— Мама лежала на столе, укрытая покрывалом по плечи, — проговорила я. — Очень спокойная и очень красивая. Конте не разрешил поднять покрывало, но заставил меня проверить, что моё сердце бьётся, а потом поднёс мою руку к её груди, и я… я убедилась, что её сердце не бьётся. И… и нет дыхания. Зеркало не запотело.
— А потом он забрал тебя с собой.
— А потом он забрал меня с собой, — машинально повторила я. — Мы прошли через деревню, и он снова закрыл мне глаза ладонью, чтобы я… не видела, что там было. Почему-то он настоял, чтобы я забрала с собой лукошко с ягодами. Мы продали его, и Конте купил мне мой первый нож. Хороший нож. Теперь я понимаю, что тот нож, наверное, стоил вдесятеро больше того лукошка, но Конте хотел, чтобы я чувствовала, что он был моим, а не чьей-то подачкой.
Я помолчала.
— С тех пор я не ем малину. Глупо, да?
Какой была мать Конте? Он никогда не рассказывал. Вряд ли его мать была такой же высокомерной красавицей, как женщина на портрете. Ведь Конте был совсем другим: с его вечной щетиной и когда-то сломанным носом, с давно не стриженными встрёпанными волосами…
И правильно. Только дурацкой аристократичности ему и не хватало. К тому же Конте вырос здесь, в человеческом мире, и очень не любил говорить о своей семье. И после всех встреченных мной демонов я его понимала.
Тень долго молчал. Я почти успела забыть о его присутствии, погрузившись в свои мысли. И когда он заговорил, я вздрогнула.
— Когда умерла моя мать, никто не посмел запретить мне смотреть, — произнёс он. — Но иногда… я жалею, что это видел.
Его голос вдруг сделался хриплым, словно у мальчишки. Сколько ему было лет, Тени? С виду около тридцати, но ведь демоны и полукровки живут куда дольше.
— Что ты видел? — тихо-тихо спросила я.
— Кровь. Спальню, залитую кровью. Лестницу, по которой невозможно было ходить, чтобы не поскользнуться. Отрезанную ступню на последней ступеньке. А внутри, за проломленной дверью…
Его губы искривились.
— Она сжимала в руке меч. До последней секунды.
Его глаза были совершенно сухими. Но где-то там внутри был мальчик, потерявший мать. Полукровка, едва сохранивший жизнь.
— И тогда, — произнесли его губы незнакомым голосом, — моё детство закончилось. С той ночи я ни разу не видел никого из моей семьи.
— А твоего отца? Человека?
Тень бросил на меня один-единственный взгляд.
— Ты ведь всё равно не запомнишь, — сказал он негромко. — В ту ночь, когда погибла моя мать, он бежал в человеческий мир. Бежал, придерживая левой рукой ящичек с драгоценностями, а правой… — Короткий горький смешок. — Я звал его. Просил его вернуться. Самая большая глупость в моей жизни, которую я когда-либо делал.
Я вздрогнула.
— Нужно было его застрелить, — заключил Тень. — Но тогда я ещё спал без арбалета.
— И ты остался в Подземье в одиночку, — севшим голосом сказала я. — Один. Полукровка. Как ты смог выжить?
Тень прищурился, будто к чему-то прислушиваясь.
— А вот это, — проговорил он медленно, — тема для другого разговора. Тебе пора.
— Почему… — начала я.
И поняла, что он меня не слышал. Тень напряжённо прислушивался к чему-то, и я вдруг увидела, как бледнеет его лицо, словно он вдруг увидел призрак.
«Закладка! — донёсся до меня далёкий голос. — Какого чёрта ты заснула вот так! Закладка!»
— Конте, — прошептала я. — Прости. Я сейчас.
Тень стремительно обернулся ко мне, его губы приоткрылись…
…И я проснулась.
Глава 8
Я с детства любила бегать по крышам, особенно в компании Конте. Но в этот вечер у него явно не было настроения.
Я потёрла виски. Ужасно болела голова: дневной сон был отвратительной идеей. Тем более что мне, кажется, снилась какая-то дрянь.
Я покосилась на Конте, стоящего на крыше в трёх шагах от меня.
— Может, хватит молчать? — поинтересовалась я. — Ты ведёшь себя так, словно я оказалась демоном-убийцей и разорвала голыми руками пару десятков человек. А потом спалила весь квартал и отобрала у старушки предпоследний кусок хлеба.
Конте закатил глаза.
— Почему предпоследний?
— Потому что я всё-таки предположительно демон-убийца, а не последний подонок без чести и совести.
— Хм. Логично.
— Ну вот, — вздохнула я. — А на самом деле я очень хорошая, просто не выпила вовремя снотворное с вербеной.
— И очень зря, — с нажимом сказал Конте. — Закладка, тебе нельзя оставаться во сне без защиты. Вообще. Категорически. В следующий раз перед сном я насильно волью тебе в горло эту дрянь, если ты откажешься её пить.
— Но почему?
— Потому, — буркнул Конте, подтягиваясь, чтобы перелезть на следующую часть крыши. — Я хочу, чтобы с тобой всё было в порядке.
— А что может быть не в порядке?
Он вздохнул.
— Неважно. Ты проглотила только одну каплю его крови, в конце концов. Эффект должен скоро развеяться.
— Ты что-то недоговариваешь, Конте, — заметила я.
— А ты как думаешь? Это кровь демона, Закладка, а не чай с вишней!
Я поёжилась. Если кровь даёт Тени некую власть надо мной во сне, и он этим воспользуется… если уже воспользовался…
Пожалуй, сегодня я и впрямь выпью снотворное.
Я подтянулась вслед за Конте, перекатилась и снова выпрямилась. Впереди между крышами в последних лучах заката поблёскивала река. Уже начало темнеть: вечер наступил незаметно. Когда сумерки подкрадываются вот так, это самое моё любимое время.
Вепрь и его помощник пошли другим маршрутом. За ними ещё не охотился Тень, а это значило, что они были в относительной безопасности. А вот мы…
— Когда справимся с делом, уедем из города на время, — бросил Конте. Он пробирался вперёд по узкому коньку, балансируя так легко, словно всю жизнь ходил по канату. — После смерти своего главы маски здорово взбеленятся.
Я тоже перешла на конёк крыши, ступая куда осторожнее, чем Конте.
— Конте, — позвала я. — Тень ведь не остановится, пока не убьёт нас, да?
— Подозреваю, он не остановится, пока я не убью его. Хотя в этом городе полно куда больших мерзавцев, чем он, Закладка.
— Симпатизируешь Тени, потому что он тоже полукровка?
— Потому что он идиот, — раздражённо отозвался Конте. Он уже почти дошёл до конца крыши, и я тоскливо вздохнула, оценивая расстояние, которое мне предстояло пройти. — Как и все, кто служит Триумвирату. У них что, других дел нет, как защищать работорговцев и убийц? Дьявол, я думал, у такого талантливого парня должно быть достаточно мозгов, чтобы отличить добро от зла!
— Ему наверняка хорошо платят.
— Не в деньгах дело. — Конте сделал сальто и вспрыгнул на соседнюю крышу. — Думаю, он хочет власти. Хочет почувствовать, что он что-то значит. Плевать, что твоя душа сгнила, главное — обрести силу, правда ведь? Все они одинаковы.
Конте протянул мне руку, помогая встать с ним рядом. Вид с этой крыши открывался изумительный: можно было разглядеть и реку, и дворцы на берегу, и оба моста.
— Мне кажется, Тень можно переубедить, — тихо сказала я. — Если найти правильные слова.
И тут Конте замер.
— Конте, не стой столбом, нам надо торопиться… — начала я.
И осеклась, увидев, куда он смотрит.
Далеко впереди, на крыше дворца, выходящего прямо к мосту, стояла одинокая фигура в чёрном плаще.
— Это он, — прошептала я. — Тень.
И он смотрел прямо на меня. Я не видела лица, не видела выражения глаз — но кожей чувствовала его взгляд.
— Он слишком далеко, чтобы нагнать нас, — негромко сказал Конте, встав за моим плечом. — Но сидеть сложа руки он тоже не будет. Стоит поторопиться.
Прежде чем я успела вставить хоть слово, Конте съехал вниз к водосточной трубе. Я поморщилась, прикидывая, выдержит ли она, но Конте уже перебросил тело на крепкую ветку вяза, перепрыгнул на следующую и начал спускаться по стволу.
Я бросила последний взгляд на неподвижную фигуру Тени. Это правда был он? Знал ли он, что мы здесь? Или только догадывался?
Я поколебалась, но всё-таки расстегнула пояс с зельями и взяла крошечную бутылочку. Совсем недорогую — одно из самых дешёвых моряцких снадобий, зелье орлиного зрения. Глотнула — и мир враз сделался другим.
Расстояния сократились. Теперь я была везде и видела всё.
Тень стоял далеко. Но я видела и короткие волосы, которые трепал ветер, и чёткую линию губ, и надменное выражение на таком знакомом мне теперь лице.
Я видела его. А он — видел меня.
Я невольно вспомнила, как мы фехтовали с Тенью в темноте. А потом — его губы на моих губах. Вспомнила — и едва остановила руку, которая потянулась к лицу, чтобы повторить его прикосновения.
Ну уж нет. Я коснулась клинка на бедре, чтобы почувствовать себя увереннеее. И вздрогнула: человек, стоявший на далёкой крыше, одним движением вынул из ножен катану, и та сверкнула в последнем луче заходящего солнца.
Салют? Или угроза?
— Тень, — прошептала я. — Что же тебе от меня нужно?
Я помедлила перед тем, как последовать за Конте. Я знала, что там, на крыше далёкого дворца, Тень стоит неподвижно и смотрит мне вслед.
Мне очень хотелось обернуться.
Но я не повернула головы.
Глухой переулок. Кирпичная стена. Узкая арка с запертыми воротами, которые мы с Конте миновали без труда, надвинув капюшоны поглубже. Лестница вверх, ещё одна, потом полуразрушенные ступени вниз. И тупик.
Конте посмотрел на канализационный люк. Потом на меня.
— Даже не вздумай, — предупредила я.
— Будет безопаснее, если мы спустимся под землю, Закладка. Или ты хочешь пройтись по мосту и помахать Тени снизу ручкой, чтобы нас выследили наверняка?
Я вздохнула:
— Нет.
— Вот видишь.
— Давай всё-таки поищем другой выход, а? — безнадёжно попросила я. — Мы же охотники за демонами. Конте Мореро и Дара Незарис, а не Грязь и Слизь.
— Ладно, Закладка Слизь, — хмыкнул Конте. — И поправь капюшон.
— Конте, прекращай меня опекать. Я не ребёнок.
— Угу.