– Ты тоже играешь на дудке.
– Крысолову положено. Крысы слушают дудку.
– Тебя дьявол учил?
Уилл весело рассмеялся.
– Нет, дьявола я не встречал. Ни крысиного короля, ни дьявола. Вот беда!.. А учился я… Ну-ка взгляни, – Уилл раскладывал плащ, чтобы Джеймс увидел подкладку. – Тут написано, как приготовить крысиный яд. Тебе небось буквы видеть не приходилось? Эта буква зовётся… (С третьего раза Джеймс узнавал уже много букв.) Но буквы мало знать, чтобы надписи понимать. Надо специально учиться. Я за этой наукой даже за море ездил. И плащ этот – он особенный. Я в наследство его получил – когда мой учитель умер. Он мне заместо учёной книги. А ещё как улитке панцирь – носить и в жару, и в холод. Этот плащ, если хочешь, даже сны навевает.
Джеймс разглядывал замусоленную подкладку и согласно кивал. Он, как только увидел Уилла, сразу понял, что плащ непростой.
– А что, про крыс есть наука?
– А то! Да ещё какая! Чтобы с крысами дело иметь, надо их как следует знать. Как думаешь, сколько я крыс повидал? Больше, чем звёзд на небе. И знаешь, что я скажу? Это очень умные твари. В чём-то они как люди, а в чём-то – лучше людей.
– Лучше людей? – Эта мысль Джеймсу не очень понравилась. – А что ж тогда их травить, если они хорошие?
– Я не сказал «хорошие». Я сказал «лучше людей». Крысы, к примеру, с крысятами очень ласковы: не кусают их, не колотят. Заговоров не плетут. Они, конечно, могут затравить чужака. Но из своей семьи никого никогда не прогонят.
– Ты так о них говоришь… Будто бы ты их любишь…
– С чего это мне их любить? Но надо иначе смотреть. Крыса – враг человека. От неё много зла. Чума от неё, к примеру. Но врага надо уважать. Может, ты слышал когда-нибудь про Ричарда Львиное Сердце?
Нет, Джеймс не слышал про Ричарда.
– Это один король. Он жил в давние времена. И однажды отправился отвоёвывать Гроб Господень. Далеко-далеко за море. И там его главным врагом был мусульманский король по имени Саладин. И этот король мусульманский знаешь что говорил?
Джеймс мотал головой и не сводил глаз с Уилла.
– Саладин говорил, что счастлив драться с достойным врагом. Это для воина честь. Это значит, воин себя уважает.
Джеймс немного подумал:
– А крысы – достойный враг?
– Крысы – умные твари. И потому я тоже себя уважаю. Я так себя уважаю, Джеймс… Эмма-то нас не слышит? – Тут Уилл почему-то забывал осторожность и начинал говорить очень громко. – Как я подумаю, Джеймс… Ох, что приходит мне в голову! В порту очень много крыс. И они всё плодятся, плодятся. С каждым днём их всё больше и больше. А скоро станет так много, что они сумеют захватить целый флот. Ни какой-то один корабль, а целый флот галеонов. Ну, к примеру, голландских, – Уилл прищуривался, словно хотел разглядеть что-то в воздухе. – Да, крысы захватят флот! – говорил он уверенно и так странно качал головой, что Джеймс не совсем понимал, нравится это Уиллу или наоборот. – Если крысы захватят флот, это ж какая беда! Выйдет голландский флот в море, а крысы перепортили все запасы. Морякам тогда трудно придётся. Ты понимаешь, Джеймс? (Джеймс согласно кивал.) Что тогда делать?
– Они позовут крысолова. Тебя позовут спасать флот! – эта догадка приводила Джеймса в восторг.
– Вот именно, парень! Вот именно! – Уилл разделял восторг Джеймса. – Ты знаешь, сколько денег я смогу заработать?
Ещё в большем восторге Уилл и Джеймс пересчитывали воображаемые монеты.
– И тогда… – Уилл светился подлинным вдохновением.
– Тогда… – поддерживал его Джеймс.
– Я бы пришёл и сказал… Я бы сказал: «Слушай, Эмма…»
Тут мысль Уилла внезапно теряла свою дерзновенность.
И как Джеймс ни старался:
– Ты бы сказал: «Слушай, Эмма!»… – Уилл не мог придумать завершение этой истории.
И Эмма за стенкой что-то роняла на пол.
– Она нас слышит, – Уилл прикладывал палец к губам.
Джеймс пожимал плечами: подумаешь!
– Слушай, Уилл, а скоро тебя позовут голландцы?
– Ну, быстро, Джеймс, не получится. Тут надо набраться терпения. Крысолову приходится ждать, когда его позовут. Или погонят прочь…
Эмма опять что-то роняла на пол – на этот раз что-то тяжёлое.
– Смотрите! Смотрите! А-а-а-а!.. – На улице закричали, завыли на разные голоса.
– Что это, Джеймс? – Эмма растерялась.
– Кричат… А чего кричат-то? – Джеймс напряжённо прислушивался. – Надо глянуть. Пойдём?
Они выскочили на улицу. Люди стояли, окаменев от страха, запрокинув головы к небу. Джеймс тоже взглянул на небо и почувствовал, как леденеет у него в животе. В небе творилось что-то ужасное.
– Огненные шары!
– Двухголовый дракон! Смотрите, сейчас он заденет шпиль собора Святого Павла!
– Никакой не дракон. Это всего лишь комета. Две кометы над Лондоном!
– Они сейчас упадут! Они разрушат наш город.
Но кометы вскоре исчезли, прочертив на небе дугу. Даже их след растаял. Всё небо, как прежде, теперь занимали тяжёлые серые тучи.
– Ну, вот и всё. Улетели. А вы кричали: разрушат…
– Может, ещё и разрушат.
– Ах, глаза у вас есть?
– Кометы… Кометы предвещают беду.
– Неужто снова война?
– А бывает, перед чумой.
– Чума? С чего это вдруг чума?
– Как с чего? Божья кара.
– Можно подумать, Бог карает только чумой…
На следующий день Эмма с Джеймсом оказались в приходе Сент-Джайлс. Там бродил человек с огромным крестом на шее, чёрный плащ на голое тело. Говорили, что он святой. Он ходил по улицам и выкрикивал: «Кайтесь! Грязь! Грязь! Грязь! Всюду грязь человеческая! Отриньте её! Извергните! Или вам не спастись от беды!»
Вокруг проповедника собирался народ:
– Святой отец! Что нам делать? Научи нас, святой отец!
Проповедник обводил толпу мутным взглядом:
– Очиститесь! Извергните нечистых существ из домов. Гоните их прочь из города!
– Кто они? Назови! – требовала толпа.
– Кошки! Исчадия ада! Ведьминские отродья! Дыхание кошки порождает чуму! О! – всем стало понятно, что проповеднику вдруг привиделась мерзкая кошка. Он затрясся, заскрежетал зубами. – Кошки и крысоловы. Фигляры, комедианты… Нечестивцы, они паясничают, искажают лик божий. Гоните их всех взашей. Очистите город от скверны!
– Комедианты – ладно… А без крысоловов-то как же? Кто тогда будет выводить у нас крыс?
Все вытянули шеи и повернули головы. Вокруг спросившего тут же образовалось пустое пространство. Это был булочник Томас с улицы Пудинг-лейн. Крысы ему досаждали. Однажды испортили сразу десять мешков с мукой. Он не раз обращался к Уиллу.
Отец Бернард застыл и прищурил глаза, словно хотел разглядеть что-то в трещине мостовой.
– Крысолов? Крысоловы продают душу дьяволу! Они заставляют крыс подчиняться себе, знают секреты ядов. Они хитры. Они сами насылают нам крыс! А потом являются, чтобы от них избавлять. Лицемеры! Гоните их прочь! Как если б вы гнали грех в образе человека.
Эмма испуганно слушала речи отца Бернарда. Когда они подходили к дому, она нервно огляделась по сторонам:
– Его не могли увидеть… Он всегда приходил в темноте…
– Из-за этого голого болтуна ты теперь не пустишь Уилла? Он попросится заночевать, а ты возьмёшь и прогонишь? – Джеймс не мог себе это представить.
– Это святой отец, – с силой сказала Эмма и отвесила Джеймсу затрещину.
Но ей не пришлось прогонять Уилла: он больше не приходил.
«Убийца! Чёрный убийца бродит по улицам Лондона!»
Безутешную Мэри теперь что ни день видели у городского фонтана. Она стонала, заламывала руки, выла и причитала: «О! Этот чёрный убийца повсюду! Имя его – Чума. То он является в образе человека. То превращается в крысу. Бойтесь пить эту воду. В ней тоже таится чума. Бойтесь дышать этим воздухом. Он отравлен чумой!»
К Безутешной Мэри давным-давно все привыкли, и горожане не обращали внимания на её причитания. Они приходили к фонтану брать воду для своих нужд и грубовато требовали, чтобы Мэри оттуда убралась. Однако Мэри водилась с кладбищенским сторожем. И с некоторых пор она не просто стонала.
«Сегодня ночью в приходе Сент-Джайлс Чума убила семь человек: пять праведных христиан и двух невинных младенцев. О горе нам! Чёрный убийца бродит по улицам Лондона!»
«Сегодня утром на кладбище похоронили всё семейство сапожника Джона. Чума поразила тринадцать его детей, его самого и жену».
«На Друри-лейн больше нет дома, который не навестила Чума».
Теперь горожане, как только видели Безутешную Мэри, сразу бросались к ней:
– Что там? Сколько сегодня, Мэри?
Но скоро Мэри уже не могла отчитываться за чуму. Умерших от чёрной смерти стало так много, что их запретили хоронить в обычном порядке. Мертвецов вывозили ночью на специальных телегах и сбрасывали в общие ямы (они были намного глубже могил).
Те, кто мог, у кого были силы, какое-нибудь пристанище за пределами Лондона, – все бежали из города. Джеймсу и Эмме бежать было некуда. Куда они могут уйти? Рассказывали, что крестьяне соседних селений ожесточились сердцем. Они гнали лондонцев прочь от своих домов и угрожали расправой. Многие беженцы так и бродили по окрестным полям, там же и умирали – кто от голода, кто от настигшей в дороге чумы…
Нет, нельзя никуда уходить. Надо ждать и молиться…
– Джеймс, послушай! Сегодня я видела Ральфа. (Эта новость Джеймса нисколечко не обрадовала.) Нет, ты послушай… Он знает, как спастись от чумы. То есть не сам он знает, а один человек. Один знахарь. У него есть лекарство.
– А Уилл говорил, от чумы не бывает лекарств. И все знахари – плуты.
– Джеймс… – В голосе Эммы послышалось предостережение. – Твой Уилл был не меньшим плутом.
– Не был, не был… Он объяснял…
– Заткнись. Сиди дома. Не вздумай таскаться по улицам. Я пойду по делам.
– По делам? По каким?
Эмма поджала губы, спрятала деньги в корзинку, набросила на плечи потёртую накидку и плотно закрыла дверь.
Вернулась она через три часа. Торопливо прошла на кухню, осторожно водрузила корзинку на стол – и замерла в нерешительности.