С наступлением темноты усилился ветер, ожесточилось море. Корабли шли при полном затемнении, светились синим светом только строго направленные кильватерные огни. Позади осталась Астара — последний приграничный пункт. Десантный отряд приближался к пункту высадки.
На кораблях зазвенели колокола громкого боя. Боевая тревога! Расчеты занимали места на боевых постах, готовили все необходимое для боя и докладывали о готовности к нему. Курсанты на учебном корабле "Правда" на боевых постах расписаны не были, в их задачу входили действия на берегу. Вооружены они были только винтовками и гранатами. Корабли шли полным ходом. Влажный утренний бриз пробирался под бушлаты и вызывал озноб. Солнце все еще было скрыто за нависшей на востоке облачностью. Канонерские лодки и морские охотники, возглавлявшие колонну десанта, уже подходили к порту Пехлеви.
Вдали послышался гул артиллерийской канонады и разрывов. В воздухе появились ирано-немецкие самолеты и устремились к кораблям. Заработали корабельные пушки и пулеметы. Часть самолетов прорвалась через плотный огонь зенитной артиллерии и сбросила на корабли бомбы. Однако разорвались они вдали от кораблей и вреда им не причинили.
Катера и буксиры с десантными баржами направились к песчаному побережью. Вскоре десантники первого броска были уже на берегу. При подходе к берегу боевые корабли подавляли огневые точки. В то же время на воду спускались шлюпки с десантниками, и те шли навстречу врагу. Шумел морской прибой. То тут, то там воздух содрогался от выстрелов и разрывов. Десантники с боем продвигались в глубь побережья. Под их натиском сопротивление было сломлено. Стрельба стала удаляться и стихать.
Курсантские роты остались на корабле. Они находились в резерве. Им предстояло нести патрульную службу в оккупированном порту Пехлеви.
С боевого задания курсанты вернулись в училище только через полтора месяца.
Учебный семестр пролетел незаметно, и вновь — морская практика на кораблях действующей Каспийской военной флотилии.
Корабли полным ходом шли на север. Крутая каспийская волна бросала их вверх и вниз, переваливая с борта на борт. В составе конвоя были военный транспорт, груженный войсками с боевой техникой, боеприпасами и продовольствием, и боевые корабли охранения. Они следовали на Астраханский 12-футовый рейд, доставляя подкрепления для Сталинградского фронта.
Светало. Над морем стояла утренняя мгла. На одном из кораблей охранения — канонерской лодке "Ленин" — морскую практику проходила группа курсантов Высшего военно-морского училища. Они были расписаны по боевым постам и исполняли обязанности главным образом на артиллерийских установках вместо выбывших из строя матросов или взамен приписных из электромеханической боевой части, на которых в походе приходилась изнуряющая нагрузка, особенно в условиях сильного волнения моря.
Поход проходил при повышенной боевой готовности, личный состав находился на боевых постах, офицеры — на командных пунктах.
Курсант Анатолий Андреев, расписанный заряжающим на 37-миллиметровой автоматической пушке, стоял возле кранцев первых выстрелов и всматривался в горизонт на востоке, где занималась заря. Ему хотелось пронаблюдать солнечный восход в открытом море. Это было поистине великолепное явление. Вначале появилась золотистая полоска горизонта. Безоблачное небо посветлело, затем стало голубоватым, бирюзовым. Вдруг, словно стрелы, брызнули яркие лучи, образовали красный огненный горбик. Быстро разрастаясь, вскоре над горизонтом повис огромный раскаленный шар, внося в сердце приятную истому и умиротворение.
...Корабли входили на рейд и отдавали якоря. Сквозь грохот якорной цепи Анатолий вдруг услышал громкий взволнованный доклад сигнальщика:
— Самолет, слева сорок, угол места тридцать!
Бросив взгляд в указанном направлении, Анатолий заметил над береговой чертой одиночный самолет. К кораблям он не приближался, а через некоторое время исчез вовсе.
К транспортам подходили речные суда, принимали с них груз и полным ходом следовали по назначению. Работа шла бойко и слаженно.
— Юнкерсы, слева семьдесят, угол места тридцать! — донеслось с ходового мостика, — пять, шесть, десять, около двадцати, следуют на нас!
Тут же послышалась команда командира зенитной батареи:
— По самолетам, слева семьдесят, угол места тридцать!
К рейду, строем фронта, приближались немецкие пикирующие бомбардировщики.
Невольное волнение охватило Анатолия. Он уже испытал артиллерийский и пулеметный обстрел, но под бомбами пикировщиков ему бывать еще не приходилось.
Анатолий поставил пятипатронную обойму на направляющие казенной части пушки и дослал патрон в патронник.
Тем временем самолеты образовали над рейдом кольцо и один за другим, переваливаясь на крыло, начали пикировать на корабли.
Раздались залпы орудий, заработали автоматические пушки. Рванули первые бомбы вокруг кораблей.
Анатолий уже не смотрел вверх, он почти бессознательно одну за другой вставлял обоймы в казенник автомата, и выстрелы сотрясали платформу под его ногами.
А повсюду уже бушевал кромешный ад. Свистели пули; рвались снаряды, бомбы; гремели выстрелы артиллерийских и пулеметных установок всех калибров. Вода кипела всплесками разрывов.
Вдруг сквозь этот грохот и гул резанул слух душераздирающий скрежет. Анатолий на мгновение невольно бросил взгляд вверх. Какие-то предметы, тонкие и длинные, большие цилиндрические, беспорядочно кувыркаясь, летели на корабль. (Позднее выяснилось, что это были рельсы и дырявые металлические бочки.) Именно от них распространялся пронзительный, оглушающий и ужасающий звук.
Дослав очередной раз обойму в казенник автомата, Анатолий боковым зрением заметил стремительно падающий самолет. В следующее мгновение он ощутил сильный и резкий удар, бросок и наступила полная тишина...
Придя в сознание, Анатолий понял, что он находится в корабельном лазарете. Корабль содрогался под ударами волн, но слышно их не было. И вообще стояла страшная, непривычная, тревожная тишина. Рядом на койках лежали еще три матроса.
Кружилась голова, тошнило, во рту была горечь. Анатолий сделал попытку встать, но резкая боль в голове заставила его отказаться от дальнейших попыток сделать это.
Вошел корабельный врач. По его губам Анатолий понял, что он что-то говорит, но что?..
Время тянулось долго и нудно. Сон и бодрствование сменяли друг друга. Но дня и ночи Анатолий видеть не мог — его окружали металлические переборки с четырех сторон, палуба снизу и подволок сверху.
Анатолий нс знал сколько времени он пролежал в лазарете.
Шло время. Наконец наступил момент, когда пришло облегчение.
Анатолия навешали товарищи и пытались разговаривать с ним, он уже стал слышать какие-то свистящие звуки.
Прошло недели три, Анатолий стал различать слова и смог общаться с людьми. В училище после морской практики он прибыл уже практически здоровым, но слышал хуже, чем раньше.
Поздним вечером закончились часы самоподготовки, и курсантские роты вышли на плац. По распорядку дня полагалась вечерняя прогулка. Роты одна за другой проходили в колоннах по четыре. Курсанты, уставшие после двенадцатичасовых занятий в душных учебных кабинетах, были рады вечерней прохладе.
Старшины рот подавали команду: "Запевай!", и сто молодых глоток отводили душу после многочасового молчания и умственного напряжения.
"Якорь поднят, вымпел алый
Вьется на флагштоке,
Краснофлотец крепкий малый
В рейс идет далекий", —
слышится в одном конце плаца, в другом —
"Мира пять шестых объездил по различным странам
И увидел всех созвездий блеск над океаном,
Но всего, всего дороже мне одна шестая,
Что с тобой сравниться может, сторона родная?!"
На противоположной стороне плаца разносилась более старая, но задорная песня:
"Ты, моряк, красивый сам собою,
Тебе от роду двадцать лет,
Полюби меня, моряк, душою,
Что ты скажешь мне в ответ?"
И громогласный припев оглашал всю округу:
"По морям, по волнам,
Нынче здесь, завтра там,
По морям, морям, морям, морям
Нынче здесь, а завтра там".
Подышав вечерним воздухом, обильно насыщенным нефтяными парами Апшерона, курсанты расходились по спальным корпусам на вечернюю поверку и отдых.
В один из таких вечеров, после прогулки, курсанты были обрадованы: пришла почта. Многие получили письма. Среди счастливчиков был и Анатолий Андреев.
С нетерпением схватив конверт, он увидел знакомый почерк. Письмо было от Зины. Но обратный адрес на конверте: полевая почта, а также треугольный штамп: "Красноармейское". Почему?.. Он с нетерпением разорвал конверт и начал читать. Зина сообщала, что вместо института она пошла на курсы санинструкторов, окончила их и служит в санитарном поезде, побывала на фронтах и во многих городах страны. Не исключена возможность, что побывает и в Баку. Может, посчастливится увидеться?
Радостная улыбка озарила лицо Анатолия.
— Вижу, что ты хорошее письмо получил, — подошел к нему Степан, его близкий друг, с которым они делились самым сокровенным.
— Да, наконец-то пришло письмо от Зины. Она служит в санитарном поезде, возможно, нам удастся встретиться.
Шли занятия по мореходной астрономии. Преподаватель, инженер-контр-адмирал Саткевич, старый морской офицер, участник Цусимского боя, бывший штурман броненосца "Орел", рассказывал о небесных светилах, о пользовании звездным глобусом для их отыскания, когда в дверь постучали, и курсант с нарукавной повязкой дежурного по роте обратился к преподавателю: