Этот географический подвиг был совершен без всякого участия вооруженных сил — мирными купцами, проповедниками и паломниками.
Установить, кто первым открыл регулярное сообщение между Индией и Китаем, — задача весьма сложная. Можно предположить, что инициатива в этом деле принадлежала индийцам. Индия была родиной буддизма, который проник оттуда в Китай уже в самом начале нашей эры. Между тем первый китайский буддист, о котором известно, что он совершил паломничество в Индию (Тао Нань), побывал в этой стране только в 316 году. К тому же в начале нашей эры во многих населенных пунктах Таримского бассейна (Кашгар, Яркенд, Хотан и другие) существовали колонии индийских купцов.
В IV веке путешествия по религиозным мотивам стали обычными. В 398 году в Китай прибыл из Индии ученый буддист Буддхабхадра. Маршрут его был смешанным: из Северной Индии в Индокитай он добрался по суше, а затем сел на корабль и отплыл в Китай. Здесь он несколько лет занимался переводом на китайский язык священных книг буддистов. Помощником его стал местный монах Фа Сянь.
Как бы в ответ на приезд Буддхабхадры Фа Сянь совершил сухопутное путешествие в Индию. Он воспользовался маршрутом через оазисы Тарима, Гиндукуш и Северную Индию, а обратный путь на родину проделал по морю.
Как справедливо замечает советский автор Я. М. Свет, Фа Сяню уже ничего не приходилось открывать и осваивать на этой гигантской кольцевой трассе, ибо за шесть веков, которые истекли со времени странствований Чжан Цяня, китайские и индийские путешественники создали совершенную и разветвленную систему межазиатских связей.
В VII веке той же системой связей воспользовался китайский паломник Сюань Цзан. Путешествие его продолжалось шестнадцать лет. Через Центральную Азию он проник в Индию, а затем исходил эту страну вдоль и поперек. Книга Сюань Цзана о его странствиях («Записки о странах Запада») представляет большой интерес и для географов и для историков.
Золотой мост
Упадок, а затем и падение Рима надолго превратили Западную Европу в отсталую окраину Евразии. На протяжении многих веков (по крайней мере до XIII столетия) жители этой окраины, за исключением норманнов, почти не сделали географических открытий, внесли мало нового в науку о Земле.
Но античная культура не исчезла бесследно, как не прекратились и связи между народами Запада и Востока. Связующим звеном между ними долгое время была Восточноримская империя— Византия. Владения ее первоначально находились в Европе, Азии и Африке, потом — только в Европе и Азии и, наконец, уже накануне падения этой империи — в одной лишь Юго-Восточной Европе.
Основоположники марксизма отметили выдающуюся роль Византии и ее столицы в торговом и культурном обмене. Константинополь они называли золотым мостом между Востоком и Западом.
Сочинение александрийского купца Козьмы Индикоплова было шагом назад по сравнению с достижениями античной науки. Его теоретическая часть представляет собой беспомощную попытку опровергнуть взгляды Птолемея. Но описательная часть труда говорит о том, что прогресс знаний не прекратился и в этот период. Козьма никогда не бывал, например, в Китае, но знал об этой стране куда больше Птолемея.
В истории накопления и распространения географических знаний большую положительную роль сыграли несториане. Гонения христианской церкви способствовали их расселению по всему Востоку. Из их среды вышло немало выдающихся путешественников средневековья. Несторианские купцы — сирийцы и персы — сообщили Козьме географические сведения, которые определяют ценность его труда. Он следовал за сирийцами в те географические пункты, <в которых давно существовали их колонии и фактории.
Именно на практическом опыте, а не на умозрительных представлениях было основано утверждение Козьмы о том, что путь по суше в Страну шелка куда короче морского пути через Цейлон. Он указал, что, господствуя на первом пути, персы всегда имеют возможность получать большое количество шелка-сырца. Из рассуждений Козьмы о протяженности Земли можно извлечь данные о торговом пути, который соединял в ту пору пределы известного ему мира — Китай и Испанию. Этот путь, как и прежде, проходил через Среднюю Азию, Персию и Византию. Постоянные связи существовали также между Средней Азией и Индией.
Вероятно, до XIII века никому из путешественников, за исключением Гань Ина, не удавалось пройти из конца в конец трудный путь от Китая до Передней Азии. Но купцы, послы и проповедники разных вер передвигались из страны в страну порою на огромные расстояния.
Когда Козьма Индикоплов заканчивал работу над «Христианской топографией», то есть около 550 года, состоялось путешествие, оставившее глубокий след в экономике Византии. К этому времени китайский шелк ввозился в Переднюю Азию и Европу не одну сотню лет. Однако никто из тех, кто выделывал и носил шелковые ткани, не смог бы ответить на вопрос, который кажется сейчас совсем простым: а что же такое шелк? Каждый мог забрать с собой из Китая сколько угодно шелковой ткани и пряжи, но под страхом смерти запрещалось вывозить за пределы страны семена тутового дерева или яйца бабочки — тутового шелкопряда.
Византийская знать переплачивала персам и другим посредникам в торговле шелком баснословные суммы. К тому же в период частых конфликтов между Византией и Ираном подвоз шелка и вовсе прекращался. Эти трудности и способ их преодоления отражены в известном сказании. В нем рассказывается, что к византийскому императору Юстиниану однажды явились два монаха — очевидно персы-христиане. Они предложили раскрыть ему китайский секрет и даже научить его подданных разводить шелк. Юстиниан обещал щедро наградить монахов, которые вовсе не были равнодушны к благам земным, и те отправились в Страну шелка — Серинду. Долгое время полагали, что Серинда — это родина шелка — Китай. Однако чтобы выполнить свое обещание, монахам вовсе не было надобности путешествовать так далеко.
Несмотря на все усилия китайских властей, секрет шелка постепенно распространялся вдоль шелковых путей на запад. Этот процесс получил образное отражение в китайской легенде о принцессе, нарушившей императорский запрет. Принцессу выдали замуж за владетеля княжества Хотан, которое тогда было соседом Китая на северо-западе. Девушка очень любила вышивать по шелку. Чтобы шелк всегда был у нее под рукой, она спрятала в чашечках цветов яйца бабочки-шелкопряда и семена тутового дерева, а чашечками цветов украсила свою парадную прическу.
Определенно известно, что в V веке в княжестве Хотан, которое было тесно связано со своим соседом Китаем, уже занимались шелководством. А в середине VI века яйца шелкопряда можно было добыть и в Согдиане (позднейшей Бухаре). Отсюда-то и могли доставить их Юстиниану персидские монахи или иные лазутчики. Вскоре Сирия в свою очередь стала страной процветающего шелководства. Однако она не могла полностью удовлетворить потребности византийской и европейской знати в шелке, и ввоз его из Китая еще долго сохранял свое значение.
Связи между Византией и Средней Азией продолжали развиваться и в третьей четверти VI века, когда Согдиана стала частью огромной, но недолговечной империи — Тюркского каганата. В шестидесятых годах в Персии, а затем и в Византии побывали в качестве послов этого государства согдийцы и тюрки, которые вели переговоры о торговле шелком. Фактическим главой обоих посольств был согдиец Маннах. Чтобы достигнуть Константинополя, минуя иранские владения, второе посольство Маниаха перевалило через Кавказские горы.
Не менее трудный путь проделало ответное византийское посольство во главе с киликийцем, то есть уроженцем Малой Азии, Симмархом. В сопровождении Маниаха и его спутников византийцы достигли ставки кагана Дизибула, предварительно побывав в столице хорезмийцев. Где именно находилась эта ставка, когда туда прибыло посольство из Константинополя, с точностью сказать невозможно. Р. Хенниг считает, что для встречи с каганом послам пришлось добраться до Алтая. Позднее ставка была определенно перенесена в Талас, в нынешнем Казахстане. Исходя из обратного маршрута византийского посольства, Хенниг так определил путь, пройденный им в сторону резиденции Дизибула: от Трапезунда (Трабзона) к реке Риони, через Кавказский хребет к Кубани, затем вдоль северных берегов Каспийского и Аральского морей к Сырдарье и после заезда в Согдиану — на Алтай.
Обмен посольствами продолжался до начала восьмидесятых годов VI века, когда тюркская держава распалась, а затем была поглощена Китаем. Но и за этот короткий срок в Константинополе успела возникнуть тюркская колония.
Так, несмотря на опустошительные войны и религиозные распри, VI век ознаменовался усилением торгового обмена по морю и суше, дальнейшим накоплением географических знаний.
Войны и смуты часто прерывали сообщение по Великой шелковой дороге, но не прекращали его полностью. Это видно из того, что в VI–VIII веках в Китае систематически бывали посольства с Запада: в 519, 555, 567 и 638 годах — персидские, в 643, 711, 719, 742 и 744 годах — византийские.
Несторианские монахи продолжали проповедовать в далеких краях с таким же рвением, как и буддийские. В XVII веке в Северо-Западном Китае была найдена стела с надписью на сирийском и китайском языках. Надпись эта относится к 781 году и свидетельствует о широком распространении христианства в Китае. В ней упоминается также христианский монах Олопен. Это имя является не поддающимся расшифровке искажением какого-то другого. Поскольку надпись составлена на сирийском языке, многие ученые считают, что Олопен был сирийцем.
Ко времени путешествия Олопена Сирия уже около полутораста лет входила в состав новой великой державы, созданной завоеваниями арабов. За тридцать лет до установки стелы арабские войска, поддержанные коренным населением Средней Азии, разгромили на Таласе китайскую армию. Образование арабской мировой державы — халифата — имело важное значение для распространения географических знаний.