– Никогда не пытайся унизить девушку, если хочешь уйти не один, – с наигранным сожалением проговорила она, глядя на темноволосого. А потом словно нехотя повернулась к симпатичному: – Поехали. Такси вызывай к себе.
И, не дожидаясь ответа, Эля уверенно прошествовала к охраннику, чтобы забрать свое пальто. Она была абсолютно уверена, что симпатичный идет следом, – и не прогадала. Он ловко выхватил пальто у охранника, помог Эле одеться и галантно открыл перед ней дверь. Ветер холодом лизнул кожу щек, забрался под пальто, подпоясанное наспех. Эля закатила глаза на показную галантность и на секунду задумалась. Может, стоило остановиться? Сняла, погладила свою самооценку – и хватит. Но смешок слева – ответ на ее реакцию – выбил все пробки и устроил замыкание. Кто еще кого снял, как говорится. К черту, ей нужен хороший секс, а этому парнише – история, которую он будет рассказывать друзьям, выставляя ее глупенькой шлюхой – вот прямо как десятью минутами раньше. Плевать.
– Зовут-то тебя как? – бросила Эля, придерживая воротник пальто.
– Кирилл.
Эля коротко кивнула – то ли приняла к сведению, то ли одобрила. Словно, не понравься сейчас имя, она бы развернулась и ушла без объяснений. Весомый повод, ничего не скажешь.
– А тебя мне как называть? – Кирилл наклонился чуть ближе, чтобы произнести это вкрадчиво на ухо, и Эля раздраженно дернула плечом. Шептать нужно в оголенную шею, чтобы смысл вопроса едва пробивался через толпы мурашек. А не присвистывать в ухо, вызывая дискомфорт и желание чем-нибудь ударить.
– Элеонора Александровна. И желательно на «вы».
– Как скажете, – Кирилл опустил голову в мини-поклоне.
– Такси где? – Эле не хотелось ждать. Каждая секунда ожидания после взбалмошного решения возвращает мозг в нормальное состояние, и волна авантюризма отступает. Если уж решаешь на эмоциях, то и выполнять надо сразу – под стук крови в ушах, чтобы не слышать голос здравого смысла.
– Вечер пятницы… – начал было Кирилл, но Эля не дала ему закончить:
– Поэтому все машины где-то в этом районе.
Она обогнула Кирилла и направилась к ближайшей остановке метрах в ста от бара. Самая оживленная тусовочная улица города – где еще быть всем таксистам в пятницу? Ждать бесконечную очередь Яндекса с заоблачными тарифами – глупо, когда можно махнуть рукой, заплатить примерно столько же и уже через минуту сидеть в теплом салоне машины, а не мерзнуть под окрики нетрезвых отдыхающих.
– Ты всегда такая нетерпеливая? – Кирилл быстро нагнал ее – полы его пальто развевал ветер, и парень нахохлился. – То есть вы.
– Ехала бы я к тебе в… куда кстати?
– В Малиновку.
– Вот, в глухой спальник, если бы действительно была нетерпеливой?
Кирилл схватил Элю за руку неожиданно – она запнулась, развернулась на носках ботильонов и оказалась в крепких и настойчивых объятиях. Правда, настойчивость эта была условная – Эля прекрасно понимала, что оттолкни она Кирилла, хоть немного намекни, что ей это не нравится – он бы тут же ее отпустил. Но ей нравилось. И целоваться с ним посреди улицы тоже нравилось. И его ладонь на ее шее – вот теперь все правильно, теперь мурашки и сладостное помутнение рассудка. Эля отпрянула, втягивая морозный воздух приоткрытым ртом – стоило остудить пыл.
– Такси найди уже, – усмехнулась она, вкладывая легкую повелительную нотку в голос.
Очень хотелось пить. Эля, не открывая глаз, почесала лоб, убирая с него челку. Правый бок мерз, в то время как левому было нестерпимо жарко. Эля нашарила рукой одеяло и попробовала потянуть его на себя, но оно, естественно, не поддалось. Все же жажда выходила на первый план в списке неудобств, поэтому пришлось открыть глаза и немного приподняться. Она обвела взглядом комнату, не фокусируясь ни на чем, – это место она не знала. Как и затылка, который обнаружился на соседней подушке. Значит, она не дома и не у Славы. Это главное – все остальное она вспомнит позже, когда выпьет воды. А еще лучше воды и кофе. Эля откинула одеяло и обнаружила себя абсолютно голой. Вполне ожидаемо. Она и дома-то спала нагишом, а у случайных мотыльков-одноночек никогда не просила футболку. Зачем? Вы только что оба были очень голыми очень близко, а теперь тебе вдруг нужно прикрыться? Поздно как бы, поезд скромности ушел, когда ты отточенным движением расстегнула молнию через всю спину, не скрутившись при этом в неаппетитный крендель. Только у Славы хранилась в шкафу специальная футболка для Эли… и шорты. На случай, когда она заваливалась к нему в красивом платье, а потом они ели пиццу, лежа на диване, и смотрели смешные ролики. Голой как-то холодновато, в платье – неудобно, а этот комплект Слава не дает ни одной своей бабочке-однодневке. И эта маленькая деталь отзывалась внутри приятной ноткой превосходства.
Темень за окном дезориентировала – Эля думала, что еще глубокая ночь, но часы показывали семь утра. Искать свое дорогое брендовое платье или белье в темноте – слишком утомительно и бесполезно, поэтому Эля вышла из комнаты так, как проснулась, – голой. Ориентироваться в чужой квартире в темноте – та еще сверхспособность, которой Элеонора не обладала. Перебирать руками по стенам, натыкаться на мебель и разбросанную обувь, наступить на кота (и такое было в Элиной практике, увы!), врезаться в дверь или косяк – вот это ее стиль. Пошарив ладонью по стене и не обнаружив выключателя, Эля медленно прошествовала по кухне к шкафчикам и раковине. Холод заставлял ежиться, покрывал кожу неприятными мурашками – хотелось скорее найти воду и опрометью броситься обратно в кровать. События вчерашнего вечера медленно подгружались, хотя пара битых пикселей оставалась всегда. Зато Эля могла точно сказать, что она в квартире парня из бара – Кирилла – и что сняла она его совсем не зря. Ох как не зря! От воспоминаний стало теплее – даже в таком вопросе, как обогрев собственного тела, хороший секс – и воспоминания о нем – работали на ура. Эля потянулась рукой к шкафчику над мойкой – по логике вещей там должны найтись стаканы или на крайний случай кружки, но внезапный голос за спиной заставил ее вздрогнуть и застыть с вытянутой вверх рукой.
– Водички?
«Ага, водички», – хотелось ответить, да только голос был женский. Даже не так – звонко-девичий. А это не сулило ничего хорошего стоящей посреди кухни в семь утра голой Элеоноре. И это она называла Тёмыча «самодостаточным Хьюстоном»? Сама-то чем лучше?
Продолжения не последовало. Эля осторожно выдохнула – оказалось, все это время, пока мысли в голове сбегались и разбегались, но только не думались, она не дышала. То ли за окном резко начало светать, то ли приток адреналина прояснил зрение, но кухня вокруг Эли начала принимать понятные очертания, наполняться оттенками. Ролл-штора на окне глубокого синего цвета (а казалась ведь черной), молочного оттенка ламинат под ногами, темная помада на губах девушки, растянутых в издевательской улыбке.
– Если ты девушка этого… козла, – хрипло произнесла Эля, едва развернувшись лицом к неожиданной собеседнице, – то знай: я понятия не имела о твоем существовании.
Девушка пустила по столу высокий икеевский стакан – у Эли дома такие же, только синие, ни с чем не спутаешь, – подтверждая свое предложение действием. Эля уверенным шагом подошла к столу – ей не в чем себя винить, и разыгрывать сожаление она не стала.
– Там ведь не яд?
– Проверь, – почти без эмоций ответила девушка. На вид – вдвое младше Эли, та самая «молодежь», такую в Элином возрасте уже принято ругать. Угораздило же связаться с этим Кириллом! Водит девушек в квартиру, от которой есть ключи у этой малышки!
Три больших глотка – и жить стало чуточку легче. Вода по утрам непривычно сладка и вкусна, получше любых коктейлей, которыми ее вчера удивляли бартендеры. Эля поставила стакан и оперлась на стол руками. Скорее бы уже все выяснить, оказаться «шлюхой и марамойкой» да одеться. Нет, наготы своей она не стеснялась, просто даже в хорошо отапливаемой кухне ощущался лютый февраль за окном. Не зря в белорусском он действительно «люты».
– Подождем двадцать минут? На случай, если там все-таки яд. Или ты можешь начать меня ненавидеть прямо сейчас, и мы сэкономим время.
– Вообще-то, ты мне даже нравишься! – Девушка откинулась на спинку стула, на котором сидела. Длинные рыжие волосы горели в утренней серости – тот самый натуральный оттенок, который никогда не удается воспроизвести краской. – Правда. Стоишь тут голая, шутки шутишь, брата моего козлом называешь…
– Так он твой брат!
– Это не значит, что у него нет девушки.
Эля переключила внимание на стакан с водой – он ее интересовал гораздо больше, чем статус Кирилла. Она сделала еще несколько глотков, вытерла губы тыльной стороной ладони и громко поставила стакан обратно.
– А это меня никак не касается. Тирады об изменах и морали можешь брату своему адресовать – я просто переспала с симпатичным парнем из бара, не более того.
– Так ты считаешь его симпатичным? – уточнила девушка с явным воодушевлением.
– Я считаю его козлом.
– Про девушку я пошутила, – спохватилась рыжая, пытаясь исправить образ брата в глазах Эли.
– Я свои слова обратно брать не буду, если ты позволишь.
– Мари, – кивнула девушка, ставя Элю в тупик. – Меня зовут Мари.
– Элеонора Александровна, – она пожала протянутую Мари руку. Все это утро медленно превращалось в какой-то фарс. Был у Эли один так называемый пунктик: она ненавидела людей по утрам. Не то чтобы в другое время суток что-то менялось, но по утрам Эля старалась не разговаривать и не сталкиваться ни с кем. А тут вся эта комедия положений из копилки голливудских штампов: случайный парень, голая Эля, младшая сестра и стакан, вода в котором, как назло, закончилась.
– Маруся, ты офигела?
Кирилл стоял в дверях кухни, одним заспанным глазом разглядывая происходящее. Хорошо хоть трусы надел – отметила Эля. Сама она уже порядком замерзла и мечтала оказаться под одеялом. Желательно – у себя дома, подальше от всего этого хаоса.