Есть у нашего мира
Золотая корона.
И в сияющем свете
Раздаётся осанна:
Есть над миром вот этим
Царь, короной венчанный.
«Как значительно ваше молчанье!..»
Как значительно ваше молчанье!
Сколько духа в него вмещено!
Может быть, целый смысл мирозданья
В глубине заключает оно.
Как люблю я бродить в бездорожье
Без соседей, без цели и слов
И разгадывать замыслы Божьи
По наклонам ветвей и стволов…
«Переливы, переходы…»
Переливы, переходы
В середине небосвода.
Перекаты, переливы
В листьях рощи молчаливой.
Кто я? Где? Уже не вспомню.
В сердце – трепет неуёмный…
«Наш мир не только ширится и длится…»
Наш мир не только ширится и длится,
В сем мире есть ещё одна черта:
Его неумолимая граница —
Пересекающая высота.
Кончаются надежды и мученья
В тот страшный миг, внезапный и святой,
Скрещения путей, пересеченья
Моей горизонтали – высотой.
«Помогите мне деревья, помогите!..»
Помогите мне деревья, помогите!
Уведите от сгустившихся событий,
Уведите от беды моей великой
К молчаливому светящемуся Лику.
Вы, всю жизнь свою протянутые к свету,
Уведите меня к тем, которых нету.
Донесите мне единственную весть,
Что измученный, покинувший нас ЕСТЬ.
Ведь у вас одних таинственное знанье
О вовек не прерываемом дыханье.
Верочке, родной моей
I
Жизнь продолжается поныне,
А ты нигде, а ты в пустыне,
А ты без крова и приюта.
Но только, только – ни минуты
Не существую без тебя я.
Я все стихи тебе читаю,
Проникновеннее и тише,
Чем рядом, чем тогда… Ты слышишь?
II
Ушла. Уснула. Стала тенью.
Но вся душа тобой полна!
Твой сон – внезапность пробужденья
Моей любви от полусна.
От той, имеющей границы
Неполной жизни – к жизни той,
Где ничего уже не снится.
Все грёзы стали немотой.
А в немоте такая сила,
Такая мощь заключена,
Что мели сердца затопила
Немереная глубина.
Такое Духа изобилье,
Такой торжественный покой,
Что время замерло в бессилье,
Как в полный штиль простор морской.
Всё видимое стало тенью,
А ты жива. На смерть в ответ
Душе настало пробужденье:
Любовь, в которой смерти нет.
III
Не знаю я, что значит мир иной,
Но вот твоё лицо передо мной.
Лицо, в котором нету ничего
Отдельного от сердца твоего.
И в этом, только в этом весь секрет
Твоей неповторимости – ведь нет
В портрете этом ни одной черты,
В которой не дышала бы вся ты.
Ты вся со мной сегодня, вот сейчас
Смотрю в глаза, не отрывая глаз.
Смерть начеку. Я скоро кончусь тоже,
Но вот любовь окончиться не может.
Чему-то в мире нет и нет конца,
Как истинности твоего лица.
«А может, те мерцающие дали…»
А может, те мерцающие дали
И первый снег, лежащий на сосне,
Меня так незаметно приучали
К той тайной жизнетворной тишине,
Которая разлита в Царстве Божьем.
К той первой ноте, нет, ещё до нот —
К тому, что никогда пройти не может,
Что было «до» и «после» не пройдёт.
«Большая вселенная в люльке…»
Большая вселенная в люльке
У маленькой вечности спит
Как хорошо, что есть большие рядом,
А я, как птаха Божия, мала,
Что даже думать ни о чём не надо
И знать, что где-то ждут меня дела.
Что надо мною небо так огромно
И так мои деревья высоки,
И то, что можно ни о чём не помнить
И жизнь начнётся с этой вот строки.
Что высота и даль открыты глазу
И нет ответа, сколько ни зови.
Как хорошо, что в люльке спит мой разум
У бесконечной, как душа, любви.
«Мой храм высокий, тихий, строгий…»
Мой храм высокий, тихий, строгий —
Безмолвье леса моего.
Моим деревьям кроме Бога
Не надо в мире ничего.
И потому они прекрасны,
И потому такой простор
Для Духа здесь, что ежечасно
Идёт безмолвный разговор —
Та перекличка со Всевышним,
Тот к жизни нас поднявший зов,
Который в суете не слышен,
Но здесь, среди немых стволов…
Среди священного чертога,
Где длится света торжество,
Живому сердцу кроме Бога
Не нужно больше ничего.
«Тонконогие мои…»
Тонконогие мои,
Белостволые…
Листьев трепетных ручьи,
Ветки голые.
В стороне от голосов,
За шумихою
Опрозрачненных лесов
Стройность тихая.
До чего ты хороша,
Роща рдяная!
Ты и есть моя душа
Безымянная.
«День задумчивый, туманный…»
День задумчивый, туманный,
День дождливый, ну так что ж —
Мир, по-прежнему желанный,
Мир глубóко в сердце вхож.
Тусклый свет заполнил шири,
Лёгкой дымкой заволок.
Очень тихо нынче в мире.
Очень мягко смотрит Бог…
Ясный день или ненастный,
Свет звенит иль дождь пошёл —
Сердце с Господом согласно,
Потому и хорошо…
«Быть всей душой Тебе покорной…»
I
Быть всей душой Тебе покорной.
Не внешней силе, а Тебе, —
И ясным днём, и ночью чёрной,
И в самый страшный час в судьбе.
В тот час невидимого боя
Склониться, чашу пригубя
С Тобою, только лишь с Тобою,
И ни мгновенья – без Тебя.
II
А Ты молчишь. Ты смотришь и молчишь
В ответ на боль, в ответ на все страданья.
Ты просишь только не нарушить тишь.
Ты просишь разделить с Тобой молчанье.
В Твоем молчанье слились все пути.
Молчать в вечерний час и в час рассвета —
Как это трудно! Господи, прости…
И как легко и как прекрасно это!..
«Хорошо ль тебе среди молчанья…»
Хорошо ль тебе среди молчанья,
Посреди наполненных пустот?
В беспредельном тихом океане,
Где последний робкий звук замрёт?
Господи, да что ж это такое?
Кто мне дал сверкающий ответ:
Там, в глубинах вечного покоя,
В сердцевине смерти – смерти нет.
Только вы чужим словам не верьте
Про другую, неземную жизнь.
В глубине молчанья есть бессмертье.
Сам к нему всем сердцем прикоснись.
«Серое, серое небо…»
I
Серое, серое небо.
Дождика мелкого сеть.
Мокнут деревья, а мне бы
Только на это смотреть.
Видеть мой лес и дорогу,
Сев у окна своего.
Как у дождя, я у Бога
Не попрошу ничего.
Нет ни конца, ни начала —
Только в мир Божий окно.
Сердце любить не устало.
Сердце живое – полно.
II
Мокрых птиц сиротливая стая,
Голый профиль дубка одного,
А берёзка совсем золотая.
Кто-то скажет: и что мне с того?
Не нужны здесь горячие речи —
Знает он все слова наизусть.
Я ему ничего не отвечу.
Я к берёзке моей прислонюсь.
«Сквозь сосны виднелись горящие дали…»
Сквозь сосны виднелись горящие дали.
Тонул в бесконечности глаз.
А сосны шумели, а сосны качались,
А сосны не знали про нас.
Мы были в смятенье,
Мы были в бессилье,
Полны неизбывной тоской.
А сосны качались, а сосны хранили
Наш общий великий покой.
«Покой тогда ко мне придёт…»
Покой тогда ко мне придёт,
Когда всецелый небосвод,
Лучи над лесом наклоня,
Уместится внутри меня.
И, не меняя ничего,
Застыв, не шевельнув рукой,
Я стану зеркалом Его.
Тогда придёт ко мне покой.
«Молчание разглаживает складки…»
I
Молчание разглаживает складки,
Стирает напряжение со лба,
И ты уже в ладу с миропорядком,
И душу больше не гнетёт судьба.
Молчание, молчание, молчанья
Густой покой. Затягиванье ран.
И ты уже не тонешь в океане,
А внутрь души вбираешь океан.
II
Да, ты уже не тонешь в океане,
А внутрь тебя вмещается весь он.
Любовь и есть то самое молчанье,
В котором целый океан вмещён.