Ирвик и еще несколько всадников придержали коней, дождались Кайяала и под свист стрел, грохот копыт, крики опомнившегося врага ворвались в ущелье.
Ущелье извивалось, облегчая отступление. Нукеры Ирвика мчались к восточному выходу, ведя за собой шаркаанов, и только тогда, когда услышали предупреждающие крики людей, засевших за скалами, круто повернули коней вверх, вправо и влево, укрывшись от стрел, исчезли за гребнями скал.
Кто-то из врагов тревожно закричал, и все рванулись к восточному выходу, чтобы предупредить своих об опасности. Но не успели передние проскакать и ста саженей, как раздался грохот, сразу, заглушивший топот копыт и крики.
Пятьдесят килограммов самодельной взрывчатки, заложенной сержантом инженерных войск Советской армии Сергеем Радагаевым и двумя его помощниками — ефрейтором Николаем Бузовым и подмастерьем главного химика Октябрьска Сино Райдом, раздробили крепчайший камень, обрушивая вниз прочно, казалось, стоящую скалу.
Словно качнулась земля. Огромные камни, разрушая все, что попадалось на пути, полетели вниз, наглухо закрывая выход из ущелья, ломая ноги и хребты коням, снося одуревших от страха всадников с седел. Шаркааны в ужасе повернули назад и снова оказались под градом камней. Кони вставали на дыбы, их предсмертное ржание оглашало ущелье.
Грохот камнепадов тысячами множился в ущельях, и, чудилось, один этот звук способен повергнуть наземь какого угодно храброго бойца.
— Мрай! Мрай!!
Хонооу остановил своего коня и оглянулся на крик. Он увидел, как Ирвик, соскочив с коня, бросился к лежавшему на земле Мрай Долну. Осторожно платком вытер кровь с его лица и начал читать молитву. Еле заметная дрожь прошла по телу старика.
Хонооу сорвал накидку и закрыл ею Мрая.
— Готовьте носилки. Мы похороним его на вершине горы…
Над всей долиной легла тень. Солнце, ударившись о вершины западных скал, кровавым пятном расплылось по горизонту. Хонооу окинул взглядом своих. Нукеров оставалось немного — тридцать от силы всадников из каждой сотни. Устали кони, устали люди. Но они не думали об усталости. Они ждали, что скажет хан.
Но Хонооу молчал. Тяжело ступая по земле, он шел, усталый, но готовый к любым испытаниям. Он искал своего друга, наставника, побратима, спасшего их в голодный год в степном буране. Того, кто спас их, учинив этот взрыв.
Шел, не зная, что он предпримет дальше, пойдет ли дальше или вернется к отцу, в свой скитающийся в песках, обездоленный и обескровленный род.
Лишь резкой болью прошла по сердцу тревога, когда из глубины памяти вырвалось одно имя, и он повторил это имя, сам не слыша себя: «Если бы ты видела и знала, Арая…»
Сейчас у него была лишь одна цель: найти тело Сергея и предать его земле.
Пробираясь к долине на запах смерти, где-то в ущельях тонко скулили шакалы, им подвывали волки. Над трупами, не боясь никого, несмотря на поздний час, громоздились вороны и грифы.
Вглядевшись в землю, Хонооу нашел «аффтамат» Серхо из рода Ардагар, мужа его сестры Марикк, а неподалеку и его хозяина, который никогда больше не возьмет в руки свое оружие. Сел возле и устало закрыл глаза…
Им предстояло вернуться домой, принеся с собой поражение и пережить его, чтобы вновь продолжить битву. Но сейчас он мог уделить немного времени усталой скорби. Плакать по умершим будут завтра и готовить месть — тоже. Сейчас лишь проводят тени своих побратимов за Грань…
Степь. Предгорья хребта Куткао
Среди трупов коней и людей ехала неторопливой рысью небольшая кавалькада, во главе которой был повелитель державы шаркаанов.
Владыка Окоема озирал с коня поле битвы. Не просто битвы, величайшего из сражений, когда-либо бушевавших в Степи.
Трупы лежали, как снопы на скошенном поле.
Иные уже голые или в никому не нужном рванье, другие еще не раздетые.
Недешево далась победа. У шаркаанов пал каждый третий, как доложили.
Победители собирали законную добычу. Воины деловито осматривали трупы, снимали оружие, доспехи, дорогое платье, ожерелья и серьги. Особо отряженные десятки и сотни сгоняли в табуны вражьих коней. Пригнали несколько табунов обозных верблюдов и волов, с полным равнодушием взиравших на новых хозяев. Протащили несколько трофейных граххаров. Новые хозяева деловито разглядывали пожитки, брошенные в смертный час, рачительно прибирая к рукам все, что могло сгодиться.
Отдельно были сложены тела зиелмян — в песчано-зеленоватой одинаковой одежде, многие в степных панцирях, хотя все больше в странных гладких шлемах и кирасах. Иные вообще без доспехов. На некоторых были странные круглые стеганые шапки черного цвета. Как он знал, такие носили наездники стальных черепах — те, кто пытался бежать, когда «м'ашины» начали жечь, и срубленные его нукерами в горячке боя. Их было немного, сотня с лишним. Почти все с той позиции, на которой они тщетно пытались остановить своими огнебоями натиск его армии.
Великий хан скривился. Половина его потерь может быть записана на счет этих людей. Точнее, их оружия. Оно было свалено тут же.
Рядом надежно связанные сидели двое пленников. Их, оглушенных и раненых, вытащили из-под трупов.
Ангали подъехал ближе.
Обычные люди. Обрядить их в чапаны и шаровары и можно принять за табунщиков из северных кланов каких-нибудь ратхов или швисс, что кочуют у кромки тайги.
Один словно бы не видел вокруг себя ничего, другой беззвучно плакал.
Ундораргир почему-то подумал, что они, пожалуй, младше него.
Ощутил на себе взгляд приближенных, ожидающих приказа, что делать с необычными пленниками, но молча поехал дальше. Ими и их оружием займется Веерен Тогу.
Направился туда, где в небо уходили черные дымы, где нашли свой конец бронированные монстры чужаков.
Каан не без удовольствия покосился на лица свиты. Вельможи никак не могли скрыть страха, хотя и старались. Но Ундораргир не боялся. Не потому даже, что от князя Веерена знал, что это всего лишь самоходные телеги без единой доли магии. Хотя и не без удовольствия вспоминал сейчас поговорку имперцев: то, что человеческие руки создали, они же могут разрушить. И эти непонятные железные коробки, как и города самих имперцев, тоже не стали исключением. Но главное — они убиты. Просто убиты, а бояться нужно не мертвых, а живых.
Кони нервно переступали и прядали ушами. В воздухе пахло непонятной гарью и зловонным дымом, напоминавшим запах горящего земляного масла. (Вождь шаркаанов, само собой, не знал, что на этот поход Макеев отдал последние остатки солярки, а заодно и самодельный газойль, отогнанный из привезенной купцами издалека нефти.)
Черный дым поднимался от стальных остовов, языки пламени вырывались из развороченной взрывами боезапаса и топлива брони. Грозная техника была мертва, а ее экипажи навечно остались в раскаленных корпусах.
Из люка ближайшей к Ундораргиру БМП свисал обгорелый труп в знакомом уже непонятном шлеме.
Тихо рассмеявшись своим мыслям, каан тронул коня и помчался к ставке.
Там его ждал сюрприз. К ногам Владыки Окоема бросили огромный, переливающийся шелками и воронью конских хвостов ворох бунчуков и стягов, а поверх всех большое алое знамя с вышитым золотом пентаклем — стяг княжества Тхан-Такх. На древке болталась отрубленная кисть знаменосца.
Затем перед ним прогнали несколько тысяч пленных нукеров. Оборванных, окровавленных, в грязи и пыли. Владыка Окоема лишь махнул рукой, мол, не до них. Это всего лишь мелочь, двуногие мыши. Пойдут в кандальники на рудниках. Ну или в войско, те, кто выразит покорность.
Куда большего внимания удостоились пленные военачальники, которых было не так много. Ханы, вожди, тысячники, полутысячники войска Южного предела. В сверкающих доспехах работы шривиджайских, эуденоскарриандских, сарнагарасахальских мастеров, в расшитых золотом одеждах… Многие в пропитанных кровью повязках. Никто из них не сложил оружия, все взяты в бою…
В мрачном молчании они стояли перед победителем.
Ангали нахмурился.
— Ты победил, владыка шаркаанов, — с обреченностью сказал Лисар, с достоинством поднося руку ко лбу — как-никак семибунчужный хан. — Настало время поговорить о мире…
— Поверженный в прах не волен над временем, — холодно ответил повелитель. — Даже над своим.
— Назначь любой выкуп! — выкрикнул кто-то из рядов. — Мой народ не пожалеет ничего ради свободы своего отца и хозяина!
Глаза Ундораргира сверкнули огнем.
— У тебя и у всех вас нет ничего. И своего народа тоже нет. Все, что было у побежденного, принадлежит победителю. Хочешь отдать мне то, что и так принадлежит по праву шаркаанам? Да и о чем с вами говорить? Я предлагал каждому из вас стать под мой бунчук. Вы не захотели. Я предлагал многое, вы отвергли мои дары и мою дружбу и зачем-то явились сюда, чтобы драться со мной. Зачем вы сюда приперлись? Молчите?! — расхохотался Владыка Окоема. — Не знаете даже, зачем пришли? Так знайте же, за своей смертью. Ваши воины достойны жалости и милости, они не виноваты, что у них оказались такие паршивые властители! — надменно изрек он. — Но вы умрете! На колья их! — крикнул владыка шаркаанов своим приближенным. — И проследите, чтобы колья были какие нужно — не очень толстые, дабы не порвали внутренности сразу, и не очень тонкие — те сразу проткнут до самого нутра! — с насмешкой добавил он. — Это ж ханы и нойоны, а не какие-то грабители караванов…
— Повелитель! — Позади стоял нукер личной стражи. — С вами хочет переговорить Астиаг.
— Правильно ли я понял, повелитель горизонта, что мы не будем преследовать врага? — Астиаг склонился в подобострастном поклоне, как и предписывали степные обычаи, хотя его всеобщий язык по-прежнему был далек от совершенства.
— Да, — подтвердил Ундораргир.
— Могу ли я узнать почему?
Глаза темника горели тем же подобострастием, но вождь шаркаанов подумал, что, пожалуй, ставшего слишком назойливым военачальника нужно куда-то отослать. Лучше бы, конечно, в край по ту сторону Ночи. Но время еще не пришло…