икле могло что-то изменить. Выходит, для нее могло.
— *** тебе! — нарочито пренебрежительно ответил доктор, как можно более строго уставившись на подначивавшего пирата. — Спорить на пятьсот неохота! Давай двести пятьдесят.
Сошлись на трехстах, затем Бена подвели к слегка потрепанному водному мотоциклу цвета пожарной машины. Бесила глупость сложившейся ситуации, недальновидность и узколобость бандитов и собственная гордость. Впрочем, если он замыслил хоть как-то помогать Салли, то следовало добиться хотя бы призрачного, но статуса в этой мерзкой среде.
— Ну и? — все менее уверенно мрачно отзывался испытуемый. — Где трасса, на которой ты ставил рекорд?
— Да тут, она одна между отмелей! Отсюда до края залива. Найдешь новую — считай, тоже победил! — недобро хохотнул пират, скаля желтоватые зубы.
Бен только нервно нахмурился, затем вскинул брови, борясь со стрессом. Реальность казалась какой-то мутной, наподобие прокисшего желе. Впрочем, такое ощущение преследовало уже давно, не только в тот миг, когда кто-то прокричал «старт».
Что знал Бен о гидроциклах? Только то, что у них нет тормоза, а при поворотах необходимо выжимать ручку «газа» вместе с движением руля. В остальном доктор имел только права на вождение автомобиля, однако ему хватило то ли интуиции, то ли логики, чтобы для начала плавно спустить рычаг, отчего «морской железный конь» не выпрыгнул ретиво из-под наездника.
Когда транспорт рванулся вперед, размышлений о бессмысленности своего поступка не осталось, потому что в первый миг окатило волной воды снаружи, паники — изнутри. Затем пришлось максимально собраться, чтобы не забыть в самый ответственный момент, например, как поворачивать. В конце концов, заботиться следовало только о своей безопасности, случайных отдыхающих, как на пляжах, попасться не могло, разве только акулы, но тут скорее речь шла о сохранности самого участника пари.
Предстояло побить рекорд в три минуты. Вроде как за это время тот пират смог проплыть туда-обратно между всех отмелей до «большой воды», то есть до края океана, пролива, который разделял два острова. Видимо, раньше они соревновались друг с другом и явно сговорились против Бена. Или не против… Смотря как назвать. И что сулили победа или проигрыш? В любом случае, поражение было лучше, чем отказ от борьбы. Если бы только в последней содержалась хоть капля смысла.
Но доктору не до мыслей стало, когда он понял, что песчаные отмели разбросаны в хаотическом порядке вдоль поверхности залива, которая с берега казалась почти гладкой. На самом деле дно в том месте являлось причудливым сочетанием глубоких впадин и коварных островков. А о какой дороге говорил пират, Бен уж понять не мог, вскоре надеясь уже не рекорд побить, а хотя бы не налететь на риф, чтобы не отправиться в пасть акул, которые не позволяли сбавлять скорость, однако они же указывали путь мимо отмелей.
Когда при очередном развороте Бен ощутил, как руль выворачивается в совершенно неверную сторону, на миг отчаяние охватило настолько, что не осталось никаких измышлений. Только взгляд на землю отозвался еще большей тоской — вот же она! Близко! Еще не так далеко от нее успел отойти, а возвращаться нельзя, а надо до скрипа ребер выворачивать руль в другую сторону и направляться прочь от нее, потому что за ним все же наблюдали пираты. Да наверняка наблюдали! Он стал на короткое время для них веселым аттракционом. И некуда возвращаться, потому что увидят, что сошел с дистанции, поднимут на смех, будут дальше издеваться, почитая за труса. И не найдется ему защитников ни среди людей, ни в лице закона, ведь ни того, ни другого не осталось на зловещем архипелаге.
Вскоре Бен уяснил, что уже более-менее разобрался с управлением, он только заставлял свои руки не дрожать, да глаза не ловить слепящий неподвижно расплавленный диск солнца, отраженный от сотен радужных бликов воды, которая разбрасывалась вокруг гидроцикла. А на наезднике не было даже спасательного жилета. Да кого спасать? Акулы всегда поджидали новых «гостей» на обед, расплодившись в этом водоеме в каком-то астрономическом количестве.
Поворот… Главное — не забыть спустить достаточно плавно рычаг газа, чтобы не вылететь прочь с трассы, которая намечалась лишь приблизительно, и Бен чуял, что вполне может заплыть в тупик из груды ржавого мусора, торчавшего из воды то там, то здесь, словно на острове погибших кораблей.
Дыхание сбивалось в хрип, руки и ноги сводило, но Бен знал, что не имеет права возвращаться. Может, все дело в гордости? Это проклятое его качество, переходившее порой в высокомерие и снобизм. Казалось, после того, как поступил с товарищами, приняв условия пиратов, стоило отказаться от самого упоминания чувства превосходства. Но привычки порой сильнее объективных фактов. Но умирать только из-за привычек не хотелось! И его молодецкое «потону, так потону» тоже куда-то запропастилось, когда руль снова вывернулся, а мотоцикл подкинуло на отмели. Кажется, пролетел, прочесав красным днищем некстати возникшую насыпь. Но не остановился!
Зато далее следовал тупик, как и ожидал Бен… Впереди маячили только обломки старого корабля или баржи, ржавые, тянувшиеся из-под поверхности воды отвратительными полипами, как в сказке про Русалочку. И гидроцикл летел прямо на них… В голове пронеслись все возможные ругательства, а заодно прощание с жизнью. Делалось как-то досадно смешно, что вот так оно и бывает, что скоро он свернет шею или станет жертвой хищных рыб, и это будет больно. А ему почти и не страшно, ему все равно, только сердце перестало почему-то биться. Но все происходило в доли секунды, тогда же Бен успел заметить, что обломки складываются в трамплин из листа железа, образуя мост между отмелями. Об обратном пути он не задумывался.
Скорость! Часто она становится врагом, приводит к авариям, разрушает жизни. Но здесь только скорость могла спасти. И Бен не позволял надоедливому рулю выкручиваться — только прямо, чтобы не налететь на отмели и пройтись точно по трамплину. Впрочем, листы могли прогнуться под ним, уйти под воду или сыграть иную подлую шутку. Но на просчет вероятности провала не оставалось времени, особенно, когда металл ударился о брюхо ретивого красного скакуна, а еще через миг Бен ощутил полет, вцепившись в скользкий руль побелевшими от напряжения пальцами. Ни о каких рекордах он в тот миг не думал, время как будто вообще исчезло, как и звуки, но они ворвались бешеным всплеском, когда гидроцикл снова соприкоснулся с поверхностью воды, все ж попытавшись сбросить седока, но Бен уже твердо решил укротить этот своенравный механизм. Больше отмелей на пути не предстало, это означало, что выход в пролив уже близко!
Вот и он! Безграничный простор, на который доктор так долго смотрел с берега, как птица с подрезанными крыльями. Казалось, еще рвануть немного на запад — и уже окажется не так далеко от большой земли. Но если бы! Он и сам помнил, что экспедиция шла до острова около суток, да еще на нормальном корабле, а не на этом недоразумении цвета закатного солнца. Что ждало его в случае попытки побега теперь? Совершенно бесславный конец посреди океана с пустым топливным баком. И то еще в лучшем случае: волны могли опрокинуть и моторную лодку, если не небольшой катер.
На подобные соображения ушло тоже всего пару секунд, они даже в мысли не сложились. Сначала в лицо ударил свежий бриз простора, а потом снова сдавил водоворот осознания своего положения. И точно сотни рук с цепкими ледяными пальцами протянулись от маячившего невдалеке берега с аванпостом. Следовало возвращаться и лучше не думать вообще о том, что где-то есть спасение. Не в тот раз. Бен снова предельно сконцентрировался на своей задаче, довольно неуклюже развернувшись, окропляя себя очередным водопадом брызг.
«Вот я дурак!» — внезапно подумал доктор, бросив взгляд на злосчастный катер с товаром, который уже благополучно медленно двигался, распространяя вокруг плотный запах продуктов сгорания нефти. Но он шел именно по тому единственному пути, который надоедливый пират назвал «трассой». Нет, путь был, конечно, тоже извилистым и, в целом, не сильно удобным по количеству поворотов, но достаточно широким как для гидроцикла, так и для целого катерка. Тогда Бен ринулся обратно, не позволяя себе спасовать и допустить ошибку при возвращении, еще он запретил себе суетиться: уж если время вышло, то он был готов и на второй круг, если потребовалось бы, хотя не хотелось. Доктора снова захлестнула гордость, граничившая с гордыней, он прибавил скорости почти до максимума, когда вышел на финишную прямую до причала. Однако красивого завершения не вышло: на берегу его уже поджидал Ваас с пистолетом, вытащенным из кобуры.
Бен резко сбавил скорость и едва не врезался в бревенчатый настил, но вовремя сумел среагировать, в итоге вылетел на берег у края аванпоста, не рассчитав тормозной путь устройства без тормоза.
На берегу Бен выдохнул и хотел бы счастливо сползти на песок с ненавистного транспорта, от катания на котором уже ломило все тело, но пришлось медленно встать и подойти с повинной головой к главарю, который выжидающе следил с причала, после почти театрально выдержанной паузы заговорив, обращаясь с кривой ухмылкой к пиратам:
— Кто позволил этому г***ку управлять транспортом?
— Ну, это… Пари! На спор! — развел руками пират, начавший спор.
— Может, сделать тебе на спор дыру между глаз? — тут же напустился на него главарь, приставив ко лбу подчиненного дуло пистолета. И неизвестно, чем закончилась бы неприятная разборка, но тут раздался голос Бенджамина, который ощущал как нечто отдельное от себя шевеление губ и языка и создаваемые звуки речи, раздававшейся почти с насмешкой:
— Все еще боишься, что я сбегу? Некуда мне, Ваас, благодаря тебе. Никуда я не сбегу.
Ваас тут же обернулся, на смуглом его лице читалось недоумение, будто заговорил неодушевленный предмет, пират скривился, елейным тоном начиная:
— Бенджамин, Бенджи, а не слишком болтлив ли ты стал? — по мере нарастания потока слов, поднималась и громкость голоса, переливаясь от рыка до шипения нотками сущего негодования. — С какого ***? Думал, ***, если дали управлять крутой тачкой, то уже крутой? Давай другое пари: ни*** водных мотоциклов, а ты так же пытаешься уплыть от акул! Что, неужели не нравится? Уже сдулся, герой?