Я рассказал про связь между Джеймсом Лестером и Эллиотом Трули, про криминальное прошлое Лестера.
— Возможно, Лестер говорит правду и его связь с Трули — случайное совпадение, но, может быть, и нет. Притзик и Ричардс погибли до того, как Лестер позвонил на «горячую линию».
— Ты полагаешь, ему уже было известно о катастрофе?
— Скажем так, он знал этих двоих лучше, чем показал всем. Скажем так, он знал, что они разбились в Аризоне, и рассудил, что из них получатся отличные манекены, на которых можно будет свалить убийство Сьюзен Мартин. Возможно, Лестер в надежде получить вознаграждение провел кой-какую предварительную работу и подбросил улики.
— Или, быть может, ему помог Трули.
— Я просто рассуждаю вслух, — кивнул я.
— Потому что у тебя нет доказательств.
Вены у Пайка на руках проступали уже не так отчетливо, татуировка перестала блестеть. Опасность термоядерного взрыва миновала.
— Нет. Возможно, Лестер сказал правду, хоть он и подонок, — покачал головой я.
— А как насчет этой женщины?
— Луиза Эрл — другое дело. К ней наведался Керрис, и она изменила показания. Я не верю, что она лгала мне, не верю, что Росси шесть лет назад приставила ей к виску пистолет и заставила солгать. Росси на такое не способна, и Луиза Эрл не стала бы лгать.
— Если она не лгала тогда, значит, она лжет сейчас.
— Да. Но почему?
Нам принесли еду, и воздух наполнился сильным ароматом мяты, чеснока и карри.
— Мы приготовили поострее. Как всегда, — сказал официант.
— Замечательно.
Когда он ушел, Пайк сказал:
— Поскольку судебный процесс — это война, Грину для победы над обвинением нужно сделать две вещи. Во-первых, предложить правдоподобную версию того, что случилось с Сьюзен Мартин, а во-вторых, дискредитировать позицию обвинения.
— Согласен.
— Лестер дает ему альтернативную версию. Шумиха вокруг Росси дает ему способ поставить под сомнение обвинение.
— Если Росси подставила Леседрика Эрла, то могла подставить и Тедди Мартина.
— Да, — кивнул Пайк. Повернувшись к телевизору, он сказал: — Послушай.
В полуденном выпуске новостей был Джонатан Грин. Главной темой была связь Эллиота Трули с Джеймсом Лестером, известным также как Стюарт Ланголье. Грин объявил о том, что Джеймс Лестер рассказал, что в прошлом он был известен как Стюарт Ланголье, и под этим именем он в свое время проходил в качестве подзащитного Эллиота Трули. Грин сказал, что, насколько ему известно, мистер Трули не помнил, чтобы среди его клиентов был некий мистер Лестер, добавив, что защита незамедлительно известила об этом факте офис окружного прокурора, чтобы избежать потенциального конфликта и дать возможность провести всестороннее расследование.
— Он делает именно то, о чем говорил, — заметил я.
— Прикрывает свою задницу, — проворчал Пайк.
Заметив, что мы смотрим телевизор, старуха развернула его к нам.
Ведущий перешел к рассказу об обвинениях, выдвинутых против Анджелы Росси. Затем повторили сюжет с Луизой Эрл, который я видел вчера вечером. Миссис Эрл со слезами на глазах обвиняла Анджелу Росси в том, что та подбросила ее сыну фальшивые деньги. Миссис Эрл утверждала, что вынуждена была лгать под давлением полиции. Слезы казались настоящими. Боль казалась настоящей. Рядом с Луизой Эрл стоял Джонатан Грин. Позади стоял Эллиот Трули. И оба, казалось, страшно сочувствовали миссис Эрл.
Пайк отвернулся.
— Не могу на это глядеть.
Я же не отрывал взгляда от экрана телевизора. Я смотрел на Грина, смотрел на Луизу Эрл и ничего не понимал.
— Если то, что мы думаем о Лестере и Луизе Эрл, правда, почему такой человек, как Джонатан Грин, рискует своим положением?
— Потому что он сволочь. — Заявление в духе Пайка.
— Пресмыкающееся, — подхватил я.
— Мы можем обсуждать все это до бесконечности, но единственный способ выяснить, что происходит с этими людьми, заключается в том, чтобы спросить у них об этом, — блеснув стеклами очков, заявил Пайк.
Молодой официант наблюдал за нами. Ему не нравилось, что мы не притронулись к еде, и вид у него был обеспокоенный. Он сказал что-то пожилой женщине. Та посмотрела на нас и нахмурилась, так как ей, видимо, передалось его беспокойство.
Парень подошел к нам и поинтересовался, что случилось. Пайк посмотрел на него и решительно встал с места.
— Возможно, и случилось. Но если так, мы все исправим.
Выехав на автостраду на Санта-Монику, мы направились к Олимпик-Парк, где жила Луиза Эрл. Мы дважды постучали в дверь и три раза позвонили, но ответа не было.
— Я загляну сзади, — предложил Пайк.
Он скрылся за домом. День был солнечный, и те самые три девчушки грелись на крыльце дома напротив. Я им помахал, и они помахали в ответ. Мы уже чувствовали себя старыми знакомыми. Пайк появился из-за дома с противоположной стороны.
— Дома никого нет.
— В таком случае поехали к Лестеру.
Дом Лестера нисколько не изменился со времени моего прошлого приезда. Выжженный солнцем дворик по-прежнему был мертвым, «фэрлейн» по-прежнему был ржавым, и все вокруг было по-прежнему покрыто слоем серого песка. Оставив машину на улице, мы прошли по серой земле к дому. Входная дверь была открыта, и изнутри доносилась музыка. Джордж Бэйкер исполнял «Маленькую зеленую сумку». Когда мы приблизились к дому, Пайк спросил:
— Чувствуешь запах?
— Да.
Изнутри тянуло сладковатым терпким запахом гашиша.
Когда мы подошли к двери, стучать не пришлось. Джонна Лестер сидела на кушетке, жадно затягиваясь стеклянной трубкой, а под потолком, разгоняя дым гашиша, крутились лопасти вентилятора. На Джонне были футболка с эмблемой Мичиганского университета, шорты и пластиковые шлепанцы. Вокруг заплывшего левого глаза красовался багровый синяк, а подошвы шлепанцев были измазаны чем-то темным, словно она ступила в грязь. Увидев меня, Джонна глуповато улыбнулась и показала трубкой на свой глаз.
— Помогает от боли. Хотите затянуться?
Мы вошли в дом. Сквозь запах гашиша пробивался еще какой-то запах. Я развернул Джонну лицом к себе, чтобы лучше рассмотреть синяк.
— Это дело рук Джеймса?
Она высвободилась и снова помахала трубкой.
— Это было в последний раз, уж можете мне поверить, — пробормотала она, сделав очередную затяжку.
— Нам нужно с ним поговорить.
— Он в ванной, — хихикнула Джонна Лестер. — Это его самое любимое место в доме. Он так всегда говорил. — Она снова хихикнула.
— Будьте добры, передайте ему, что нам хотелось бы с ним поговорить.
Другой запах был сырым и старым, напоминающим запах сгнившей дыни.
Джонна Лестер бессильно опустилась на кушетку.
— Эта песня такая клевая…
Подойдя к проигрывателю, Джо Пайк выключил его. Джонна Лестер скорчила гримасу:
— Эй, что вы делаете!
— Джеймс? — окликнул я.
Джонна Лестер с трудом поднялась на ноги и сердито махнула в глубь дома.
— Он там, раз вам так хочется видеть этого гада. Пошли, покажу.
Мы с Пайком переглянулись, и Пайк, достав «питон» калибра 357, прижал его к бедру. Мы вышли следом за Джонной из гостиной и оказались в маленьком коридоре, ведущем к ванной. Ванная была старая, построенная примерно в пятидесятых годах, с вздыбившимся линолеумом на полу, проржавевшими трубами и дверью в душ из хрупкого стекла, о которое можно здорово порезаться, если неудачно упасть. Остановившись на пороге, Джонна Лестер махнула трубкой с гашишем.
— Вот он. Говорите с этой сволочью, сколько вашей душе угодно.
Джеймс Лестер, насаженный на полдюжины острых стеклянных зубцов, лежал в разбитой стеклянной двери: одна половина внутри, другая снаружи. Его голова была практически полностью отделена от туловища, а стены, ванна и вздыбившийся линолеум были в потеках темно-красной крови, чем-то напоминающих поднятые навстречу небесам крылья.
Мы хотели расспросить Джеймса Лестера о Притзике и Ричардсе и о подброшенных вещественных доказательствах, но он уже не мог ответить на наши вопросы. Как и Притзик с Ричардсом.
Забавно, как все это работает. Правда?
Глава 22
Я подошел к телу как можно ближе, но так, чтобы не вступить в лужу крови. На линолеуме остались отпечатки ног Джонны Лестер со времени ее прошлого визита, но никаких других следов и отметин больше не было. В дальнем конце ванной имелось небольшое окно, открытое для проветривания. Сетка на окне была грязная и рваная, но она была заперта изнутри на крючок, и, похоже, ее никто не трогал. Черные мухи со стальным отливом колотились в сетку, привлеченные запахом крови.
— Ты ничего не трогала? — спросил я.
— Да ты чё! — ответила Джонна. — Я к этому ни в жисть не притронусь!
— На полу твои следы. У тебя на шлепанцах засохшая кровь.
Джонна Лестер снова затянулась трубкой с гашишем. Судя по всему, шарик уже полностью прогорел, потому что Джонна хмуро взглянула на трубку и постучала по чашечке.
— Нужно же было закрутить кран.
Одной черной мухе удалось пролезть в сетку, и она, жужжа, пролетела низко над скользким полом. Ее отражение промелькнуло в засохшей крови.
— Вода лилась в раковину?
— Ага.
Джеймс Лестер был в брюках и ботинках, но без рубашки. Обе ноги и одна рука, лежавшие на полу, напоминали букву «К», а другая рука и верхняя часть туловища свисали через разбитое стекло в ванну. На линолеуме под раковиной скопилась перелившаяся через край вода, смешавшись с кровью Джеймса. На краю раковины лежали кусок мыла, одноразовая бритва «Бик» и баллончик с кремом для бритья, так что, возможно, Джеймс Лестер собирался на работу, неудачно повернулся, поскользнулся и упал головой вперед в стекло.
— Джонна, что случилось? — спросил я.
— Я провела ночь у своей подруги Дорри, а когда вернулась домой, Джеймс уже лежал вот так вот. Наверное, он упал. — Джонна, покачав головой, еще раз продемонстрировала мне подбитый глаз: — Этот хрен вчера поставил мне новый фингал. Видите, что он сделал? — Она тряхнула головой, шлепая губами, словно персонаж из мультфильма. — Твою мать, от этой вони вот-вот сблюешь!