— А Росси становилась агрессивной?
— Да, черт побери. Всегда стремилась показать, что она круче любого мужика.
Отпив глоток кофе, Хейг снова принялся сосать сигару.
— Вы работали в паре, когда Росси задержала Леседрика Эрла?
— Точно. После той облавы она получила повышение. Пошла круто в гору.
Он откинулся назад, и я обратил внимание на коричневые хлопья, которыми были усыпаны каталоги, крышка стола и пол. Я присмотрелся внимательнее, гадая, что бы это могло быть.
— Леседрик Эрл утверждает, что фальшивые деньги подбросила ему Росси, — сказал я. — И, по словам Трули, вы с этим согласны.
Нащупав на подлокотниках кресла какой-то песок, я присмотрелся. Опять хлопья. Что-то вроде коричневой перхоти.
Пожевав сигару, Хейг достал ее изо рта и посмотрел на нее. Конец был мокрым и растерзанным, и Хейг, разглядывая его, рассеянно сплюнул с кончика языка крошки табака. Я увидел, как одна крошка упала на обложку каталога воздушных фильтров, а другая — на фотографию молодого Хейга в полицейской форме. Похоже, Хейг ничего не заметил или же ему было наплевать. Оторвав локти от кресла, я вытер руки. Все верно.
— Нет. Я так не говорил. Я только сказал, что эта сучка способна на все, — покачал головой Хейг.
— Но точно вы не знаете?
Пожав плечами, он снова сплюнул крошки табака.
— Если вы читали протокол задержания, то должны быть в курсе, что я при этом не присутствовал. Росси вернулась туда уже без меня. И все лавры достались ей. Понимаете, что она за человек?
— Она вас оттеснила.
Опять пожатие плечами.
— Это как раз в ее духе. Когда речь заходила о патрульной службе, Росси и не скрывала, что не собирается здесь задерживаться. Все ее разговоры были только о том, чтобы подняться наверх, получить заветный золотой жетон. Она сама мне не раз говорила, что ради жетона пойдет на все, и я сказал это Трули. Мне приходилось выслушивать это каждый день, твою мать, словно треклятую матру.
— Мантру.
— Ну мантру так мантру.
Постучав в стекло, в кабинет вошла латиноамериканка. В руках у нее была папка.
— Уоррен просит вас подписать смету.
Хейг ухмыльнулся и жестом подозвал ее к себе.
— Дай-ка взглянуть, что там у нас есть.
Латиноамериканка упорно смотрела в пол, вероятно потому, что Хейг, наоборот, откровенно ее разглядывал. На левой руке у нее были золотое обручальное кольцо и перстень, подаренный в честь помолвки, с огромным плоским квадратным камнем, скорее всего, цирконом. На фоне ее смуглой кожи полированное золото казалось теплым.
— Уоррен говорит, приехала машина с партией новых покрышек, — сказала женщина. — Он говорит, вам нужно на них посмотреть.
По всей видимости, Уоррен был помощником Хейга.
— Да. Буду через минуту.
Взяв папку, Хейг, не глядя, пролистал бумаги. Одной рукой он переворачивал страницы, а другой — поглаживал латиноамериканку по правому бедру. Черкнув свою подпись, он все с той же мерзкой ухмылкой вернул папку.
— Gracias,[12] крошка. Вроде бы все хорошо.
— Уоррен говорит, ему нужно посоветоваться с вами относительно новых покрышек.
Словно Уоррен что-то натворил, а ей не хотелось об этом говорить, но другого выхода не было.
Улыбка Хейга стала жесткой.
— Передай Уоррену, пусть потерпит. Я выйду к нему тогда, когда сочту нужным. Comprende?[13] — Он снова, уже медленнее, потрепал латиноамериканку по бедру.
Женщина забрала папку и ушла. Хейг проводил ее взглядом. Он снова сплюнул табачные крошки, и у меня мелькнула мысль, что если хоть одна из них попадет на меня, я его пристрелю. Взглянув на часы, Хейг нахмурился. Уоррен ждет.
— Ну хорошо, Росси была амбициозна, — сказал я. — Но вы можете привести примеры, когда она совершила что-либо противоправное?
— Я ничего такого не знаю.
— Она когда-нибудь арестовывала по надуманной причине? — (Хейг молча покачал головой.) — Подбрасывала улики?
— Если и подбрасывала, то не в моем присутствии, — обиделся Хейг.
— Вы сказали Трули, что считаете Росси способной фальсифицировать улики. Сказали, что это утверждение основано на опыте совместной работы. Вам действительно что-либо известно, Хейг, или вы просто туману напускаете?
— Послушайте, Росси постоянно переступала черту, — нахмурился Хейг. — Ради того, чтобы завести дело, она была готова на все: забраться в окно, вскрыть багажник машины, перелезть через забор. Я ей постоянно говорил: «Эй, ты когда-нибудь слышала о процедуре обыска и задержания? Ты когда-нибудь слышала об ордере?»
— И что она вам на это отвечала?
— Смотрела на меня как на полного идиота. — Хейг снова начал жевать сигару, но потом, словно опомнившись, бросил ее в мусорную корзину. — Господи, каждый раз, когда мы патрулировали вдвоем, Росси сводила меня с ума. Она то и дело сверяла номера машин, все искала, кого бы арестовать.
— По-моему, просто хорошая полицейская работа.
— Попробуйте пожить так день за днем. — Он снова взглянул на часы. — Мне пора идти.
— Еще один момент. Вас не было с Росси, когда она забыла зачитать обвиняемому его права?
— Не было. Это произошло позже. К тому времени я уже уволился из полиции, а она стала детективом первого класса. Крутая Росси, гроза преступников и все такое.
— Тогда как вы об этом узнали?
— Встретился с ней. Бобби Дрисколл отмечал свой выход на пенсию в Стрелковом спортклубе. Так мы называем бар Полицейской академии. Росси сама заговорила об этом, сказала, как все погано получилось, сказала, что пойдет на все, чтобы вернуть свою карьеру на нормальные рельсы.
— При этом присутствовали другие свидетели?
— Да, черт побери! Росси никогда не скрывала своих амбиций. «Они не смогут без конца держать меня внизу». Вот как она говорила. «Достаточно одного крупного дела — и я снова окажусь наверху». Все в таком духе.
— Но у вас нет никаких конкретных фактов относительно того, что она совершила что-либо противозаконное?
— Любая наглая сучка способна на все, — нахмурился Хейг.
Я закрыл блокнот и убрал его. Джонатану Грину, скорее всего, не понравится то, что я скажу ему о Хейге.
— Хейг, объясните мне вот что. Вы действительно такой кретин или только прикидываетесь?
Он смерил меня жестким взглядом копа, затем снова ухмыльнулся и встал.
— Да, наверное, со стороны все выглядит так, но дело не только в позиции Росси. Вы видели, где она живет?
Я не знал, что он имеет в виду.
— Нет.
— Езжайте, сами увидите.
Мы вместе вернулись в маленький демонстрационный зал. Парень, наверное Уоррен, стоял рядом с афроамериканцем в рубашке с эмблемой «Гудиер», и они вместе изучали накладную. Когда мы вошли, они посмотрели на нас, и Уоррен сказал:
— У нас уже есть эти покрышки.
Хейг пропустил его слова мимо ушей. Он проскользнул за прилавок, а я направился к двери. Мы не сказали друг другу ни слова.
Латиноамериканка стояла за прилавком. Подойдя к ней вплотную, Хейг шепнул ей что-то такое, чего остальные не слышали. Она ничего не ответила и даже не посмотрела в его сторону. Она не отрывала взгляд от телевизора, как будто, если не обращать на что-то внимание, этого не случится.
Я вышел на солнце, размышляя о том, что мне, пожалуй, все-таки следовало пристрелить Хейга.
Глава 3
Мальчишек со скейтбордами уже не было, но собака все так же сидела рядом с тележкой, не сводя глаз с вакеро. Вакеро все так же размахивал своими чурро перед проезжающими мимо машинами. Лицо у него было грустное. Притащиться сюда из самого Сакатекаса, чтобы стоять на углу и продавать то, что не нужно никому, кроме двух мальчишек и собаки. Этот человек научился терпению у самого Брахмы, никак не меньше.
Забравшись в машину, я открыл конверт, полученный от Трули, и прочитал адрес Анджелы Росси, гадая, что имел в виду Хейг, предлагая мне посмотреть, где она живет. Кларион-вей, 724. Отыскав Кларион-вей на плане, я обнаружил, что эта улица находится в Марина-дель-Рей, и мысленно присвистнул: «Черт побери!»
Марина-дель-Рей протянулась вдоль самого океана песчаной полосой к югу от Санта-Моники. Там живут режиссеры популярных телепрограмм, музыкальные продюсеры и, может быть, владельцы салонов модной мебели, но никак не копы. Самый дешевый дом в Марина-дель-Рей обойдется тысяч в шестьсот долларов, и даже за самые маленькие апартаменты придется ежемесячно выкладывать по полторы тысячи без учета коммунальных платежей. Стоимость квартир в кондоминиумах начинается от трехсот тысяч. Возможно, Раймонд Хейг — просто женоненавистник, которого обошли на службе, и он хочет расквитаться с тем, кто в этом виноват, однако как объяснить то, что простой коп живет в таком престижном районе? Конечно, могло найтись десять миллионов объяснений тому, почему Анджела Росси живет в Марина-дель-Рей, но я едва ли мог все разузнать, сидя в машине напротив магазинчика по продаже шин в Глендейле.
Торговец чурро, перехватив мой взгляд, помахал своим товаром, и от грусти, которой были наполнены его глаза, мне стало не по себе. Выбравшись из машины, я заплатил тридцать пять центов за десять дюймов печеного теста, посыпанного сахарной пудрой и корицей. Торговец рассыпался в благодарностях, однако его лицо оставалось все таким же грустным. Я понял, что больше ничем не могу ему помочь.
Вернувшись к машине, я проехал по долине, свернул на магистраль Сан-Диего и направился через западную часть Лос-Анджелеса в Марина-дель-Рей. День был солнечным и ясным, оставалось еще два часа до того, как солнце скроется за горизонтом. В воздухе пахло морем, а над головой кружились белоснежные чайки, высматривая объедки на автостоянках возле «Макдоналдса» и «Тако Белл». Женщины с волосами, затянутыми в хвостик, гоняли по широким бульварам на роликовых коньках, а молодые мужчины с обнаженным торсом усиленно крутили педали горных велосипедов стоимостью д