– Так мне в понедельник выходить?
Измайлов поднял глаза и с легкой улыбкой заметил:
– Выглядишь вполне здоровой. Злоумышленники в руках правосудия, не вижу причин тебе сидеть дома.
– Ребят только жалко, – печально выдохнула я. – Наркотики убрали, а молодые жизни уже не вернешь. Но хотя бы никто больше из-за этой отравы из окон выкидываться не будет. Знаешь, я одного не понимаю: с какого жиру взбесилась дочка ректора? Чего ей не хватало? Ведь это она придумала схему с кафе и с приложением, наняла подходящего бармена и договорилась с химиком, которому и поставляла реагенты в нужных количествах.
– Из всего я понял, что девчонка затеяла мутный бизнес в основном из-за обиды, деньги шли как приятный бонус. Как же, папочка на такой должности, а дочку чуть ли не в самые низы определил, несмотря на образование. И, на мой взгляд, правильно сделал, учитывая ее не совсем адекватность. Девица-то себя как минимум проректором видела. Предпринимательские успехи старшего брата тоже подлили масла в огонь, вот и придумала девчонка, как нос всем утереть. И неплохо, кстати, придумала. Если бы ты так удачно не подслушала тот разговор, основные претензии у следователей были бы к ее брату – кафе-то ему принадлежит. Бармен с ней лично знаком не был, а аспирант без нашей разведдеятельности не факт бы что попался. Вот и выходит, что не случись тех смертей, мы не заинтересовались бы происходящим, не стали бы рыть носом землю и, пусть и случайно, не вышли бы на настоящего организатора. Наркотики тебе в стол, кстати, тоже она могла подкинуть, и проверку от отдела качества мне организовать.
– Складывается такое впечатление, что от детей одни проблемы, – проворчала я, припомнив еще и свою незабвенную племяшку.
– Давай спать уже, – бесцеремонно распорядился Измайлов, совершенно позабыв, что на выходных я не обязана его слушаться, впрочем, как и оставлять в своей квартире.
Из вредности постелила гостю на кухне и добавила многозначительно, что Машка может вернуться в любой момент. От поцелуя на ночь с возмущением отказалась, прекрасно понимая, что в противном случае мои бастионы падут даже без видимости мало-мальски приличного боя.
– Смотри, ты так мне все желание отобьешь, – шутливо пригрозил начальник, а я еще часа два ворочалась в постели за плотно закрытой дверью, переживая: а ну как и правда он передумает на мой счет?
Ну уж нет, нескольких неудачных романов мне хватило. У нас еще и пары свиданий не случилось, а он уже ночевать остался! Теперь допуск к телу можно будет получить только через серьезные намерения, подкрепленные действиями! А если Измайлов вдруг передумает, значит, не сильное желание и было! На том я успокоилась и уснула.
Проснулась от звука поворачиваемого ключа. За окном вовсю светило солнце, безоговорочно объявляя, что новый день начался, причем уже давно. Я нахмурилась и собралась как следует отчихвостить неизвестно где задержавшуюся племянницу – всем известно, что клубы закрываются около шести утра, сейчас же было не меньше двенадцати. Спала я все в той же пижаме, расцветку которой похвалил Измайлов, поэтому скинула одеяло и, сделав максимально суровое лицо, выдвинулась в коридор. При виде высокой подтянутой женщины в компании чуть грузного, начавшего лысеть мужчины только и смогла, закашлявшись, выдавить:
– Мама? Пап?
Глава 22
Поскольку по документам квартира принадлежала родителям, то и удивительного в том, что они открыли дверь своим ключом, ничего нет. Сбивало с толку другое: проведывали меня они максимум раз в год, а то и в два, считая на этом родительский долг исполненным, и с момента последнего визита минуло не более нескольких месяцев, так что увидеть ближайших родственников так скоро я никак не ожидала. Да и похвастать теплыми отношениями мы не могли. Они так и не простили мне той ошибки, а я устала чувствовать себя пятном на репутации безупречной семьи и вину за тяжкий грех, которого не совершала, поэтому просто старалась свести общение к минимально необходимому.
– Что у вас тут творится? – командным голосом, выработанным за годы службы начальницей на городском предприятии, поинтересовалась мать, в то время как отец помогал ей скидывать пальто.
– Маша говорила что-то о наркотиках, и о том, что ты пытаешься окрутить ее отца и своего начальника одновременно, – чуть больше ясности внес отец. – Оставлять девочку в таких условиях никак нельзя. Где она, кстати?
Не зная, вернулась ли блудная первокурсница домой, я наудачу толкнула дверь в ее комнату. Машка спала поверх одеяла в одном кружевном нижнем белье. Косметика размазалась по неумытому лицу, повернутому как раз в нашу сторону, превратив ту в подобие женщины с низкой социальной ответственностью. На столе демонстративно лежала распакованная пачка сигарет, а в комнате витал тяжелый дух перегара. «Ничего себе, отметила девочка день первокурсника» – мысленно присвистнула я. От стыда захотелось провалиться сквозь землю, как будто это не она, а я тут валялась практически без сознания. И это вопреки всем попыткам удержать племянницу от слишком гнетущих ошибок молодости! Да видно каждой молодости нужны свои ошибки.
– Маша! – потрясла за плечо ее мать.
Та попыталась разлепить глаза и осознать ситуацию. Получалось плохо.
– Почему у тебя девочка в таком состоянии? – накинулся на меня отец.
– Я как чувствовала, нельзя ей внучку доверять, – поддержала его мать, демонстративно прижав руку к области сердца, хотя я давно начала подозревать, что там ничего нет.
Но кульминацией всей этой нелепицы стало появление в дверях Измайлова, спасибо он хоть додумался одеться, а не щеголял тут в одних труселях.
– А это еще кто? – мать сузила глаза, и я снова ощутила себя не оправдавшей высочайших надежд школьницей. – Молодой человек, вам лучше покинуть чужое жилище, пока мы не вызвали полицию.
– Мама, папа, это Андрей, мой… – я замялась, не зная которую мину лучше обойти стороной.
– Начальник, – нагло подсказал Измайлов, подходя ближе и обнимая меня.
– Начальник, – тупо повторила я, после чего случилась немая сцена. Мы все переводили взгляды с одного на другого, но говорить никто не спешил. Я просто не знала, что тут можно еще добавить, родители же похоже потеряли дар речи.
– Ба? Деда? – хриплым со сна голосом нарушила тишину Машка, что послужило спусковым крючком.
– Да как ты посмела! – взвилась мать и подскочила ко мне, чтобы влепить пощечину, но ее руку уверенно и непоколебимо перехватил Директор.
– Придержите свою жену, – не глядя на мать, обратился Измайлов к моему отцу. В его спокойном на первый взгляд голосе отчетливо слышалось предостережение. – Иначе мы действительно вызовем полицию, и неизвестно что они найдут в крови вашей внучки, которая, как мы все можем видеть, этой ночью бурно отметила день первокурсника. Как думаете, после этого как долго еще она продолжит быть студенткой.
– Да кто ты такой, чтобы нам угрожать! – возмутился папа, но мать передвинул поближе к себе.
– Значит и про наркотики правда! – сделала вывод та, потом сощурила глаза в своем фирменном стиле и добила: – Мало тебе было одного ребенка погубить, ты за следующего взялась?
И хотя я думала, что эту травму уже проработала, из глаз брызнули слезы, а руки заходили ходуном, что никоим образом не могло укрыться от окружающих.
– Так все, уходим, – не стал продолжать Андрей, а просто за руку вывел меня из комнаты. – Чемодан где?
Я кивнула на шкаф и опустилась на диван в моей комнате, куда мы успели прийти. Измайлов не глядя скидывал в него вещи из шкафа, не забыл прихватить ноутбук и зарядку от телефона.
– Женя, имей смелость остаться и ответить за свои поступки! – в комнату заявилась мать, явно не собиравшаяся так просто отпускать противника, бежавшего с поля брани.
Мой отказ в очередной раз принимать на себя роль младенца для публичного избиения навряд ли так просто сойдет мне с рук. Но я все равно вроде как уже решилась добавить в свою жизнь самостоятельности и отказаться от дармового жилища, чтобы поберечь нервы. Это лишь придаст событиям незапланированное ускорение.
– Она опять собирается трусливо сбежать! – обличительно ткнула в меня пальцем стоявшая за спиной матери Машка, видимо таким образом рассчитывая перевести вектор родительского внимания в мою сторону.
– Знаешь, мама, – прохрипела я, вскочила с дивана и сжала кулаки. Слезы брызнули с новой силой. – Когда вместо поддержки в шестнадцать лет вы меня вышвырнули в другой город, как испорченный и ненужный товар, я стерпела. Вы из-под палки навещали меня раз в год, ни разу не пригласив домой, я стерпела, вы навязали мне обнаглевшую, неуправляемую девчонку, я и слова не сказала. Но теперь все, с меня хватит! Подавитесь своей квартирой и прочими подачками, проживу и без них! А если у вас вдруг на старости лет все же совесть проснется, жду с извинениями!
– Ты не посмеешь уйти, – встала в дверях мама.
– Не вынуждайте меня применять силу, уверяю, вам не понравится, – тихо предупредил Измайлов, который все это время безмолвной поддержкой стоял возле меня.
С минуту они мерялись взглядами, мать, к моему удивлению, уступила. Андрей одну руку протянул мне, в другой держал чемодан. Одевались в гробовой тишине, мать прожигала взглядами, причем доставалось не только мне, но и Измайлову, отец был весь немой укор, но меня уже ничто из этого не трогало, хотелось поскорее избавиться от их компании и в спокойной обстановке вернуть душевное равновесие.
– С этого момента у тебя нет семьи! – припечатала в спину мама.
Я вздрогнула и, не оборачиваясь, бросила:
– У меня ее и так уже давно не было.
В лифте меня затрясло, и начальник со вздохом прижал меня к себе. Я уткнулась носом в лацкан дорогого пальто, а Андрей неспешно принялся гладить меня по волосам. В такси ехали молча. Оказалось, Измайлов привез меня к себе домой, провел в прихожую и широко махнул рукой:
– Располагайся.
После всего чувствовала я себя не в своей тарелке, дикий стыд за грязный скандал жег щеки, и как после всего смотреть начальнику в глаза, я не представляла. Видимо поэтому скинула пальто