– Это произошло слу... – начал Миллер, Рутер резко прервал его.
– Молчи, Хоаким! – произнес он.
– Какая разница? – пожал плечами Миллер. – Ты что забыл, с какой целью мы приехали сюда?
– Он прав, Фрэнк, – сказал Мэрфи. – Действительно, какая разница? – Старик выглядел забавно с пистолетом в руке и револьвером за поясом. Он походил на престарелого шерифа дикого, но уже усмиренного города на дальнем Западе.
– Зачем вы убили его? – повторил Хейз. Миллер взглянул на Рутера. Тот кивнул.
– Это произошло случайно, – сказал Миллер. – Его застрелили чисто случайно.
– Кто застрелил?
– Мы не знаем этого, – ответил Миллер. – Мы пошли на охоту втроем. В кустах мы заметили движение. Подумали, что там лисица, и выстрелили одновременно. Это оказался Кеттеринг. Мы услышали его предсмертный крик. Когда мы подбежали, он был мертв. Мы не знали, чья пуля убила его.
– Не моя, – уверенно произнес Мэрфи.
– Ведь ты в этом не уверен, Джон, – сказал Рутер.
– Абсолютно уверен. Я стрелял из “Сэвиджа” 0.300, а у вас были винтовки двадцать второго калибра. Если бы его убил я, моя пуля разнесла бы...
– Ты не уверен в этом, Джон, – повторил Рутер. – Да знаю я, черт побери! Кеттеринг был убит малокалиберной пулей.
– Почему же ты промолчал тогда?
– Я не знал, что сказать. Мы все были перепуганы. Ведь ты сам знаешь это.
– Так что же случилось? – спросил Хейз.
– Мы стояли в чаще леса рядом с трупом, – начал Миллер. Его лицо покрылось капельками пота. Перед мысленным взором Миллера вырисовывалась каждая мельчайшая подробность трагедии. Он с трудом выговаривал слова. – Стояла полная тишина. Ни звука. Замолкли птицы. Нам было трудно дышать. Ты помнишь, Фрэнк? Помнишь, как тихо стало в лесу после предсмертного вопля Кеттеринга?
– Да, – прошептал Рутер.
– Мы стояли вокруг трупа, все трое, в гуще молчаливого леса.
И внезапно Хейз оказался вместе с ними, склонившись над трупом только что застреленного человека, посреди оцепеневшего леса. И он понял, что все трое перенеслись в Адирондакские горы, что они снова переживают происшедшее.
– Мы не знали, что делать, – сказал Миллер.
– Я ведь хотел сообщить в полицию, – сказал Мэрфи.
– Зачем? – спросил Рутер. – Он был мертв! Черт побери, вы ведь знали, что он мертв.
– Но это был несчастный случай.
– Какое значение это имеет? Мало ли повешенных из-за несчастных случаев?
– Все равно, следовало заявить об этом.
– Нет, мы не могли на это пойти, – сказал Миллер. – А если бы нам не поверили? Если бы решили, что это преднамеренное убийство?
– Допустим, нам поверили бы, – сказал Рутер. – Но скандал разорил бы меня!
– А моя работа? – спросил Миллер.
– Наши фотографии появились бы в каждой газете. Даже если бы суд оправдал нас, все равно остались бы сомнения. Ведь один из нас убил человека! Как нам жить дальше?
– Мы выбрали правильный путь, – поддержал его Миллер. – Нас никто не видел. Никто не мог знать об этом.
– Но ведь это было не убийство...
– Он был мертв, черт возьми, мертв! Ты что, хочешь чтобы полицейские и репортеры преследовали нас всю жизнь? Какая это будет жизнь? Ад кромешный! Ты хочешь, чтобы все, чего мы добились, пошло прахом? Из-за идиотского несчастного случая? Если человек мертв, ему уже хуже не будет. Мы знали, что у него нет родственников – не считая сестры, которая его терпеть не может. Ты считаешь, что нам следовало погибнуть из-за трупа? Надеяться на снисходительность закона? Нет, мы поступили правильно. У нас не было выхода.
– Наверно, вы правы, – согласился Мэрфи. Судя по всему, спор в лесу закончился точно так же, следуя логике трех панически испуганных людей, столкнувшихся с проблемой, выход из которой, как им казалось, был только один.
– Мы закопали его, – сказал Миллер. – Затем заперли двери автомобиля, сняли его с ручного тормоза и закатили в озеро. Мы не знали, что за нами следят. Нам казалось, что в лесу никого больше нет.
– Вам следовало сообщить об этом, – сказал Хейз. – В худшем случае, вас обвинили бы в непреднамеренном убийстве и приговорили к тюремному заключению сроком не более пятнадцати лет, или штрафу в тысячу долларов, или к тому и другому. Скорее всего суд оправдал бы вас, признав это несчастным случаем.
– Мистер Хейз, у нас не было времени, чтобы проконсультироваться с юристом, – сказал Рутер. – Действовать нужно было немедленно, и мы действовали. Не знаю, как поступили бы вы.
– Я сообщил бы в полицию – ответил Хейз.
– Может быть. А может, не решились. Сейчас вам легко говорить о полиции. Вы не стояли с винтовкой в руке и трупом у ваших ног – как стояли мы. Легко принимать решения, сидя в кресле. Нам нужно было найти выход, и мы нашли его. Вам приходилось убивать, мистер Хейз?
– Нет, – ответил Хейз.
– Тогда не делайте скоропалительных заявлений. Мы поступили так, как сочли единственно возможным.
– Мы ведь думали, что это убийство, – сказал Миллер. – Разве вы этого не понимаете?
– Но я настаивал, что нужно явиться в полицию, – сказал Мэрфи. – Я говорил вам. Но нет! Трусы! Почему я послушался насмерть перепутанных людей!
– Ты замешан в это по уши, так что заткнись! – огрызнулся Миллер. – Оку да мы знали, что за нами следят?
– Крамер? – спросил Хейз.
– Да, – сказал Рутер. – Это ублюдок Крамер.
– Когда вы получили записку со словами “Я ВАС ВИДЕЛ”?
– В день приезда домой.
– И что было дальше?
– Он позвонил нам. Мы встретились в Айсоле в сентябре. Он заявил, что считает всех нас одинаково виновными в убийстве. Сказал, что видел как мы убили Кеттеринга, закопали его труп и закатили автомобиль в озеро. А поскольку он считает нас ответственными в равной степени, и закон придерживается такого же мнения, он рассчитывает получить от всех троих равную сумму денег. Он потребовал тридцать шесть тысяч долларов – по двенадцать тысяч с каждого.
– Это объясняет его покупки в сентябре. А дальше?
– В октябре он снова потребовал деньги, – сказал Рутер. – От каждого из нас по десять тысяч. Мы не могли заплатить сразу, и договорились на две выплаты, одну в октябре и вторую в январе. В октябре мы заплатили ему двадцать одну тысячу, и оставшиеся девять – в январе. Крамер поклялся, что это все.
– Как это мы не догадались! – воскликнул Хейз. – Ведь каждая сумма делится на три! А апрельский взнос? Откуда он взялся?
– Всю зиму он не звонил нам, и мы действительно поверили, что на этом дело кончилось, – сказал Мэрфи. – В апреле он напомнил о себе. Сказал, что ему нужно еще пятнадцать тысяч, и поклялся, что это его последнее требование. Мы заплатили пятнадцать тысяч.
– И это было последнее требование?
– Нет, – ответил Миллер. – В противном случае Крамер был бы жив. Он позвонил в начале июня. И потребовал пятнадцать тысяч. Тогда мы решили убить его.
– Он высасывал у нас последние соки! – крикнул Рутер. – Мое агентство только встало на ноги. А я переводил заработанные деньги на банковский счет Крамера!
– Если преднамеренное убийство может быть оправданно, – сказал Миллер, – это убийство было оправданным.
Хейз пропустил замечание мимо ушей. – Как вы организовали убийство? – спросил он.
– Где же этот завтрак? – заметил Рутер.
– Сейчас принесут. Так как вы убили Крамера?
– Мы следили за ним почти месяц, – сказал Мэрфи. – Разделились на смены. Разработали расписание. Мы узнали, что он делает каждый час и где бывает. Жизнь Крамера была перед нами как на ладони.
– Это вполне естественно, – сказал Рутер. – Ведь мы собирались отобрать ее у Крамера.
– А дальше? – спросил Хейз.
– Вечером двадцать шестого июня мы купили “Сэвидж” калибра 0.300.
– Почему именно “Сэвидж”?
– Во-первых, мы глупо надеялись, что выстрел изуродует ему лицо и Крамера не смогут опознать. Во-вторых, потому что у меня есть “Сэвидж”, – сказал Мэрфи. – Мы считали, что если вы начнете проверять винтовки, вы вычеркните мою винтовку и вместе с ней меня из списка подозреваемых.
– Кто из вас стрелял в Крамера?
Все молчали.
– Вы действовали заодно, – сказал Хейз. – Это не имеет теперь значения.
– Скажем так, – произнес Рутер. – Это взял на себя лучший стрелок.
– Мэрфи сидел за рулем?
– Конечно, – сказал Мэрфи. – Я отличный водитель.
– А что делал третий?
– Он сидел у заднего окна с запасной винтовкой. Мы не собирались стрелять из двух винтовок. Только в случае осечки. Нам хотелось, чтобы это считали делом рук одного человека.
– Вам это почти удалось, – сказал Хейз.
– Нам это полностью удалось, – ответил Рутер.
– Может быть. Расследованием занимается много полицейских. Еще одно убийство не увеличит ваши шансы.
– Но и не уменьшит, верно? Предумышленное убийство – это предумышленное убийство. Все равно гореть на электрическом стуле.
– Где же, наконец, этот завтрак? – нетерпеливо спросил Миллер.
– Что вы сделали с винтовкой потом? – спросил Хейз. С момента его разговора с Кареллой прошло не меньше двадцати минут. Примирившись с тем, что Карелла может и не приехать, Хейз начал приглядываться к присутствующим.
– Именно так, как вы сказали, – ответил Рутер. – Разобрали на части и закопали в разных местах.
– Понятно, – сказал Хейз. Самым слабым звеном был, несомненно, Мэрфи. Он был старым человеком, плохо стрелял, и у него было два револьвера. Хейз впервые заметил, что на всех пистолетах, кроме его револьвера, были глушители.
– А пистолеты вы тоже купили? – спросил Хейз.
– Они из моей коллекции, – сказал Мэрфи. – Потом мы их тоже закопаем.
– Для невиновного человека, Мэрфи, – произнес Хейз, – вы уж точно действуете как дилетант.
– Вы только что сказали, что мы все заодно и одинаково виновны в убийстве Крамера, – укоризненно заметил Мэрфи. – Я – старый человек, мистер Хейз. Нехорошо обманывать старика.
– Вот это точно, – согласился Хейз. – Вы действительно очень стары.