В разлив немой голубизны
И знать лишь то, что знают корни,
И ничего со стороны.
«Нескончаемое счастье…»
Нескончаемое счастье,
Что, лучась, поёт во мне, —
Это таинство причастья
Каждой шепчущей сосне,
Облаку в небесной сини,
Дятлу на сухом суку,
Созревающей рябине
И летящему листку…
Раздел II. Припомнить тайную всецелость
«Тебе была бескрайность домом…»
Тебе была бескрайность домом,
Но, Божий замысел верша,
Ты в этом мире незнакомом
Очнулась, вечная душа.
Ты никаких преград не знала,
И вдруг – лишь стены да края.
И ты впервые задрожала,
Неустрашимая моя.
И призадумалась впервые —
Ведь ты всецелою была,
А тут – всё дробно, все другие,
Их множество, им нет числа.
Все ждут опоры, ищут власти,
Кричат от боли и тоски.
И всё разорвано на части,
И всё разъято на куски.
И всё из глины и гранита,
И на грозу идёт гроза.
На всех – броня, а ты открыта,
А ты прозрачна, как слеза.
И у тебя одно есть дело:
Найти связующую нить,
Припомнить тайную всецелость
И в этом мире воплотить.
«Что там, за гробом, – неизвестно…»
Что там, за гробом, – неизвестно,
Но здесь, всей тишиной дыша,
Из слов и дел толкучки тесной
Восходит медленно душа.
Встаёт, раздвинувши пределы,
В ничём, без ничего – жива.
Не дроби ей нужны – всецелость,
Живое Слово – не слова.
Вот так из тьмы встаёт светило,
Залив сияньем небосвод.
В ком только раз душа всходила,
Тот слово Божие поймёт.
«У тишины есть музыка своя…»
У тишины есть музыка своя,
Великая, как Мировое древо.
И колокольный росплеск бытия
Выходит из беззвучного напева.
Безмолвье леса и недвижность скал
Во внутрь всех труб вбираются органом.
Ручей, что из беззвучья вытекал,
Становится звучащим океаном.
И вдруг морская засинеет гладь,
И задрожит звезда внутри колодца.
Но не пытайся прежде зазвучать,
Чем всё беззвучье в сердце не вольётся.
«Не от себя – от Него…»
Не от себя – от Него.
Без никаких отсебятин —
Только от гула того,
Что, точно ветер, невнятен,
Что, свои волны струя,
Нам размывает пределы.
Через меня, но не я.
Не единица – всецелость.
Сквозь всю бессчётность – одно,
Нити, слиянные в ткани.
Вот когда входит Оно,
Я прерываю молчанье.
«Я каждый час перед Тобой в долгу…»
Я каждый час перед Тобой в долгу.
Но помоги – опять Тебя тревожу —
Не делать то, чего я не могу,
И сделать всё, что дух мой вправду может.
«А может быть, довольно беготни…»
А может быть, довольно беготни,
Не надо пролетающих мгновений…
За часом час идёт, за днями дни,
И так с начала летоисчисленья.
А дом наш – в вечности. Я дома только там,
Гд е в целое сложились все со всеми
И где стоит нерукотворный храм,
Чьи линии пересекают время.
И нет уже ни завтра, ни вчера
И той сквозной, кровоточащей раны,
А есть белоголовая гора
И шелест леса тихий, неустанный.
Ложится снег на переплёт ветвей.
Есть огнь бел. Есть ангельское пламя.
И плачу я от красоты Твоей,
Немой Господь, встающий перед нами.
«Шепчу беззвучно: благодарствуй…»
Шепчу беззвучно: благодарствуй,
Смотря на зарево вершин.
Вечерний свет нас вводит в царство,
Где нету множеств. Есть Один.
Один-единственный, который
Раскинул неба полотно;
Один, объявший все просторы;
Один, как сердце в нас одно.
И нет враждующих, нет сирых.
Нет брошенных, убогих нет,
Нет раздробившегося мира.
Есть целостный, единый свет.
«Вечерний час, немой и строгий…»
Вечерний час, немой и строгий.
Лучи последние горят.
Напоминанием о Боге
Приходит в этот мир закат.
Напоминанием о тайне,
Из коей жизнь взошла моя, —
О безначальном и бескрайнем
Пространстве полнобытия.
«Вечерний свет с картины Левитана…»
Вечерний свет с картины Левитана —
Последний луч на зелень леса лёг.
Из глубины восходит к нам осанна.
Пронзая тьму, в наш мир приходит Бог.
Покрыты тусклым золотом вершины.
Земля сейчас – нерукотворный храм.
О, этот зов в бездонные глубины!
Там муки нет, но только, только там…
«Вечернее богослуженье…»
Вечернее богослуженье.
Закатный бесконечный свет —
Благая весть о единенье,
Забытом в суете сует.
Один – внутри бессчётно многих.
Свет догорающей зари
Был вестью о едином Боге,
Сокрытом глубоко внутри…
«Здесь время встало так же, как берёзы…»
Здесь время встало так же, как берёзы.
Его поток шумящий вдруг затих,
Стал озером, собравшим наши слёзы
И незаметно засветившим их.
И не к концу пришли мы, а к началу,
Где сердце бьётся с Божьим в унисон.
И для того, чтоб времени не стало,
Совсем не надо ждать конца времён.
«Моя душа полна сирени…»
Моя душа полна сирени,
Сосной шумящею полна.
Мир этот дан для заполненья
Души, в которой нету дна.
Души, в которой нет порога.
Души, в которой всюду – вход.
Когда наполнится всем Богом,
Тогда она свой смысл поймёт.
«Голубизна Твоя, голубизна…»
Голубизна Твоя, голубизна,
Что так бледна сейчас и так нежна,
Как будто тайно наклонился Ты
К нам со своей надмирной высоты.
Ну да, склонился – вижу небо-склон.
Ты от меня ничем не отделён.
«Почему мне время так мешает…»
Почему мне время так мешает —
Весь его неумолимый ход?
Почему мне надо, чтоб без края,
Чтобы был забыт, потерян счёт?
…За домами, голосами всеми
Лес молчит, вершинами шурша,
Может быть, и вправду не на время,
А на вечность создана душа?
«Твоё внимательное око…»
Твоё внимательное око,
Твой взгляд, Твой свет на склоне дня…
О, как безмолвно, как глубоко
Ты проникаешь внутрь меня!
Твоя любовь с небес струится,
Моя душа полным-полна.
И как же можно усомниться,
Ведь просияла глубина…
«И настаёт мой главный час…»
И настаёт мой главный час:
Вечерний свет склонён над нами.
И ясно мне: есть что-то в нас,
Что много больше, чем мы сами.
Наш смысл, запрятанный во тьму,
На час короткий ставший зримым,
Он есть. И только потому
Страданье наше выносимо.
«В мир вечный не открылся вход…»
В мир вечный не открылся вход.
Есть только сокровенный рост.
Мой тайный смысл во мне растёт,
Как дерево. Он тих и прост.
Но в совершенной тишине,
Где смолкла боль, вопрос исчез,
Он расправляется во мне,
Как песнь без слов, как выход в лес.
«Всё тот же вид, всё тот же лес…»
Всё тот же вид, всё тот же лес,
Всё та же липа надо мною.
Шум неотвязный сник, исчез,
Здесь мир пронизан тишиною.
И как вчера, шуршат листы,
Берёза старая всё та же,
Но мне неведомо, что Ты
Сейчас, сегодня сердцу скажешь.
В который раз душе дано
Ждать благодатного свиданья.
И длится вновь и вновь одно
Торжественное ожиданье.
И не уймётся в сердце дрожь,
И всё неведомо и ново.
И Ты в который раз войдёшь
С ещё не изречённым Словом.
«Заря была строкой Завета…»
Заря была строкой Завета.
Светилась облаков гряда.
И вот уже – лишь отблеск света,
Лишь только след, нет – след следа.