— Энди вчера звонил.
Энди Келп явно не был благословением свыше для них, поэтому Джон еще больше уткнулся в тарелку с хлопьями и промычал:
— Ммм?
— Он сказал, что у него есть небольшой проект, — продолжила она, — очень простой.
— Ай, — ответил Джон.
— Никогда не знаешь, во что это выльется. Нужно быть справедливым, Джон.
— Я знаю.
— Утром он придет, чтобы рассказать тебе детали.
— Во сколько? — спросил он, как будто уже прорабатывал в голове два плана побега, как вдруг он услышал чей-то голос:
— Доброе утро. Привет, Мэй, есть для меня чашечка кофе?
— Я сделала достаточно кофе, потому что знала, что ты придешь, — ответила Мэй, и Энди Келп, парень с резкими чертами лица и светлыми глазами, одетый в черную ветровку — все-таки за окном уже октябрь — прошел к плите, где кипел кофе. Мэй сказала ему вдогонку:
— Я уже сказала Джону, что ты звонил.
— Спасибо, Мэй.
Джон сказал слегка возмущенно:
— А ты, Энди, так и не научился пользоваться дверным звонком.
— Я не люблю твой дверной звонок, — ответил Энди, подходя к столу с чашкой кофе. — Отвратительный звук, противный гул. Он похож на один из тех звуков, которые используют для описания работы машины. Зачем тебе начинать свой день с такого противного звука?
Джон пожаловался Мэй:
— Он использует нашу и входную дверь, чтобы практиковаться во взломах.
— Эти мышцы нуждаются в поддержании формы, — улыбнулся Энди.
Мэй сказала:
— Даже не знаю, Джон, я уже просто не обращаю на это внимание, особенно, если он звонит перед этим и говорит, что придет, как, например, сегодня. Поэтому тут нечего стесняться. Это же, как иметь домашнего питомца.
Джон посмотрел на Энди, представляя его домашним питомцем: оставить его или усыпить?
После минуты молчания, Энди решил спрятаться за чашкой кофе, а потом прочистил гордо и сказал:
— Мэй тебе уже говорила, что я нашел нам подработку?
— Взлом? — спросил Джон. — Как ты любишь?
— Джон, прекрати, — попросила Мэй.
— Нет, ничего такого, — ответил Энди. — Просто нужно копать. Это даже нельзя назвать нелегальным.
— Копать? — Джон сделал еще глоток кофе, чтобы хорошо промочить горло, а потом сказал, — Ты хочешь, чтобы я копал канавы, в этом суть работы?
— Ну, можно и так назвать, — ответил Энди, но не совсем.
— Так что это?
— Могила, — ответил Энди.
— Сразу нет, — возразила Мэй.
— Грабить могилы? — удивился Джон. — Энди, я, конечно, вор, но не расхититель могил.
— Это не расхищение могил, — ответил Энди, — это, скорее, обмен.
— Обмен, — повторил Джон. Мэй сидела рядом, с округленными глазами, таращась на Энди, она уже совершенно забыла про свой грейпфрут и работу. Ей в принципе не нравились могилы, и уж точно ей не нравилась идея выкапывания могил.
Тем временем Энди продолжал объяснять:
— Видишь ли, в Квинсе есть большое кладбище, и там есть могила. Старая могила, то есть парень там прохлаждается уже давно.
— Не думаю, что мне интересно слушать дальше, — сказал Джон, а Мэй молча, кивнула в знак согласия.
— Нам не нужно будет на него смотреть, Джон, — пытался убедить его Энди.
— Я не буду.
— Мы не будем открывать гроб, — продолжал настаивать Энди. — Нам нужно выкопать гроб, вытащить его и запихнуть в бус.
— У нас есть бус.
— Это бус заказчика.
— У нас даже есть заказчик.
— Все будет под контролем, — пообещал Энди. — Все, что нам нужно сделать, — это приехать туда на бусе, в котором уже будет другой гроб.
— Готов поспорить, что там уже кто-то будет.
— Верно, — подтвердил Энди. — Абсолютно. Этого парня выкопали где-то на западе, и им нужно его переместить для чего-то там…
— Для чего именно? — спросил Джон.
— Для происходящей махинации.
— И? В чем суть махинации?
— Я в это не лезу, — ответил Энди. Поверь, Джон, мы будем работать с профессионалом. И он работает по принципу «не лезь не в свое дело», а это не наше дело.
— Это все в принципе не мое дело. Я пас, — ответил Джон.
Тем временем Мэй уже отошла от первого шока и отвращения, и ей уже стало интересно. Она спросила:
— Энди, в чем суть? Вам нужно выкопать гроб и вместо него положить другой?
— Именно, — подтвердил Энди.
Джон спросил:
— То есть эти парни похожи?
— Уже да, — ответил Энди.
Мэй решила не продолжать беседу в этом ключе. Она спросила:
— Энди, а что вам с Джоном нужно делать? Просто выкопать и все?
— И закопать назад, — ответил Энди. — А выкопанный гроб положить в бус, и потом его увезут на запад или куда-нибудь еще.
— И никто не будет их открывать? — просила Мэй.
— Пока я в деле — нет, — ответил Энди.
Джон спросил:
— Почему тогда именно мы? Почему я? Почему ты?
И Энди объяснил:
— Ему нужны люди вроде нас, которые «в теме» и которые будут держать язык за зубами и не станут задавать лишних вопросов. И если все пройдет хорошо, он может предложить еще работу.
Мэй сказала:
— По крайне мере, это было бы неплохо.
Джон не поверил своим ушам:
— Неплохо? Зависнуть на кладбище?
— На свежем воздухе, — ответила она. — Это же физическая нагрузка. Тебе не помешало бы.
— Мне не нужна физическая нагрузка, — ответил он.
— Он заплатит нам по штуке на каждого, — ответил Энди.
Мэй встрепенулась:
— Вот, Джон! Это же выручка за камеры!
Энди удивился:
— Камеры?
— Ему пришлось их оставить в магазине, — пояснила Мэй.
— Дело в том, — начал Джон, — что мне пришлось сбежать. Тут он попытался сменить тему: — Кто наш заказчик?
— Я нашел его в интернете, — сказал Энди.
— О боже, — вздохнул Джон.
— Да ладно тебе, он нормальный, — продолжал настаивать Энди. — После того, как он понял, что я за человек, он перестал меня водить за нос. Это, во-вторых.
— Здорово.
— И предложил мне работу.
— И как зовут этого товарища? — спросил Джон.
— Фицрой Гилдерпост, — ответил Энди.
3
Фицрой Гилдерпост спросил:
— У нас есть лопаты?
— В бусе, — ответил Ирвин.
— Обе?
— В бусе, — ответил Ирвин.
— А лом? Пистолет? Клейкая лента?
— В бусе. В бусе. В бусе, — ответил Ирвин. — И брезент, и веревка, и парусиновый ремень.
— Другими словами, ты хочешь сказать, — подытожил Гилдерпост, — что все находится в бусе.
— Кроме тебя, — ответил Ирвин.
И тут Перышко сказала:
— Ребята, вам, наверное, уже пора?
— Просто осматриваемся, — ответил Гилдерпост, — чтобы убедиться, что все сходится.
— Прежде чем испортите себе зрение окончательно, — ответила Перышко, — вам следовало бы поехать.
— Я восхищаюсь проблесками твоих знаний, Перышко, — сказал Гилдерпост и слегка потрепал ее по бархатной щеке.
Три сообщника собрались еще до полуночи здесь, в номере мотеля в Лонг-Айленде, на границе с Нью-Йорком, недалеко от аэропорта Кеннеди. Они были здесь уже второй день, жили в 3 разных номерах, и сейчас они собрались в номере Гилдерпоста. Он был так же чист, как при заселении, или даже еще чище и аккуратнее, так как Гилдерпост поправил телефон и салфетку на прикроватном столике. Единственным доказательством его присутствия, кроме его самого, был слегка приоткрытый ноутбук, стоящий на круглом столе под висящей лампой; а ноутбук давал слабый свет и продолжал тихо и задумчиво работать в ленивом режиме.
Как полная противоположность, номер Ирвина уже спустя полчаса после их прибытия превратился в мужской магазин после взрыва, а комната Перышка, хоть и была относительно чистой, но была полностью завалена ее вещами, одеждой, косметикой и лентами для занятий.
Гилдерпост намеренно добавил в дело Ирвина. Его главным правилом было не смешивать бизнес и удовольствия, а это становилось вдвойне трудно, когда имеешь дело с такой опасной и чертовски привлекательной штучкой, как Перышко.
Эти трое были не просто странной парочкой, они были странной троицей. Перышко была бывшей танцовщицей, коренная индейка, невероятно красивая, будто выточенная из гранита, будто ее матерью была Пакахонтас, а отцом — гора Рашмор. Ирвин Гэйбел, снятый с должности профессор университета, был высоким и костлявым, в основном плечи и кадык, с обиженным и насмешливым взглядом, который действовал на студентов в университете, однако в реальном мире особого эффекта не имел.
Что касается Гилдерпоста, то криминальный гений выглядел как криминальный гений: крупный, осанистый, со светлыми кучерявыми волосами, свисавшими над безупречным бледным лбом. Он носил костюм-тройку и был, пожалуй, единственным человеком во всем штате, который носил жилет. Несколько лет назад он даже отпустил бороду, но когда появились седые волосы, он стал похож на растлителя малолетних, которым он, естественно, не был; и тем не менее, он выглядел как человек, который когда-то носил бороду, по неуловимой наготе между его большим носом и большой верхней губой. Иногда он поглаживал это место пальцем, как будто все еще носил усы.
А сейчас он сказал:
— Нет необходимости торопиться, Перышко. Причина успеха всех моих операций — это то, что я фанат деталей.
— Ура, — прокомментировала Перышко.
Ирвин сказал:
— А что насчет этих придурков? С ними будет так же легко, как с теми в Элко?
— Даже еще легче, — уверил его Гилдерпост. — Я виделся только с одним из них, но он возьмет с собой друга. Глядя на мистера Энди Келли, не трудно себе представить каким будет его друг.
— Еще один придурок, — задумался Ирвин.
— Парочка воров, — поддержал Гилдерпост. — Сильные руки, слабые мозги. Они делают всю тяжелую работу и все.
Перышко прочистила горло и сказала:
— Тэмпус не жданос.
Гилдерпост улыбнулся в ответ.
— Правильно, Перышко, — сказал он, — ты, несомненно, права. Движение в Манхэттэне непредсказуемо, особенно в такое время. Поэтому, если Ирвин готов…
— Всегда готов, — отозвался Ирвин.