— Внимание! Неизвестный объект. Подъём с поверхности третьего спутника. Скорость семь и восемь. Ускорение три и четыре.
Мы, как по команде, вновь оказались в своих креслах.
— Внимание! Объект опознан. Малый автоматический разведывательный внесистемный зонд «Кондор-17».
— Брина, покажи его, — скомандовал я.
На главном экране тут же появилось изображение «Кондора-17». Серебристый, металлический шар, диаметром метров пять. Чуть ниже своего экватора подпоясанный десятком сфер поменьше, с дюзами маршевых двигателей, из который сейчас вырывались языки пламени. Из макушки «полюса» торчал десяток антенн разной длинны. Из-за которых зонд отдалённо походил на морского ёжика.
Если мне не изменяет память на «Кондоре-17» в качестве топлива использовали НДМГ в смеси с амилом. Безумна токсичная смесь. Откуда это ржавое корыте здесь взялось?
— Эту рухлядь ещё кто-то использует в наше время? — словно прочитав мои мысли спросила Кира.
— Как видишь, — задумчиво произнёс Дим. — Не мог же он здесь двести лет торчать?
— Справка, — вмешалась Бри. — Зонды «Кондор-17» сняты с производства сто сорок семь лет назад. Согласно открытым источникам, последний был выведен из эксплуатации девяносто один год назад.
— А что закрытые источники говорят по этому поводу? — словно в насмешку решил спросить я.
Тем не менее Брина ответила:
— Уточнение. Ваш уровень допуска не позволяет получит запрашиваемую информацию.
От такого ответа у меня челюсть отвисла. А кто-то из ребят, кажется, Шнайдер, аж присвистнул. Значит так? Закрытая информация и уровень допуска?
— Зонд изменил траекторию полёта, — продолжала вещать Брина. — До столкновения десять минут пять секунд. Ускорение зонда превышает заводские характеристики в два раза.
— Какого столкновения? — не сразу понял я.
— До столкновения с нами.
Глава 5
— Брина, манёвр уклонения, — крикнул я.
— Уже выполняю. Зачем же так кричать?
Нас вдавило в кресла. Корабль начал ускоряться. Брина уводила его от столкновения по наиболее приемлемому, в её понимании, маршруту. Я же только немного корректировал траекторию.
Управлять современным космолётом одно удовольствие. Большую часть задач берёт на себя автоматика. Если вам нравятся аналогии, то в паре пилот-автопилот человек отвечает за стратегию, а искусственный интеллект за тактику. А нейроимпланты всегда позволяли отдавать команды максимально быстро. Правда всё это относится только к внутрисистемным полётам. Когда мы «скользим» к другим звёздам, автопилот отправляется на покой. Хоть и на время. Там, в изнанке нашего мироздания, в силу вступают совершенно иные законы.
— Кира, — я продолжил отдавать команды, — возьми зонд на прицел. Плюс две стандартные ракеты, готовность один.
— Есть, выполнено, — отрапортовала девушка.
— Зонд изменил траекторию полёта. До столкновения восемь условных минут.
— Вижу, что изменил, — тихо, почти шёпотом процедил я.
Условные минуты это если мы останемся в той же точке, где находимся. А будем двигаться и время изменится.
Не верю я в такие совпадения. Заброшенный полтора столетия назад на ледяном спутники зонд, который неожиданно активировался и решил врезаться в пролетавший рядом корабль. Такое бывает только в низкопробной древней фантастике, которой любит зачитываться Шнайдер. В реальности любому идиоту будет понятно, что это ловушка для нас. Только кто её нам устроил? А главное зачем?
— Может попробовать его захватить? — предложил Дим.
— А ты уверен, что на нём нет термоядерного заряда? — спросил я. — Только приблизимся и бдышь…Маленькое солнышко расцветёт на окраине всеми забытой системы.
— Вероятность, что на борту «Кондора-17» имеется термоядерный заряд примерно один к двум.
— Вот, даже Брина согласна со мной.
«Ноябрь» продолжал ускоряться. Перегрузки выросли, и нас уже ощутимо вдавило в кресла. Брина, конечно, молодец. Корабельный искусственный интеллект не теряет надежды уйти от столкновения. Проблема лишь в том, что за нами гонится автомат, самонаводящаяся ракета. Ему плевать на перегрузки в отличии от нас. При желании Брина вполне может оторваться от «Кондора-17». Только ценою станут наши жизни. Хотя, почему я уверен, что она так не поступит в крайней ситуации?
— Кира, — сказал я, — попробуй его сбить.
Повторять приказ не пришлось. Где-то снаружи в зеркально гладком корпусе «Ноября» бесшумно открылись две амбразуры. Скорострельные пушки выплеснули в пространство рой снарядов. Несущее смерть облако рвануло к своей цели. На главном экране мелькнули чуть яркие вспышки — под случайный удар угодили несколько ледяных астероидов, тут же превратившихся в пыль.
— «Кондор-17» уклоняется, — уточнила Брина. — Снаряды пройдут мимо. До столкновения семь минут.
Что и требовалось доказать. Но в след за снарядами к цели рванули две самонаводящиеся ракеты. Пусть не с ядерным, а стандартным боезарядом. Только нашему агрессору и этого хватит.
Заметив ракеты зонд тут же попытался уйти от них, но не тут-то было. Две вытянутые бестии решили познакомиться с ним поближе. Больше всего это походило на безумный танец. Зонд пытался догнать нас и в тоже время оторваться от ракет. Те не желали отставать и с каждой секундой приближались к своей заветной цели. А потом на большом экране сверкнули две вспышки.
— Ракеты уничтожены.
— Как? — в один голос изумились Дим и Лео.
— С борта «Кондора-17» зафиксированы залпы из тяжёлого пулемёта.
Никогда не слышал, чтобы исследовательские зонды оснащали крупнокалиберными пулемётами. «Кондор-17» просто расстрелял наши ракеты, выпустив в их сторону рой стальных шариков. Кира решила не отставать и продолжила палить в зонд из наших пушек. Но всё тщетно. Пришедший к нам из глубин прошлого космический скиталец оказался удивительно проворным.
— До столкновения шесть минут.
— Брина, если предположить, что на борту зонда термоядерный заряд максимально возможной для него мощности, через сколько мы окажемся в зоне поражения? — спросил я.
— Через две минуты пятнадцать секунд.
Плохо. Что же делать? Можно, конечно, всадить в нашего противника пару десятков ракет. Тогда он точно или подбить все не сможет, или увернуться не успеет. Проблема лишь в том, что боезапас у нас ограниченный. И на Авроре эти самые ракеты вполне могут пригодиться.
Ещё вариант уйти на форсаже. Как ты древний американский зонд не модернизируй и скорость, и разгон у него всё равно будут ниже, чем у современного корабля российского Космофлота. Только есть одна загвоздка — перегрузка отправит нас в предкоматозное состояние. Всё это время вести корабль придётся Брине, а мне не хотелось терять управление.
Никакие дельные мысли в голову не приходили. В очередной раз на главном экране мелькнула плотная атмосфера суперземли. И тут меня осенило. Безумная, опасная идея. Выдержит ли корабль?
— Брина, на какую глубину ты сможешь погрузиться в атмосферу этой планеты?
— Не совсем поняла вопрос. Но я могу совершить посадку на поверхность планеты, корпус выдержит давление атмосферы.
— Вот и прекрасно. Брина, беру управление на себя.
— Глеб, что ты задумал?
Мне показалось или в голосе Киры появились нотки испуга?
— Сейчас всё увидите.
— Больше всего боюсь, когда он так отвечает, — вставил свои пять копеек Шнайдер.
— Кира, помнишь тот циклон в атмосфере планеты? — спросил я.
— Да, — ответила девушка.
— Нырнём в него. У зонда мягкий корпус, он не рассчитан на полёты в плотной атмосфере. Поэтому ураган разорвёт его на части.
— О, боги. Глеб, ты псих. Уверен, что этот циклон не убьёт нас?
— Ты же слышала, что сказала Брина. Корабль может приземлиться на эту планету.
— Уточнение, — тут же вмешалась в наш разговор ИИ, — в случае, если мы угодим в циклон вероятность получения фатальных повреждений двадцать три процента.
— То есть с вероятностью один к четырём мы сдохнем? — спросил Шнайдер.
— Если под словом «сдохнем» вы подразумеваете «расстанемся с жизнью», то да.
Милая девочка.
Спускаться на большой скорости к поверхности планеты, даже если у неё разряженная атмосфера, решение не из лучших. А если перед вами суперземля с плотной воздушной оболочкой, то такой поступок это верх безумия. Любой, даже самый прочный корабль в доли секунды может разнести в клочья.
Скорость мы скинули, но она всё равно превышала допустимые значения. О чём, естественно, не преминула предупредить Брина. Зонд же скорость снижать не стал. У него не было необходимости спасать людей у себя на борту. Расстояние между нами неумолимо начало сокращаться.
— Входим в атмосферу, — сообщила Брина.
Корабль начало потряхивать. Циклон, выглядевший огромным даже с высоты нескольких тысяч километров, сейчас занял всю поверхность под нами. От горизонта до горизонта плыли вздыбившиеся горы белых облаков с затаившейся под ними тьмой.
Вибрация корпуса «Ноября» увеличивалась с каждой секундой. Воздушные потоки пытались схватить наш кораблик и швырнул в адскую пасть циклона. Температура корпуса росла, грозя превысить допустимые значения. А потом мы нырнули в облака и мир вокруг превратился в макабрическое царство, озаряемое всполохами исполинских молний.
— У меня одного такое чувство, что мы отправляемся куда-то в ад? — спросил Дим.
— Если тебе будет легче, то нет, — ответила Кира.
— Да расслабьтесь вы, — усмехнулся я. — Зонд долго не выдержит. Его корпус не рассчитан на высокие перегрузки. Спустимся чуть ниже и его раздавит атмосферным давлением.
— А ты не думал, что он может свернуть на орбиту? — спросил Шнайдер. — Будет висеть там и дожидаться нас?
— Сомневаюсь, — мотнул я головой. — «Кондор-17» древнее мамонтов. Эту рухлядь кто-то переделал под боевой зонд. Только я не думаю, что туда засунули нормальные мозги и полноценный искусственный интеллект. У него одна задача — догнать и уничтожить цель. А инстинкта выживания там нет.