крепко ухватив меня за локоть, затащил внутрь лаборатории.
– Думаю, вы уже договорили, – эффектно появился он перед глазами доморощенных наркоторговцев, меня же, чтоб не мешалась и была на виду, пихнул в их сторону.
Я с независимым видом отодвинулась вбок, не желая отождествлять себя с парочкой преступников, и присела на свободный стул, делая вид, что совсем не страшусь пистолета в руке мужчины. Отпустил меня подальше, и то хорошо!
– Ты еще кто? – недовольно нахмурилась девица, явно ощущая себя хозяйкой положения.
Лет ей на вид было примерно как мне, но выглядела она не совсем здоровой: чумной взгляд широко распахнутых глаз, растрепанная светло-русая шевелюра, руки с изящными тонкими пальцами, кутаются в полы вязаного кардигана. «М-да, терапия, по ней так и плачет» – пришла я к неутешительному выводу и забеспокоилась всерьез: оказаться в компании, две трети которой не могут похвастать трезвым рассудком – так себе расклад, тем более при наличии в руках огнестрельного оружия у одного из них. Вся надежда оставалась на Илью: хватит ли у парня здравомыслия разрулить ситуацию таким образом, чтобы в конце мы все остались живы и здоровы. Меня устроит и вариант: все, кроме Юрки. Я сжала челюсти, ладони, которыми я ухватилась за деревянное сиденье, вспотели.
– Я тот, в обход чьего позволения ты начала торговать, девочка. Весьма неосмотрительно, хочу заметить, – Юрка с деланой печалью покачал головой. Анна – я, наконец, вспомнила имя ректорской дочки – вскинулась:
– На этой территории ты никто, – и тут же была отодвинута в сторону подельником.
– Заткнись, – с угрозой бросил он ей и переключился на Юрку. – Какой процент? – к моему облегчению не растерялся аспирант и не стал лезть на рожон.
– Сперва товар покажи, делец, – хмыкнул Юра, потом обратился ко мне: – Милая, если тебе хоть чуть-чуть дороги жизнь и здоровье племянницы, будь паинькой и тихо сиди на своем стульчике.
Я хмуро кивнула. По мне, так пусть они хоть поубивают друг друга, лишь бы меня тронули.
– А ты такого доверия пока не заслужила, киска, так что ноги в руки и двигай за нами, – приказал он вскинувшейся в неприязни Анне.
Та демонстративно встала рядом с аспирантом, и втроем они скрылись за стеллажами. Юрка напоследок бросил мне:
– Не скучай. И не вздумай убежать за подмогой. Найду и проучу.
Может, это было и глупо, но я сидела на стуле как приклеенная, даже рук не разжимала. И корить себя за это не собиралась – что поделать, я ни капли не героиня и отваги вершить подвиги в себе не находила. Снаружи, из коридора послышался какой-то шорох. Даже не шорох, а скорее намек на него, но вскоре все стихло, и пространством вновь завладела тишина. Я замерла, гадая, показалось мне или нет, чем все это может грозить, и молилась о том, чтобы оно поскорее закончилось. Счастливо для меня, конечно же. Секунды растягивались в бесконечность, и сколько времени я провела, прилежно сидя на стуле, не знаю. Но вряд ли много, хотя по ощущениям хотелось утверждать обратное.
Мое добровольное заключение закончилось в тот момент, когда в дверном проеме бесшумно появились серьезные мужчины в сером. Каким таким образом среди них затесался Измайлов – загадка. Первый мужчина кивнул мне и приложил палец к губам, призывая молчать. Я кивнула в ответ и опустила затекшую от напряжения спину на спинку стула.
‒ Где? ‒ одними губами спросил все тот же мужчина.
Я махнула рукой за стеллажи, и новоприбывшие скрылись в том направлении, Директор же поспешил ко мне.
‒ Цела? ‒ принялся он тщательно ощупывать мои плечи, потом голову. Я кивнула и опомнилась:
‒ У Юры пистолет, ‒ зашептала я, боясь повысить голос, потому как наступившая вновь тишина играла на нервах.
‒ Они знают, ‒ успокоил Измайлов и помог подняться, нехотя я расцепила пальцы, теряя моральную опору в виде стула. ‒ Идем, не будем мешать людям делать их работу.
Пропустить развязку я так сходу оказалась не готова, и Андрею пришлось приложить усилия, чтобы вывести меня из кабинета. В коридоре наваждение сошло, и я зашагала уже добровольно, хоть и продолжила цепляться за большую ладонь начальника. Измайлов привел нас в свой кабинет, тепло светившийся желтым светом посреди опустевшей кафедры, и усадил меня на диван. Спустя минуту сунул мне в руки чашку с чаем. А еще через несколько мгновений открыл шкаф, вытащил бутылку джина и накапал мне в чашку. Не так щедро, как Игорь Семенович когда-то, но все же. Себе плеснул в бокал.
– Джин? – принюхалась я.
– Чем богаты, – в свое оправдание развел руками начальник.
Тут же на моих коленях появилась коробка шоколадных конфет, которые, как я подозревала, никогда не переводятся в этом кабинете.
‒ Напугала ты меня, ‒ признался Директор, после того, как опустошил бокал наполовину.
Я, не очень-то понимавшая, что сейчас произошло, смогла только и пожать плечами.
‒ И понесло же тебя навстречу этому твоему придурку, ‒ развил мысль Измайлов, который, похоже, на самом деле испугался не на шутку. ‒ Если бы не эти, в костюмах, не знаю, чем бы все закончилось.
Оказалось, что мне и правда несказанно повезло, и именно сегодня ребята, давно, к слову, заинтересовавшиеся нашим ВУЗом, заглянули на огонек. Мы своей самодеятельностью слегка их запутали, потому явились ребята сначала по душу Измайлова. Благо тот сумел оправдаться, быстро все разъяснить и перенаправить их на верный путь, читай путь моего спасения. Где меня искать и с кем, начальник узнал благодаря скрытой камере, так и висевшей напротив лаборатории, после того, как я, исчезнув из актового зала, перестала брать трубку.
Я мелкими глотками пила горячий напиток и все никак не могла поверить, что наше приключение так внезапно и вроде как благополучно закончилось.
‒ А где спецназ? ‒ опомнилась я, выныривая из ступора, и припоминая многочисленные сюжеты новостей по телевидению.
‒ Они их по-тихому возьмут, ‒ успокоил Измайлов.
‒ У них дочка ректора за главную была, ‒ решила я сообщить после недолгого молчания, голос почему-то был хриплым. ‒ Ты знал?
‒ Догадывался.
‒ Она как раз с аспирантом ссорилась, когда мы с Юркой подошли. Так все и услышали. А Юрка тоже наркотиками торгует и пришел разбираться, кто без высочайшего дозволения в бизнес вклинился. Машка как раз наш разговор на кухне слышала и все ему рассказала, ‒ слова лились из меня непрерывным и слегка бестолковым потоком, но я никак не могла остановиться, описывая все до мельчайших деталей, будто вместе со словами из меня выходили страх, оцепенение и отравляющее чувство безнадеги.
Андрей не перебивал, лишь кивал иногда в такт словам, сел мне за спину и принялся мягко массировать шею и затылок. Я всхлипнула, потом не сдержалась и разревелась в голос. Директор притянул меня спиной к себе и принялся что-то убаюкивающее шептать на ухо. Неожиданно это сработало: я успокоилась и смогла продолжить пить чай так, что зубы не стучали о край чашки. И как раз вовремя: после короткого стука дверь открылась, и в кабинет вошел один из мужчин.
‒ Иван, ‒ представился он и протянул мне руку.
‒ Женя, ‒ пожала я предложенную ладонь, Измайлов к тому моменту успел переместиться за свой стол, так что все выглядело пристойно.
‒ Самое время нам побеседовать. И навели же вы шороху, ребята, ‒ как будто по-дружески усмехнулся Иван, но взгляд серых, каких-то бесцветных глаз, оставался серьезным и цепким. ‒ Запутали вы нас сильно, хотя, надо отдать вам должное, сейчас редко встретишь столь неравнодушных и одновременно с этим деятельных людей. В основном наоборот, но это уж издержки профессии.
Говорили мы долго. Иван оказался дотошным, вопросы задавал каверзные и по нескольку раз, не боясь показаться странным. Чувствовать себя помехой для серьезных людей оказалось так себе, но кое-что полезное и мы привнесли: например, доказательства вины бармена и аспиранта, я же еще шла и как свидетель из-за разговора, который подслушала. Самое трудное для меня было – говорить про Юрку, несмотря на все заверения Ивана, уверенности в том, что тот не выйдет сухим из воды, не было, а за Машку я все же переживала. Да и за себя, что скрывать, тоже.
Отпустили нас уже за полночь, пообещав пригласить к себе еще не раз. Хорошо хоть телефон, что отобрал Юрка, вернули. Хоть алкоголя в моем чае было совсем немного, да и времени прошло предостаточно, сесть за руль Измайлов не позволил. Вызвал такси и лично сопроводил меня домой. Собственную «Ауди» также бросил на университетской парковке. В квартире было ожидаемо пусто – все первокурсники, и Машка в том числе, отправились в зарезервированный по случаю ночной клуб. К отцу домой, я подозревала, девчонка точно не сможет попасть, так что ждать ее следовало позже.
Джентльмен, очевидно, в Измайлове в тот вечер уснул, сраженный переживаниями и половиной стакана джина, потому как Андрей без лишних экивоков на входе и даже как-то по-хозяйски прошел ко мне домой и захлопнул за нами дверь. Я вопросительно уставилась на мужчину.
– Хочу убедиться, что ты в порядке, – объяснил он.
– Чаю? – устало поинтересовалась я, выдавив-таки из себя каплю гостеприимства. Андрей что-то явно почувствовал, потому как отправил меня в ванную, сам же взялся за чайник.
Мыться в присутствии, хоть и за стенкой, мужчины было странно, но теплый душ помог, я буквально кожей ощутила, как часть усталости утекла вместе с мыльной водой в канализацию. На кухню вышла в новом домашнем костюме из просторных штанов и футболки, повода распечатать который никак не могла найти. Андрей сидел на стуле, устало облокотившись затылком о стену, ворот его белой рубашки был расстегнут, а рукава небрежно закатаны. На столе ждал заварочный чайник и пара чашек по соседству. Я прошла, открыла навесной шкафчик и вытащила курабье и банку с медом.
– Мило, – начальник распахнул глаза и оценил принт с Микки Маусом.
– С детства о таком мечтала.
Под тиканье настенных часов мы не спеша пили чай, крошки от печенья все больше усыпали скатерть, пока я, наконец, не подала голос: