Голоса
Стихи участников поэтического вечера в ЦДЛ 10 марта 2020 г.
Андрей Тавров
Журавль
У длинного журавля ни ветрил ни руля
и в клюве его зола, а сам – земля
у него в ногах сердца убиенных птах
с людской многочисленной головой
меж парусов и плах
У длинноногой и журавлиной гроша слеза
не стоит пускай а в небе кочует снаряд
из птичьей ключицы ясного взгляда
трубок и перьев и людских, заблудившихся в красных светилах
продольных и мерзлых как метр на лафете стай
Зачем тебе голова твоего мужа, царица?
Она уже – колесо в пене, как конь отскакавший в попоне,
она уже – плица
она уже спица, коей воздух в глазах прожилками вяжут,
она уже пароход на Волге с музыкой по берегам
Зри!
Рок расположен там, где клювоногие Парки
тянут нить, тянут персть в продольное время
нет времени для парохода в музыке среди садов неотъемных
ни пятой ни йотой не смочь туда Року-Судьбе
нет входа времени, пище детерминации, логическому событию
туда. Не быть им в бесшумном крике, небесном лике,
в занебесной трубе.
У длинного журавля ни времени ни рубля,
но кость с нуля и судьба с нуля
и капилляры, вытканы словно плат
на черной земле лежат.
Ах журавль, пенелопин корабль, пожалей царей
дай из клюва испить твоих серебряных снегирей
не уходи от меня колодцем о ста ногах
но возьми меня в небо в мускулистых руках
в мыслящих облаках
Скачет белая лань в темный угол, в короб земной
с разорванной шеей, с родной отцово-девичьей головой
темная лань ты сердце мое не рань
поплачь над птичьей моей, забубенной моей судьбой
пока корни в землю идут, пока ангел мнет целофан
небес, пока время стоит пропадая в дереве и сверчке
пусть бьет из чаши живой и единой на всех фонтан
красной рукой дотянувшись до бакена на реке
а на волнах человек с сердечной землей стоит
сам как бакен, качаясь, горит
видит ясно грудная его земля
полет занебесного журавля.
Валерий Лобанов
«Прыгали то вверх, то вниз…»
Прыгали то вверх, то вниз,
на Кавказе загорали,
и маячил коммунизм
где-то там, не за горами.
Партия, рабочий класс,
человек – всего основа…
Но однажды пробил час
для неведомого слова.
Гласность. Ясность. Перестройка.
– С нами будешь? Побожись!
Только хрупкая постройка —
дорогая наша жизнь.
Выпей сладкую отраву!
Чёрный снег ложится, брат,
на равнину, на дубраву,
на провинцию Герат.
Скушай блинчик с пыла, с жара!
Разберёмся – что к чему —
в небе над Килиманджаро,
в историческом Крыму.
Времена летят незримо,
век летит очередной
над Венецией, над Римом,
над империей родной.
Илья Оганджанов
«На рассвете…»
На рассвете,
ещё в поле лежал подвенечным нарядом туман,
я пришёл на родник.
Смеясь и плача,
в траве исчезал ручеёк —
словно голос до боли знакомый.
Оступаясь и падая,
за ним бежало сердце.
Ключевая вода ледяным огнём обожгла.
«провожаю взглядом облака…»
провожаю взглядом облака
с детства не знавал занятия серьёзней
разве что на берегу реки
там где стрёкот со щебетом спорят
глядеть на неутомимую воду
доверяя ветру слетающие с губ слова
«Паутина морщин на твоём лице…»
Паутина морщин на твоём лице.
Ты долго трудился над цепким узором,
ты был прилежным учеником.
Но всё, что поймал ты в эти силки,
досталось дождю или ветру.
И теперь
(паук запутался в паутине)
твои глаза —
птичьи гнёзда в сетке ветвей.
Зима миновала,
и стая, скользящая по небу,
словно секундная стрелка по циферблату,
не вернётся на старое место
высиживать птенцов.
Герман Власов
Маленькая липовая серенада
Мне дерево ближе людей. Это липа
с коленями круглыми. В ночь на балконе —
тиха, полновесна. Скажу «терпелива»,
когда бы не липкие эти ладони.
Кора – будто круп лошадиный в тени;
цветенье – фарфоровой чашки огни
весной на зеленой клеенке.
Табачного дыма веревки.
С тобою деревья весной говорили,
а ты имена окруженью дарила.
Нарцис, Полидевк, человек, гиацинт,
алмазное небо и тусклый Коцит.
Еще водопад, черемша, виноград;
а был еще сон, за собой уводящий
дорогою жизни в сплошной Ленинград;
и авиабомбы саднящий, щемящий,
стирающий звук прижимает к земле;
и слово (какое?) к гортани прилипло:
когда это было? Давно, в январе,
а в Летнем саду распускаются липы.
Сегодня их либе – намытый песок
и слово любовь это липы крылатка.
Нам скажут, что липа – не липа, мулатка;
что солнечный луч это липовый сок.
Он теплый, чуть мыльный, но, все-таки, сладко?
Ты желтую прядку откинешь со лба,
присядешь, обычный сорвешь одуванчик,
подуешь, как будто он маленький мальчик
и он разлетится от слова «волшба».
Летя, он к стеклу прижимается лбом —
во мне и в тебе,
в этой липе,
в любом.
Татьяна Грауз
Дерево-август
сосуды кровеносные земли
о! неподвижные деревья
земля ты говоришь их шумом
их шелестом зелёным и молчаньем
и корень с силой тянет тёмный сок
из глаза дня
из сердца Мандельштама
и щёлкает щеглом гортань небес
срывает голос
на последней
на непрочной
безымянной высоте
где синь и хруст сияние хрустально
прозрачен лист Новалис Тракль Целан
и свет
как будто мы
как будто ны
как будто вы
к а ч н у л с я
Ярослав Пичугин
«безразличное сиянье солнца…»
безразличное сиянье солнца
вдаль уводит за собой апрель
а снега растаяли до донца
размывая леса акварель
и выходит на подмостки поля
в черном фраке долговязый грач
но артист не ведает пароля
и трагедии не нужен врач
безразмерные штаны шекспира
и такой же театральный флирт
хоть штаны примерили полмира
но еще не выпили шекспирт
Павловск
Кружится первый снег упрямый,
летит в осенний водоем,
края которого, как рамой,
охвачены тончайшим льдом.
Через Славянку – мост Кентавров
застыл в ноябрьской пустоте.
Здесь можно снять немало кадров,
нам интересны только те,
где луг, взбегающий на всхолмье,
тропой приводит ко дворцу.
Там русский Гамлет скажет:
«Роль мне
не удалась,
хвала Творцу…»
Наталья Никулина
«злое – помнят долго…»
злое – помнят долго.
доброе – только
благодарные потомки.
«первым закроется…»
первым закроется
третий глаз.
потом… два первых.
«сегодня твоя тень…»
сегодня твоя тень
похожа на цветок.
пошевели лепестками.
«все звали её Сонечка…»
все звали её Сонечка
потому что она любила мармелад.
а больше нипочему…
«не подходи зима…»
не подходи зима!
и выставлю жгучие
солнечные лучи.
Вячеслав Кожемякин
«Зима была прекрасным сном…»
Зима была прекрасным сном.
Впав без неё в туман, и в жижу,
Как плоский червь на дне морском
Я только в сером цвете вижу.
Как плоский червь. Зачатки глаз,
Нет слуха, нету сердца стука,
Во мраке вод, как Божий глас,
Тень каракатицына брюха.
Алексей Ивантер
«Вдова жила за старой фермой…»
Вдова жила за старой фермой,
На берегу большой реки.
Была изба от речки – первой,
Сюда и плыли рыбаки.
Краснела горькая калина
За огородом, над водой.
И злая кличка – Магдалина
Прилипла к бабе молодой.
В деревне, сплетнями богатой,
В мешке не спрячешь мужика,
Чьи лодки к пристани горбатой
Несла широкая река.
И взглядом детским любопытным,
В очках, с рахитной худобой,
За бытом вдовьим и постыдным
Я наблюдал за городьбой.
Ах, Акулина, Акулина,
Погасли окон огоньки,
Но та же старая калина
Цветёт весною у реки.
И лодки крепкие другие
Стоят за старой городьбой,
И ходят женщины нагие,
Не осуждённые молвой.
Ах, Акулина, Акулина,
То «Магдалина», то «Чума» —
Крещеньем схоронила сына,
И прибралась за ним сама.
И у натоптанной дорожки
От серых кнехтов до сеней —
Давно не светятся окошки,
Кому-то нужного нужней.
А на обломанной калине
Скворечня старая жива…
Об Акулине-Магдалине
Прими, Господь, мои слова…