Обогнув мыс Дальний с маяком, круто повернула «Полярная Звезда» на северо-восток и направилась вдоль восточного берега Камчатки, постепенно, отдаляясь от него.
Два дня наблюдать было нечего. Кроме того дул холодный нард-вест, наносивший то дождь, то крупу или снег. Море было неспокойно, и теплые каюты казались заманчивее мокрой палубы.
Наконец ветер стих, но зато появились плавающие льды и туманы. Два дня шли тихим ходом, чтобы не наткнуться на ледяное поле. При прояснившейся погоде справа, показался берег скалистого острова св. Лаврентия, а слева — мыс Чукотский. Западнее последнего, на берегу глубокой бухты Провидения находилась фактория американской фирмы, торговавшей с чукчами; там же для экспедиции был сложен уголь, завезенный заранее зафрахтованным японским судном. «Полярная Звезда» отдала якорь, и началась погрузка угля.
После недельного плавания все поспешили на берег. Но береговые скалы не давали простора для экскурсии, а снег еще покрывал склоны, и только небольшая площадь вокруг фактории была свободна от него.
Берингов пролив
Через два дня, погрузив уголь, «Полярная Звезда» обогнула Чукотский мыс и вошла в Берингов пролив, придерживаясь ближе к материку Азии, где низкие горы круто падали к морскому берегу или полого спускались к широким долинам, уходившим в глубь этой печальной страны. Несмотря, на конец мая, повсюду еще виднелись большие поля снега. Только крутые южные и юго-западные откосы гор были совершенно свободны ст него и уже зеленели молодой травкой или свежими листочками на низких, стелющихся кустах полярной ивы и березы.
По зеленым волнам пролива часто клубился туман, скрывая даль. Небо постоянно заволакивалось низкими свинцовыми тучами, осыпавшими палубу судна то дождем, то снегом. Из-за туч иногда, выглядывало солнце, дававшее много света, но мало тепла. И под солнечными лучами негостеприимные берега крайнего северо-востока Азии теряли свой безотрадный характер.
Когда туман расходился или рассеивался порывами ветра, покрывавшего зеленые волны белыми, барашками, на востоке можно было различить чуть синевший ровный берег Америки, Плавающие льды попадались все чаще и чаще, но не сплошными массами, а небольшими полями или же в виде красивых айсбергов, прихотливые очертания которых приводили в восторг людей, не бывавших в северных морях.
Люди, не знающие полярных стран, не имеют представления о том, какая грозная опасность таится в этих айсбергах.
Приближение более значительного ледяного поля обыкновенно предвещалось появлением полосы тумана, так что капитан судна всегда имел возможность приготовиться к встрече и уклониться в ту или другую сторону, чтобы не столкнуться со льдинами.
Оказаться очень близко от айсберга было опасно для судна, так как эти ледяные горы, уносимые на юг течением, постепенно подтаивают в своей подводной части, омываемой водой, температура которой выше нуля. В конце концов их надводная часть оказывается уже в положении неустойчивого равновесия, и гора от пустяшной причины — порыва ветра, выстрела, даже громкого крика — внезапно опрокидывается и может потопить судно, рискнувшее подойти к ней слишком близко.
Берега казались безжизненными: не видно было ни дымка, ни фигуры человека или животного. Поэтому велико было изумление наших путешественников, собравшихся на палубе, когда из небольшой бухты, внезапно открывшейся за скалистым мысом, быстро выплыла лодка с одним гребцом, который усиленно работал веслами, идя наперерез курсу «Полярной Звезды». Но когда он заметил, что корабль его обгоняет, то начал кричать и махать платком.
Нордстрем дал сигнал замедлить ход и прокричал в рупор, чтобы лодка, плыла к судну. Когда она приблизилась, оказалось, что это чукотский каяк. Капитан, предполагая, что какой-нибудь чукча остановил судно, чтобы выпросить себе спирта или табаку, хотел: уже крикнуть «полный ход вперед». Но в это время гребец, бывший уже совсем близко, закричал по-английски:
— Ради бога, возьмите меня на борт.
Посоветовавшись с начальником экспедиции, капитан решил оказать незнакомцу помощь.
— Машину застопорили, и каяк подплыл к борту; спустили трап. Незнакомец быстро взобрался на палубу, снял свою меховую шапку с наушниками и, обращаясь к членам экспедиции, радостно произнес по-английски:
— Благодарю вас, джентльмены, теперь я спасен!
Это был рослый, широкоплечий человек, с загорелым лицом, голубыми глазами и всклокоченной светлой бородой. Ветер трепал его рыжеватые волосы, вероятно давно уже не стриженные. Он был одет по-чукотски и в левой руке держал небольшой, но невидимому очень тяжелый кожаный мешок.
Труханов подошел к нему, протягивая руку, и сказал:
— Вы очевидно европеец?
— Совершенно верно, мое имя Джакоб Мак-Шиф. Я золотоискатель, — открыл на Чукотском берегу золотой прииск. Но шхуна, которая должна была доставить мне разные припасы на целый год из Америки, не пришла и я узнал от чукчей, что она потерпела крушение. Запасы пищи у меня кончились и поневоле пришлось бросить прииск. Я плыву уже второй день на юг в надежде встретить судно. Дайте мне пожалуйста поесть, я уже два дня питаюсь только морскими ракушками.
Мак-Шиф говорил по-английски совершенно свободно, но с легким акцентом. Его фамилия, как будто, указывала на шотландское происхождение.
В это время Громеко, наклонившийся над трапом, воскликнул по-русски:
— Каяк, сносит течением, его не мешало бы поднять наверх!
При звуках русской речи лицо незнакомца просияло. Он оглянул быстро всех членов экспедиции, поставил свой мешок на палубу и начал поочередно пожимать всем руки, говоря второпях по-русски:
— Я вижу, что вы мои соотечественники! Я ведь русский, Яков Макшеев из Екатеринбурга. Это меня в Америке в Джакоба Мак-Шифа перекрестили! Вот счастье-то — и судно встретил, и к русским попал!
Труханов, сопутствуемый остальными путешественниками, повел нового пассажира в кают-компанию, где ему предложили холодную закуску и чай. Уплетая за обе щеки, Макшеев рассказал историю своих приключений: за пятнадцать лет он побывал в Аляске в Калифорнии и на Командорских островах, служил на, китобойном судне и лакеем в гостинице, кончил курс горного отделения в университете, работал на золотых приисках Клондайка и Номэ в Аляске и наконец высадился на Чукотский берег, где ему удалось найти богатую золотоносную россыпь и намыть за лето много золота.
Когда Макшеев кончил свой рассказ, Труханов объяснил ему, что «Полярная Звезда» не торговое судно и что, торопясь на север, они не могут везти его в какой-нибудь порт на Аляске, откуда есть удобное сообщение со Штатами.
— Мы можем только передать вас на встречное американское китобойное судно, — закончил он.
— Но если ваше судно не торговое, то чем же оно занимается, куда держит курс?
— Оно везет русскую полярную экспедицию, членов которой вы видите перед собой, и направляется в море Бофора.
— Ну что же, придется мне видно до поры до времени поплавать с вами, если вы не захотите высадить меня в качестве Робинзона на необитаемый остров! — засмеялся Макшеев. — Но я рассказал вам, что у меня ничего нет, кроме того, что на мне: ни белья, ни приличной одежды, ничего, кроме презренного металла, который даст мне возможность расплатиться с вами.
— Об этом не может быть и разговора, — прервал его Труханов. — Мы помогли соотечественнику выпутаться из беды и очень рады этому. Белья и одежды у нас достаточно, вы почти одного роста со мной и такого же телосложения.
Макшееву отвели свободную каюту, где он мог умыться, переодеться и сложить свое золото. Вечером он присутствовал в кают-компании уже в преображенном виде и развлекал путешественников рассказами о своих приключениях в Калифорнии и Аляске. Новый пассажир произвел на всех самое приятное впечатление, и, когда он удалился спать, Труханов обратился к членам экспедиции с вопросом.
— Не пригласить ли нам его в свою среду? Это по-видимому энергичный, крепкий и бывалый человек с приятным общительным характером, который будет полезен во всяком случае и при всяких обстоятельствах.
— Да, и вполне культурный, несмотря на свою тяжелую жизнь в диких местах и среди авантюристов, — заметил Каштанов.
— Знает эскимосский язык, что может пригодиться на предполагаемой земле, которая если населена, то эскимосами, — прибавил Громеко.
— Пожалуй и в самом деле я предложу ему участвовать в экспедиции с вашего общего согласия, — закончил беседу Труханов, — или лучше подожду несколько дней, все равно ему деваться некуда, и мы познакомимся с ним поближе.
На следующее утро, по просьбе Макшеева, «Полярная Звезда» свернула с своего курса в устье большой губы св. Лаврентия, на северном берегу которой находился прииск золотоискателя. Он хотел захватить оттуда свое скромное имущество и предложил Труханову разобрать и увезти небольшой домик, который мог пригодиться для зимовки экспедиции на разыскиваемой земле. Этот домик с кладовой при нем был вывезен из Америки и состоял из тщательно пригнанных друг к другу частей, так что в несколько часов мог быть разобран и погружен на судно. «Полярная Звезда» причалила к берегу, и вся команда вместе с пассажирами взялась за работу. К полудню домик был уже погружен на палубу и судно продолжало свой путь на север.
В поисках неизвестной земли
Поздно вечером, когда незаходящее уже солнце катилось красным шаром на северном горизонте, «Полярная Звезда» вышла из Берингова пролива в Ледовитый океан. Вдали, на западе, виднелся северо-восточный конец Азии — мыс Дежнева, на крутых откосах которого алели освещенные солнцем многочисленные снежные поля. Путешественники послали последний привет негостеприимному, безлюдному берегу, все-таки составлявшему часть родной земли.
На востоке можно было различить в легком тумане оставшийся уже позади мыс принца Уэльского. Впереди море было почти свободно от льдов. За последнее время господствовали южные ветры, которые совместно с теплым течением вдоль американского берега пролива угнали большую часть льда на север, — это было очень благоприятное обстоятельство для дальнейшего плавания.