е зрители. Наконец, правка была закончена, и отредактированный фильм был залит в Интернет по новой, а Сергей устало зевнул и посмотрел на часы. Было почти пять утра, и режиссер мысленно порадовался, что ушел с работы и что на следующий день ему не нужно рано вставать. О завтрашней телепередаче он так и не вспомнил — равно как и о том, для чего вообще начал пересматривать фильм в эту ночь.
В телебашню Чернов ехал с комфортом: Константин согласился подвезти его на своей машине. Остальным членам съемочной группы было сказано только о том, чтобы они включили телевизор в девять часов — на все вопросы о том, что они там увидят, режиссер загадочно помалкивал.
— Ты с Ритой-то советовался? — спросил Костя, выискивая свободное место для парковки.
— Ага, — кивнул Чернов.
— И что она сказала?
— Чтобы я сам все решил.
— Что, и не стала требовать, чтобы ты от всего отказался, потому что у детей должно быть хорошее будущее? — изумился актер. — С ума сойти, меня моя Варька со свету бы сжила, если бы я отказался от такой работы!
— Вот поэтому я и женился не на Варьке, а на Марго, — резко ответил Сергей, но, увидев, как его друг обиженно надулся, тут же виновато добавил. — Прости дурака, я не должен был… Я просто волнуюсь.
— А чего волноваться-то? — все еще недовольно проворчал Костя и заглушил мотор. — Ты ведь все решил, верно?
— Почти, — коротко ответил Сергей и вылез из машины.
Студия официального телеканала была оформлена по первому разряду. Не слишком роскошно, чтобы небогатые зрители не чувствовали себя униженными, и не слишком скромно, чтобы обеспеченные люди относились к телевидению достаточно серьезно. Не очень ярко, но в то же время и не серо. В меру удобно. В меру светло.
Сергей опустился на предложенный ему стул — один из нескольких, стоящих возле большого круглого стола. Ведущая передачи Таисия Иванова, хорошо известная ему по выпускам новостей, суетливо бегала вокруг этого стола, рассаживая остальных участников, таких же, как он сам, бывших творцов-любителей — режиссеров, актеров и музыкантов. Она была в строгом пиджаке и прямой юбке, доходившей ей ровно до колен. Ни сантиметра длиннее — иначе ведущая будет выглядеть старомодной. И ни миллиметра короче, так как это может вызвать у мужской половины зрителей неподобающие мысли. Многие участники заметно нервничали и бросали робкие взгляды на свисающие с потолка камеры и микрофоны. Ассистенты Ивановой пытались помочь ей рассадить всех таким образом, чтобы на экране они выглядели наиболее эффектно, но ведущая лишь недовольно отмахивалась от их советов.
— Пусть так сидят, некогда меняться, две минуты осталось! — шипела она на них, делая страшные глаза. Первые минуты передачи Чернов прожил, как в тумане, и почти не запомнил, что в это время происходило. Вроде бы, сначала Таисия рассказывала о том, как важен новый проект воспитательного сериала, затем задавала вопросы Железнякову, а затем в эфир пускали снятые заранее интервью с разными известными и не очень людьми, которые тоже говорили о необходимости новых хороших фильмов для молодежи, которая вместо того, чтобы смотреть официальный канал, так и норовит обойти все запреты и залезть в Интернет, чтобы посмотреть или почитать там что-нибудь неприличное. А потом очередь, наконец, дошла и до приглашенных в студию.
— Скажите, Злата, — обратилась Таисия к одной из сидящих за столом девушек. — Вот вы сыграли несколько главных ролей в любительском театре… Напомните, пожалуйста, его название…
— «Алый занавес», — подсказала молоденькая артистка.
— Да-да, «Алый занавес». Так вот скажите, пожалуйста, какую из этих своих ролей вы считаете лучшей? Или, может быть, у вас несколько таких ролей? Злата красиво повела густыми выкрашенными в иссиня-черный цвет бровями и заговорила, накручивая на палец вьющуюся золотистую прядь волос:
— Своей лучшей ролью на сегодняшний день я считаю не главную, а очень маленькую роль старой учительницы в спектакле «Надпись на парте». Ее там все считают вредной занудой, а она все равно продолжает воспитывать трудных подростков, продолжает учить их хорошему, хотя, к сожалению, ее почти никто не принимает всерьез. Это просто замечательная роль!
— А неудачные роли, о которых вы теперь сожалеете, у вас были? — задала Иванова следующий вопрос, и актриса мгновенно преобразилась — на ее лицо наползла тень смущения и раскаяния:
— Да… Мне непросто об этом говорить, но я не хочу ничего скрывать от телезрителей… У меня были роли, за которые мне сейчас очень стыдно. Один раз я сыграла… женщину легкого поведения, которая помогала главному герою пьесы. Не буду говорить вам, как этот спектакль назывался — для меня эта роль давно осталась в прошлом, и больше я никогда не соглашусь играть таких личностей! А еще я как-то сыграла девушку, которая плохо относилась к своей матери, ругалась с ней и вообще ни в грош ее не ставила. Правда, потом, в конце спектакля, она поняла, что была плохой дочерью, и они с мамой помирились, но эта роль все равно была слишком аморальной. Сергею показалось, что Злата вот-вот расплачется, и хотя ее голос звучал совершенно искренне, он почему-то не верил, что она действительно жалеет о «неподобающих» ролях — уж ему-то было отлично известно, как натурально хорошая актриса может изображать любые чувства! А ведущая тем временем, уже поблагодарила Злату за откровенный ответ и начала «допрашивать» сидящего рядом с ней молодого человека, также оказавшегося актером. И он тоже с честными глазами сообщил в камеру, что гордится ролью «честного и скромного врача» и отдал бы все на свете, чтобы никогда не играть «беспринципного и жестокого бандита», на роль которого он согласился, не иначе как пребывая в некотором помрачении ума. «Но ведь я же согласен с тем, что людям нужны фильмы про врачей и совершенно незачем смотреть кино про бандитов! — в отчаянии думал про себя Чернов. — Почему же мне так противно слушать это покаяние в прямом эфире? А еще противнее из-за того, что я сам собираюсь сделать то же самое?» Ведущая медленно двигалась вокруг стола, уделяя внимание каждой будущей звезде официального телевидения, и неумолимо приближалась к молодому режиссеру. Чернов смотрел на нее, как смотрят на приближающегося хищника, от которого некуда убежать. Он и ждал, чтобы все поскорее закончилось, и боялся этого. И одновременно, где-то совсем в глубине души, посмеивался над собой, понимая, что ничего особенно страшного с ним на самом деле не происходит: Таисия Иванова в любом случае его не укусит, а Железняков не отправит на костер за «неправильные» взгляды на жизнь.
«А если мне вообще ничего за это не будет, какого же лешего я им подчиняюсь?! — билась у него в голове гневная мысль, но на смену ей тут же приходила другая.
— Раз ничего не будет, значит, вся эта передача — формальность, и нечего делать из нее трагедию! Пять минут будет стыдно, зато потом всю жизнь хорошо!»
— Еще один режиссер нового проекта, Сергей Анатольевич Чернов, возможно, более известный некоторым нашим зрителем под псевдонимом Серж Нуар! — голос ведущей, многократно усиленный микрофоном вывел Чернова из задумчивости. — Скажите, Сергей, давно ли вы начали делать любительские фильмы?
— Пять лет назад, даже чуть больше, — быстро выговорил Сергей затверженную накануне фразу. — Мне подарили цифровую камеру, я какое-то время снимал членов своей семьи. А потом вдруг подумал — не снять ли мне сказку для своих детей? Так все и началось. Сначала сказка про подводное царство, потом — любовная история про девятнадцатый век, для моей жены, а потом у меня появилось несколько постоянных зрителей, и я стал делать самые разные фильмы.
— У вас есть любимые работы?
— Они у меня все по-своему любимые. Конечно, некоторые получились менее удачными, а в некоторых вообще были разные ляпы… Впрочем, я всегда старался их исправлять, сразу, как только мне на них указывали.
— То есть можно сказать, что все свои работы вы любите одинаково?
— Конечно. Разве можно любить одного своего ребенка больше другого? Как отец двух дочерей могу точно сказать — нельзя. Чернов с вызовом взглянул на ведущую, но она, хоть и не ожидала такого поворота в интервью, с легкостью нашла выход из положения:
— Прекрасная аналогия. Но существует поговорка: «В семье не без урода».
Неужели ни один из ваших фильмов не доставил вам никакого огорчения, не заставил вас краснеть за то, что вы в нем изобразили? Отвернувшись от камеры, она незаметно погрозила Чернову пальцем, но он не обратил на это особого внимания — его взгляд уже был направлен точно в объектив, на какой-то момент показавшийся ему дулом пистолета.
— У меня нет ни одного фильма, которым я был бы хоть немного недоволен, — четко произнес Чернов в камеру, страстно надеясь, что Рита, Марианна и все его друзья сейчас смотрят на экран телевизора и не отвлеклись на какие-нибудь домашние проблемы. — Я горжусь всеми историями, которые снял, и особенно последней — фильмом «Стажеры» по роману Аркадия и Бориса Стругацких. Где-то сбоку полыхнула вспышка старинного, не цифрового, фотоаппарата — яркая, как костер. Чернов встал из-за стола и начал пробираться к выходу из студии.
СПб, 2007
© Copyright Минасян Татьяна Сергеевна (minasyan1979@mail.ru)