вытащил его.
Приближается время, когда освободившиеся от колониального гнета океанийцы снова станут народом мореходов — подобно норвежцам, потомкам викингов Запада. Их ученые вместе с учеными других частей света полностью восстановят истину о подвигах тех, кто первыми открыл и заселил бесчисленные острова Великого океана. И тогда на картах Океании появятся имена отважных, которые донесли до нас древние сказания.
На земле маори
Итак, после переселения на Ао-теа-роа потомки полинезийских мореплавателей — маори отказались от дальних плаваний. Но прибрежные племена продолжали выходить в море на ловлю рыбы, а те, кто заселил внутренние области, совершили еще один подвиг, достойный их мужественных предков: землепроходцы-маори подробно обследовали два больших острова Новой Зеландии, стойко преодолев многочисленные препятствия, которые воздвигала на их пути природа: плоскогорья, изрезанные глубокими депрессиями, цепи крутых и высоких гор, вершины которых порою покрыты снегом, непроходимые болота. Особенно изобилует грозными преградами Южный остров — на его карте и сейчас еще имеются «белые пятна».
История исследования европейцами Новой Зеландии очень напоминает то, что происходило в Австралии. И здесь аборигены охотно делились с пришельцами своими познаниями, выручали их из бед, принимали активное участие в экспедициях, организуемых англичанами. И здесь колонизаторы отплатили местным жителям злом за добро. Они использовали сведения, полученные от аборигенов или с их помощью, для того, чтобы лишить гостеприимных хозяев земель отцов и дедов. Только отчаянное сопротивление маори (война продолжалась тридцать лет — с сороковых по семидесятые годы