Умертвие открыло глаза.
– Освободи меня, эльф, – властно приказал чародей. – Без меня ты не выйдешь из подземелья.
– А вот это еще вопрос вопросов! – отрезал дворф.
Я повернулся к девушке.
– Сестричка, – произнес я.
Отшвырнул к стене, и приставил ей кочергу к горлу.
– Видишь руны Молчания? Здесь нельзя творить магию. Никакую. Откуда же у тебя тот огненный шар?
Глаза незнакомки вспыхнули, из волос появились острые рожки.
– Это не магия, – ответила демонесса. – Это абилка. Или никогда не видел дочь мрака?
– Она же из Преисподней, – замахал дворф руками. – Да ладно, пошли. Не видите, – муравьи уже просыпаются.
– Освободи меня, – снова приказал некромант.
Я бросил взгляд на пол.
Алые твари уже наполовину отстроили муравейник. Я знал, что они не бросятся на нас, пока не закончат свою работу. Но трудились они ой как быстро, – гоблинам бы поучиться.
– Сколько файерболлов осталось? – отрывисто спросил я, оглядывая замки.
– Ни одного, – обиделась дочь мрака. – Я только что колледж закончила.
Да, обычно юные демоны и этого не умеют.
И на том спасибо.
– Пообещай, что не устроишь подлянку, – сказал я волшебнику, открывая кандалы.
– Да что ты делаешь, дурень? – верещал дворф, хватая меня за фалды. – Он же нас всех прикончит. У некромантов знаешь, абилок сколько? Только серебро его и держит пока, а как эта гадина вырвется… Да останови же его, дивчина!
Девушка замерла, впившись глазами в стену.
Что она там нашла, интересно?
– Не освобождай его, эльф, – кратко приказала дочь мрака.
Поздно!
Последний замок открылся, и некромант стремительно вскочил со стола.
– Прощайте, господа, – сказал он.
Чародей смерти взмахнул рукой, и меня отшвырнуло в сторону. Короткие ноги дворфа ударили мне по лицу, подгорный покатился по полу, взвизгивая от боли.
Тугая стена поднялась между нами и некромантом.
– Что ты делаешь? – прорычал я.
– Только один сможет отсюда выйти, – произнес чародей.
Он стремительно ткал руны, запечатывая волшебный барьер.
– Да что они заладили? – пробормотал я, поднимаясь на ноги.
Шагнул вперед, и мое тело пронзила острая волна… нет, не боли.
Смерти.
Жуткое ощущение.
Я дернулся назад, и припал к полу.
– Надпись, – хмуро произнесла демонесса. – Ты говоришь на языке гарпий?
Некромант коротко усмехнулся.
Он шагнул к двери, – но не переступил порог, а начал творить охранное заклинание. Видимо, чародей боялся того, что ждет его по ту сторону.
Ненавижу абилки.
У эльфов их нет, – по крайней мере, магических. Мы целиком зависим от колдовства. Наши умения – это взлом замков, обман, лицедейство и мощный бонус к харизме. Но порой я готов променять все это за пару защитных рун, которые будут прошиты не в моем гримуаре, а прямо в генетическом коде, как у некромантов.
– Здесь написано, – быстро сказала девушка. – Только один сможет выйти сквозь эту дверь. Древнее проклятие. Всегда срабатывает.
Так вот почему лисенок пытался меня убить…
Он увидел надпись, и боялся, что я тоже ее прочел. Решил, будто проще убить меня сразу, чем бежать к двери наперегонки. И он бы наверняка проломил мне череп, до самых трусов, если бы не магический амулет.
– Как снять барьер? – спросил я.
– А вы не сможете, – некромант обернулся.
Скудный свет фонаря упал на обнаженный череп умертвия.
– Вы трое навсегда останетесь здесь.
Муравьи закончили свою работу. Несколько тварей уже скользили по полу, к нам. Волшебный барьер не мог остановить ядовитых монстров, – такими их создали.
– Прощайте, – сказал некромант.
Он шагнул к двери.
– И тебе того же, – процедил дворф.
В его руке появилась крошечная шкатулка, с ключом.
Чародей смерти почти переступил порог.
Дворф повернул ключик; раздался оглушительный взрыв, и голова колдуна превратилась в зарево кровавого тумана. Тело некроманта качнулось, и он упал, так и не покинув комнату пыток.
– Бомбочка, – с ухмылкой пояснил дворф. – Люблю я такие штуки. Хотел ее приберечь, ну там, дверь какую взорвать или если цербер у входа. Но че уж теперь.
Магический барьер спал, словно грязная талая вода.
Дворф заспешил к двери.
Муравьев становилось все больше. Они забирались на мои туфли, облепили высокие сапожки дочери мрака. Я хотел шагнуть за подгорным, но понял, что не могу пошевелиться.
– Чертов коротышка, – в ярости процедила девушка.
Под моими ногами, пол облепила вязкая паутина. Я не мог сдвинуться, и только бессильно напрягал мышцы.
– Прощевайте, друзья, – весело сказал дворф, перепрыгивая порог. – Я бы, может, остался и посмотрел, что там за проклятие вас расплющит, да недосуг. Пока!
Холодный огонь пронзил мое тело.
Сразу несколько муравьев вонзились в меня, впрыскивая парализующий яд.
Волшебная паутина стремительно высыхала, и скоро я смогу ее разломать, как тонкий лед на реке. Но я знал, что к этому времени муравьи разделаются и со мной, и с девушкой.
Дворф торжествующе помахал нам ладонью.
Загремела тяжелая решетка, навсегда отрезая нас от внешнего мира.
– Стой и помоги нам! – закричала девушка.
– Каждый за себя, – ухмыльнулся дворф. – Один бог за всех. Да и того на кресте распяли.
Он шагнул вперед.
Каменная стена поднялась перед ним, преграждая путь.
– Э? Чего? – пробормотал дворф.
Он рванулся назад, но там темнела решетка.
Две мифриловые трубы выдвинулись из стены, у самого пола.
– Эй! – закричал подгорный.
Бурлящая волна огня пронеслась по полу, сметая всех муравьев.
Несколько секунд муравейник вздрагивал, потом пламя пожрало и его.
– Выпустите! – заорал дворф.
Там, где он стоял, пол и потолок медленно начали сходиться. Широкая дверь распахнулась рядом со мной, и я увидел солнечный свет.
– Помогите! – в ужасе кричал подгорный. – Вытащите меня!
Я рванулся к нему, и в этот момент каменные плиты сошлись.
Кровь и внутренности хлестнули мне в лицо.
Дворфа раздавило, и его остатки стекали по тяжелой решетке.
– Пошли, – приказала девушка.
Мы нырнули в проход, и каменная дверь закрылась за нами.
Крутой склон горы уносился далеко вниз. Мы стояли на узкой каменной тропке. Видно, в этой скале и была вырублена темница.
У обрыва, медленно вращались в воздухе четыре шкатулки. На каждой было написано:
«Для гнолла»
«Для некроманта»
«Для дворфа»
«Для темного эльфа»
Стоило мне приблизиться, как три из них сгинули. Осталась лишь та, что предназначена мне.
– Откроешь? – спросила девушка.
Я протянул руку, и в этот момент шкатулка растаяла.
На каменную тропу упали два помятых билета, и серебряный ключ. На корешках я прочел:
Восточный экспресс
Пустоши – край Трилистника.
Первый класс
Глава 3. Деревянный поезд
1
– Дамы и господа, поезд отправляется!
Я подошел к окну.
Странно было покидать Пустоши, где прошли пять лет моей жизни. Я привык к их небу, серому по утрам, и алому в раскаленный полдень. Я выучил их созвездия, – Пламенного Монаха, Дракона Тысячи Лун, Флагоносца; я любил встречать Сумеречную звезду, что всходит в краткие минуты заката, и у тебя есть лишь вздох, чтобы полюбоваться ее мерцанием, пока она не исчезнет вновь.
Мифриловая дорога вновь вернет меня в край Трилистника, – но я знал, что всегда буду скучать по безмолвным пустошам, где горячий ветер играет со стеблями ковыля, и где навсегда останется осколок моего сердца.
– А, вот ты где!
В купе протиснулась Френки, таща с собой чемодан, – такой огромный, что в нем поместилось бы небольшое герцогство минотавров.
– Кондуктор хотел меня не пустить, – пояснила девушка. – Вон он там, его с земли собирают. А чай уже разносили?
Я сказал, что буду скучать?
Нет уж, скорее прочь из этого края варваров.
– Башка дракона не влезла в безразмерный кошель, – говорила Френки, энергично заталкивая багаж на верхнюю полку. – Надо было шринкнуть ее, еще в городе, да я пожалела денег, а на вокзале магическая лавка закрыта. Блин!
Блинами угощать нас не собирались, – и я понял, что сработал волшебный цензор.
Здесь, в Восточном Экспрессе гномов, нельзя говорить непристойные слова; а если кто скажет, магический страж заменит их на приличные.
– Френки, – задумчиво сказал я. – А что ты здесь делаешь?
Девушка замерла.
Чемодан сразу же упал, и треснул ей по затылку.
Бедный чемодан! Наверняка ему было очень больно.
Голова у Френки гранитная.
И литая.
– Еду с тобой, – удивилась девушка. – Ты же отдал мне душу. На месяц с четвертью.
– Да, – согласился я. – Но речь не об этом. Что ты делаешь в моем поезде?
Франсуаз рывком вогнала чемодан на верхнюю полку.
Интересно, почему не под нижнюю?
Впрочем, Френки не ищет легких решений.
– Но мы же едем вместе, – пояснила она.
– Нет, – возразил я.
Двери открылись.
Появилась ящерка-проводница, в белой накрахмаленной форме. Перед собой она толкала тележку со сладостями и закусками. На голове сверкала пилотка, повернутая чуть влево, – это значило, что малышка согласится скрасить вам путешествие, и не только чтением вслух Бодлера.
– Будете чаю, ченселлор?
– Конечно, – сразу же согласилась Френки, хотя ее не спрашивали.
Она подошла к тележке, осмотрела булочки, – каждая из которых была выпечена в виде одной из рун – счастья, страха или отчаяния; и если съешь такую, потом минут десять будешь испытывать это чувство.
Многие думают, что причиной тому форма, которую придал булке затейник-повар. Однако на самом деле, всему виной особые травы; их срезают на кладбищах, сушат и добавляют в тесто. Они придают выпечке то чувство, которое испытывал покойник за минуту до смерти.