– Лейтенант Лавров, – выслушав мой доклад, обратился ко мне исполненный собственной значимости генерал-лейтенант. Представиться он не соизволил, – комиссия внимательно изучила ваше личное дело, и у нас возникли вопросы, как к вам, так и к вашим покровителям, рекомендовавшим вас для поступления в академию Генштаба. Им мы соответствующие вопросы еще зададим, а здесь и сейчас отвечать будете вы, лейтенант.
Я молча ждал продолжения. Испугать или смутить меня таким словоблудием можно было разве что лет пятьдесят назад, да и то не факт. Детдомовское детство и кадетское училище, они, знаете ли, закаляют.
– Вам не интересно, что комиссия желает у вас узнать, лейтенант? – задал глупейший, на мой взгляд, вопрос генерал-майор, сидящий справа от председателя комиссии.
– Господин генерал-майор, – ровным голосом ответил я, – я жду, когда председатель или члены комиссии начнут задавать мне вопросы и готов дать на них максимально полные ответы. Любые другие действия или слова с моей стороны были бы нарушением субординации.
– Ну хорошо, лейтенант, раз вы хотите формального подхода, вот вам первый вопрос, – вновь взял слово председатель комиссии, и, заглянув в планшет, продолжил, – Как получилось, что будучи обычным средним учащимся ничем не выдающейся школы на Титане вы вдруг, в течение нескольких месяцев стали обладателем четырех дипломов о высшем образовании?
Они мучали меня больше двух часов. Все эти вопросы в той или иной форме мне уже задавали раньше, и теперь я заученно и монотонно отвечал на них, пытаясь понять, что же им на самом деле от меня нужно. Что-то новое появилось только в самом конце этого допроса.
– В аналитический департамент министерства обороны недавно поступил доклад генерал-полковника Свирского о примененом вами в процессе решения учебной задачи новом сценарии ведения боя за Глизе-4, который позволил достичь боевой эффективности, более чем в три раза превышающей результат, полученный в реальном бою генерал-лейтенантом Сандерсом, и более чем вдвое превосходящей максимальную эффективность, теоретически рассчитанную аналитиками Генштаба. Комиссия внимательно изучила данный учебный бой. Нас интересует, чем вы руководствовались, принимая решение снять орбитальные крепости и корабли седьмого флота с обороны планеты и сосредоточить их для защиты небольшого участка поверхности, где находились вы сами и подчиненные вам войска. Отвечайте, лейтенант.
– В первую очередь я руководствовался именно соображениями боевой эффективности, господин генерал-лейтенант. Кроме того, я принимал во внимание возможность дать надежное убежище хотя бы части, пусть и небольшой, населения планеты.
– Принимая решение, вы отдавали себе отчет, что большая часть населения планеты останется без защиты и попадет в руки противника?
– Отдавал. Это решение было принято осознанно.
– Очень хорошо, лейтенант, очень хорошо. Теперь последний вопрос. Вы являетесь главой Оружейной компании Лавровых, которая сейчас выполняет контракт по государственному заказу. Одновременно с этим вы проходите обучение в академии Генштаба, чтобы в перспективе стать высшим офицером нашей армии. Как вы объясните этот факт?
– Я не вижу противоречий в этих двух занятиях, господин генерал-полковник. Я действительно стремлюсь сделать военную карьеру. И я действительно хочу производить оружие и военную технику высокого качества, столь необходимую нашей армии.
– А вам не кажется, лейтенант, что ваш потенциальный высокий пост в армии сможет способствовать получению вашей компанией преимуществ перед конкурентами в конкурсах министерства обороны?
Что-то кольнуло мой мозг. Не иначе, мой боевой червячок опять проснулся. Где-то я уже слышал подобную формулировку. Точно! Примерно так звучали обвинения против функционеров Русского Оружейного Концерна.
– Я не оперирую такими понятиями, как «кажется», господин генерал-полковник, – спокойно ответил я, – любые домыслы, не подкрепленные фактами и доказательствами, остаются только домыслами. Могу лишь ответственно заявить, что подобная возможность мной никогда не рассматривалась.
– А зря, лейтенант, очень зря. Над такими вещами стоит задумываться самому, пока о них не задумались другие. Вы свободны, лейтенант, пока свободны, но поразмышляйте на досуге над моими словами.
***
Звонок Джеффа застал меня за обедом в академии.
– Командир, что происходит? – в голосе моего главного инженера звучало неподдельное беспокойство.
– Пока не знаю, Джефф, а в чем дело?
– Уже час, как сетевые СМИ на все лады поливают грязью нашу компанию. Нас обвиняют в сговоре с Русским Оружейным Концерном. Какие-то проходимцы провели журналистское расследование и с умным видом заявляют, что мы закупаем у РОК множество различного оборудования и, стало быть, связаны с ними экономическими интересами, а значит, можем участвовать и в коррупционных схемах. Я такого бреда в жизни не слышал, но они это все несут в массы с одухотворенными выражениями на лицах. Уррроды!
– Так! Стоп, Джефф. Похоже, ребята из ГВИ вышли на тропу войны. Мы для них, конечно, не главная цель, но, видимо, они думают, что смогут решить одним ударом сразу все свои проблемы. Вызывай профессора, и ищите надежную юридическую компанию. Нам понадобятся услуги хорошего адвоката. Нужно было озаботиться этим раньше, ну да что уж теперь.
Свои штатные юристы у нас, конечно, были, но специализировались они на коммерческом праве, а здесь явно требовался совсем другой уклон.
– Командир, если надо быстро и надежно, то не нужно никого искать. Моя сестра замужем за неплохим адвокатом. Его хлеб – уголовные дела. Думается мне, это наш случай. С такой информационной поддержкой без наезда правоохранителей или безопасников точно не обойдется.
– Хорошо, Джефф, свяжись с ним, будем думать, как нам вылезать из этой задницы.
***
В комфортном салоне представительского флайкара президент Тобольский вновь вернулся к обсуждению текущих дел со своим референтом, прерванному отлетом на церемонию ввода в строй нового линкора.
– Что у нас дальше по списку, Игнат?
– Господин президент, вы просили сообщить вам, если у младшего лейтенанта Лаврова и его оружейной компании получится что-то толковое.
– И как? Получилось?
– Насколько я могу судить, получилось. Они сделали очень неплохой комплекс РЭБ и даже провели его боевые испытания в системе Глизе, успешно эвакуировав оттуда персонал научной лаборатории по разработке плазменного оружия.
– Вот как? И, кстати, по плазме есть подвижки?
– Пока только фундаментальные исследования. До рабочих образцов еще очень далеко.
– Ладно, давайте вернемся к Лаврову.
– Минобороны приняло его комплекс РЭБ на вооружение и заключило с ним крупный контракт.
– И его еще не пытались сожрать конкуренты?
– Пытались, но он отказался продавать свою компанию. Еще есть подозрения, что на боевых испытаниях его людей должен был ждать очень неприятный сюрприз, но то ли что-то не сработало, то ли они успешно вывернулись из неприятностей, причем, второе более вероятно. А сейчас в сети идет серьезная информационная атака на его компанию. Ее пытаются притянуть к скандалу с РОК. Все обвинения – явная фальшивка, но сделано все профессионально, и общественное мнение формируется соответствующее.
– Следите за ним и дальше. Если произойдет что-то существенное, немедленно доложите.
***
Арестовали меня прямо в академии, в моей комнате. Оперативники прибыли втроем, предъявили ордер на арест и предложили следовать за ними. Вели они себя достаточно корректно и разрешили мне известить о случившемся адвоката.
А вот дальше начался настоящий дурдом. Ни я, ни адвокат долго не могли понять, в чем, собственно, меня обвиняют, но когда обвинение было-таки сформулировано, ощущение бредовости происходящего только усилилось.
– Арестованный Лавров, вы обвиняетесь в многократных покушениях на дачу взяток федеральным чиновникам по мотивам личного обогащения с целью создания для компании, принадлежащей вашей матери, благоприятных условий работы по госконтракту с министерством обороны. Кроме того, вы обвиняетесь в нецелевом расходовании средств, полученных Оружейной компанией Лавроых в качестве аванса по государственному контракту. В совокупности указанные преступления предусматривают наказание в виде лишения свободы на срок до пятнадцати лет. Вы признаете себя виновным в совершении указанных преступлений? – следователь замолчал, ожидая нашей реакции.
– Мой клиент не признает свою вину ни по одному из пунктов и хотел бы ознакомиться с доказательствами, господин следователь, – нейтральным голосом произнес мой адвокат Сергей Исаев.
Толковых доказательств у следствия не могло быть по определению, но в СБЗФ, Службе Безопасности Земной Федерации, дураков не держали, и работали здесь опытные и профессиональные следователи. Что-что, а шить дела они умели и делали это с душой, особенно когда их хорошо мотивировали.
Что можно сделать, если по коррупционному делу нет прямых доказательств? Есть несколько путей. Во-первых, отсутствие прямых улик можно компенсировать большим количеством косвенных. Мне показывали бесконечные записи с камер внешнего и внутреннего наблюдения, на которых я действительно встречался с различными людьми, некоторые из которых и впрямь являлись казенными чиновниками. Ряд записей шли без звука, из других выдергивались отдельные фразы, вроде «мне кажется, что такой подход будет взаимовыгодным» или «я полагаю, что в таком решении заинтересованы обе стороны». И ко всем этим эпизодам прилагались тщательно разработанные легенды, состоящие, в основном из пустых слов, но в совокупности создающие ощущение огромной работы, проделанной следствием, и, вроде как, что-то даже доказывающие, хотя возьми каждую из них в отдельности, и кроме словоблудия ни в одной ничего найти не удастся.
Во-вторых, можно всячески очернить и демонизировать личность обвиняемого в глазах судей и общественности, что особенно важно, если процесс будет открытым. В этом направлении следствие тоже поработало на славу. Активно педалировалось мое одновременное обучение в академии и владение оружейным бизнесом. Естественно, мотивы поступления в академию однозначно трактовались, как способ в дальнейшем лоббировать интересы Оружейной компании Лавровых. Припомнили мне и тот учебный бой с якобы брошенным по трусости на растерзание врагу населением целой планеты, хотя какая может быть трусость в учебном бою? Что-то написали даже про мои дипломы, сославшись на косвенные доказательства подкупа экзаменаторов, но указав, что расследование по этому делу остановлено за истечением срока давности. Я знал, кому сказать спасибо за эту часть обвинительного заключения, но легче от этого мне не становилось.