Было заметно, что, сев на своего конька, Шмидт окончательно разошелся. Остановить его в этот момент было невозможно.
— Я не удивляюсь, — продолжал он, — что этот текст дошел до нас целиком. В средние века он был переписан в бессчетном количестве экземпляров. — Он уже говорил сам с собой. — Кто же мог подумать?! Нужно проверить! Сегодня же! Только бы ОН пришел. — Шмидт театрально закатил глаза и неумело, нараспев продекламировал: «Так обретешь славу всего мира. И побежит от тебя вся тьма». Восьмая заповедь! Рой, только бы ОН пришел!
Его друг менее всего был склонен разделять восторг ученого. В мучительном ожидании он то и дело посматривал на часы. Уже половина одиннадцатого. До «времени нечистой силы» оставалось совсем немного, каких-то полтора часа… Одно лишь его радовало — на этот раз он был не один, да и, похоже, насчет этой книги Фил был прав. Может, и обойдется все.
— О'кей, Рой, будем надеяться, сегодня все прояснится. Кстати, а все ли мы осмотрели в твоем особняке?
— Все, Фил. Хотя…
— Что?
— Остался подвал. Но туда я сегодня ни за какие деньги не полезу!
— Рой, ведь подвал в нашем случае самое интересное! Его нужно обязательно осмотреть.
— Только не сейчас, Фил, уже ночь. Да и к тому же там нет света — с полгода уже лампочки не менял. Кроме того, насколько я понимаю, все эти потусторонние бредни — через час с небольшим: нам нужно быть именно в этой комнате.
— Да, очевидно, ты прав. Придется отложить подвал на завтра — и в самом деле, уже поздно. Давай пока приготовим кофе, а то, я чувствую, спать нам этой ночью вряд ли придется, да и какой тут, к черту, сон!
Они расположились на кровати Роя, придвинув вместо столика тумбочку. Рой положил часы около ко4)ейняка и, не отрываясь, следил за минутной стрелкой. Это началось в четверть второго, совершенно неожиданно.
— Фил, остановились часы, — мрачно и от отчаянной безысходности невозмутимо спокойно произнес Рой.
И тут, медленно скрипнув, приоткрылась входная дверь. С лестницы послышались неестественно гулкие, отдающие эхом в пустом доме, шаги. По их звуку можно было сосчитать число пройденных ступенек. Кто-то медленно приближался.
— Бог ты мой, этой дряни здесь только не хватало, — прошипел Шмидт, глядя на влетевшую неизвестно откуда здоровенную летучую мышь, которая не спеша облетела комнату и, раскрыв огромным черным веером крылья, повисла под потолком на плафоне. — Смотри, Рой, она летает совершенно свободно, для нее нет никаких барьеров… Какого дьявола ей здесь нужно?!
Тем временем звук шагов приближался, нарастал медленно и гулко, как редкая барабанная дробь перед казнью. Дверь резко распахнулась, громко ударив ручкой о стену. По еле заметному движению было видно, что недалеко от двери кто-то стоял. Казалось, ожил сам полумрак коридора, за порогом шевелилась холодная тьма, материализуясь во все более явно очерченную зловещую тень.
— Фил, смотри, вот оно! О, господи, свет! — Рой в бессилии ударил по тумбочке, уставившись на тускнеющий плафон. Лампочка на последнем издыхании мигнула и потухла, окончательно погружая комнату в непроницаемую тьму.
— Спокойно. Да где же он?.. — по отрывистым репликам своего друга Рой понял, что Шмидт пытается нащупать свой саквояж. — Наконец-то.
Вдруг послышался какой-то непонятный шорох, напоминавший шелест осенних листьев под порывами ветра.
— О боже, что это?! — вдруг закричал профессор. — Книга, Рои, где книга?!
И тут яркий свет залил комнату. Пошел в ход арсенал профессора — в левой руке у него сверкал огромный фонарь. Правой рукой Шмидт копался в саквояже, судорожно пытаясь что-то найти и при этом неотрывно глядя в сторону окна. Рой резко обернулся и обмер — в окно, вцепившись мертвой хваткой в книгу, билась летучая мышь, пытаясь вылететь с добычей на улицу.
— Если она у идет — нам крышка! Осталось совсем немного! Задержи ее! — взревел Фил, не переставая рыться в своей сокровищнице. Рой схватил ночник — первое, что попало под руку — и швырнул его в крылатого вора, этим только ускорив развязку, ночник вдребезги разбил оконное стекло, куда и устремилась безнаказанно увернувшаяся от удара летучая мышь.
Нечленораздельный вопль профессора и пистолетный выстрел слились в один спасительный звук. Рой понял, что Шмидт нашел то, что искал — в руке у него сверкал сталью новенький «кольт». Книга упала на подоконник и рядом — разбрызгивая кровь по осколкам стекла — ее похитительница.
Вдруг Шмидт вспомнил про второго посетителя. Луч его фонаря метнулся в противоположную сторону. Благодаря тому, что книга переместилась в сторону окна, тот сумел подобраться довольно близко, до незванного гостя оставалось совсем немного — метр-полтора. Он упирался руками в пустоту и медленно — сантиметр за сантиметром — приближался. На этот раз барьер оказался более податливым. Свет мощного фонаря выхватил из темноты его обезображенную гниением фигуру. Лица как такового не было. Остатки волос и кое-где еще сохранившейся кожи, жалкое подобие мускулов, еще не до конца изъеденных могильной гнилью, лоскуты истлевшей материи, когда-то служившей ему одеждой, покрывало его скелет какой-то сплошной, посеревшей, спекшейся в один слой омерзительной разлагающейся слизью.
— Силы небесные, Рой, ои идет! В чем же дело?! Его уже ничто не остановит… — Тут Фил вспомнил, что в руках у него револьвер. Казалось, что кольт начал стрелять очередями — профессор с бешеной скоростью выпускал в своего ужасного противника весь боезапас. Пули с громким чвяканием входили в его туловище и голову, разбрызгивая по комнате мерзкую слизь и частички раздробленных костей, впрочем, совершенно безболезненно для самой мишени. Один из выстрелов все же оттянул неприятное свидание — очевидно, у Шмидта под конец дрогнула рука, и он попал уже не в туловище, а в руку. Но, наверно, это и спасло их. Рука ночного чудовища неестественно загнулась и упала на пол — удачный выстрел помог могильному разложению в его разрушительном деле.
— Так, Фил, еще! — у Роя появилась надежда, что и силам ада можно как-то противостоять, что, в общем-то и верно, был бы черт, а ладан найдется.
Шмидт в отчаянии швырнул револьвер на пол:
— Крышка, Рой, — флегматично проговорил он, — патронов нет. Я не приволок сюда королевский арсенал.
— Книга, болван! — бешено заорал Рой. — Она закрыта!
— О, дьявол! — Фил рванулся к окну, схватил уже истрепанную книжку. Ну я тебе сейчас устрою! — Он быстро открыл нужную страницу и, не глядя в текст, принялся наизусть отрывисто читать на латыни: «Вэрум эст синэ мэндацию, цертум эт вэриссимум. Квод эст инфэриус…» — на этот раз в нем не было даже намека на театральность.
Это подействовало лучше, чем кольт. Будто пораженный высоковольтным зарядом, мертвец задергался в конвульсиях и… отступил на шаг.
— Господи, спаси и сохрани! Действует! — закричал вне себя от радости профессор. — Ну подожди! — с книгой в руке, продолжая выкрикивать латинский текст, он сделал шаг вперед в сторону невидимого барьера. Ночного гостя мгновенно отбросило назад метра на полтора. Так сметают со своего пути букашек. Чтобы не мешали. Рой вспомнил погром, учиненный в его квартире прошлой ночью и понял, что в руках его друга была куда большая сила, равных которой Рой не мог себе и представить…
Забыв обо всем на свете, Шмидт продолжал наступление, исступленно выговаривая латинские фразы. С каждым шагом профессора его противник рывком отлетал к стене. Отбитая выстрелом рука, шевеля пальцами, как огромный паук, проделывала тот же путь. А вот уже и стена, отступать дальше некуда. Шмидт уже спокойно проговорил последнюю фразу:
— Комплетум эст, квод дикси дэ опэрационэ Солис! — и сделал два шага вперед. Его противник задрожал, силясь удержаться на месте, но было видно, что ему уже этого не удастся. Сметаемый неведомой силой, он одним движением превратил стену в груду строительного мусора и исчез в проломе.
Сам по себе включился свет. Фил довольно хмыкнул и выключил ставший уже не нужным фонарь. Рой сел на кровать и закурил, прихлебывая из протянутого стаканчика.
— Как это ты его, Фил, а?.. — невнятно пробормотал он.
— Бог его знает. Повезло нам. Да и не я это… Если бы мы только знали. Рой, какое древнее Знание и мощь в наших руках. В погоне за дешевыми малолитражками и штампованными микросхемами мы опошлили и утеряли Великое Искусство… Сила канувших в Лету чародеев осталась лишь в сказках… Да и сказки уже не каждому нужны — мало кто верит в чудеса. И ты до недавнего времени еще не верил, не так ли?
— Куда уж мне, Фил. Я же журналист. Ты почитай наши статьи — кругом такой ад, что и чертей не нужно. Да и ты, наверное, не верил?
— А я чем лучше?! Мне еще тяжелее. Двадцать с лишним лет занимался всей этой чертовщиной. Теоретически… Идиот! Когда же наконец мы прекратим лгать самим себе? Пока поверить не заставит сама жизнь? Пока тебя вот так не протрясут за шкирку всем на смех?! Да ты засними все это на миллион видеокамер, собери кучу свидетелей, хоть самого этого типа живьем поймай, думаешь тебе хоть одна университетская крыса поверит? Оптический обман, галлюцинация, мания преследования, фальсификация, в конце концов, мало ли еще чего придумали, только бы жить спокойнее… Кстати, а ты бы, приятель, взялся написать обо всем этом в своем журнале?
— Н-нет, скорее всего, нет, Фил. Да к дьяволу все это, дожить бы до утра.
— Теперь уже, я думаю, все будет хорошо. Шмидт раскурил новую сигару и с ухмылкой бросил в саквояж валявшийся под ногами револьвер. — Такие игрушки нам уже не понадобятся, сейчас у нас кое-что получше!
Тут взгляд Роя остановился на залитом кровью подоконнике и убитом нетопыре.
— А как же он, Фил? Ведь этому зверю явно нипочем были все твои заклинания.
— Если бы я знал… И еще один теоретический вопрос. Как ты думаешь, у нормальной летучей мыши хватит сил, чтобы поднять и утащить книжку?.. — Тут профессор, будто вспомнив о чем-то важном, резко схватил саквояж, вытащил оттуда старый фотоаппарат, быстро защелкал кнопкой и несколько раз сфотографировал убитого нетопыря, пролом в стене и бесформенные пятна на полу.