Очередь!
Винс упал, перекатился, но, когда поднял голову, темный проход между домами уже был пуст. Твою ж мать!!!
И только тут пришло осознание — Керро стрелял не на поражение. Умен и хладнокровен. А вот он — мастер-рейдер Винсент Хейли — повел себя, как последний идиот.
Надо возвращаться. Винс развернулся и увидел слева на подоконнике бело-голубую пластиковую упаковку с антидотом к парализатору. Уже не спеша подобрал её и отправился обратно к брошенному напарнику.
С трудом сдерживая бешенство, рейдер подошел к лежащему ничком Рексу, выдернул одну из игл, что торчала в тыльной стороне ладони, и внимательно изучил цветовую маркировку на хвостовике.
Оно. Впрочем, если бы Керро хотел их смерти, то стрелял бы не из игольника.
Винсент медленно вдохнул-выдохнул, возвращая утраченное хладнокровие, после чего разорвал упаковку и воткнул шприц-тюбик в плечо напарнику. Затем поднял безвольное ещё тело, прислонил к стене, устраивая поудобней. Снова глубоко вдохнул, нажал кнопку на дужке очков, выбрал контакт.
— Агент Ленгли, чей киборг находится сейчас в районе переговоров? — голос рейдера Хейли звучал абсолютно спокойно, но усмиренное бешенство, конечно, никуда не делось. Просто затаилось и ждало своего часа.
* * *
Хороший район. Тихо. Совершенно безлюдно. Грязно. И очень легко спрятаться. Су Мин стояла в узком переулке, прислонившись к стене. Чуть впереди около старого склада замерли четверо её людей. Ещё двое сейчас занимали удобные позиции на втором и третьем этажах частично обрушившегося здания.
Щелчок рации. Следом, почти сразу, еще один. Су Мин бросила взгляд на экран планшета, на который транслировалось видео с беспилотника — пятеро недоносков отслеживают выход из переулка с другой стороны площади. Отлично! Несомненным везением можно считать то, что именно там, только четырьмя кварталами ниже, находится Винсент, хотя этого она совершенно не планировала. В конце концов, где Керро будет встречаться с корпом, знал только один человек. Сам Керро. И вдруг такая удача.
«Винс, тут по твою душу патлатые. Сейчас их угомоним — немного постреляем. Предупреди Керро, он слегка параноик».
Однако нажать кнопку отправки Су Мин не успела — где-то в глубине района рванула граната. Патлатые утырки от этого звука встрепенулись… и двое из них мгновенно легли под пулями корейских стрелков. Трое повалились на землю, выхватывая оружие, попытались развернуться… Ещё минус один — с беспилотника четко видно. Оставшиеся два успели откатиться за ржавый остов искореженного седана, но четверка Су Мин находилась уже на дистанции броска. Полетели гранаты! Бабах! Ржавая железяка, за которой укрылись случайно выжившие, дрогнула от взрывной волны, изъеденную коррозией крышу пробили осколки. Вот и всё.
Несколькими кварталами ниже протрещала короткая очередь.
Девушка стерла утратившее актуальность сообщение и набрала новое: «Винс, стреляли мы. Всё закончено. Выходи к площади с руинами фонтана в центре. Буду стоять в трех метрах от чаши». Су Мин бросила короткий взгляд на экран планшета, сверяясь с местностью, и добавила: «Рядом с обломком фонарного столба».
Ответ пришел через несколько секунд: «Ок. У нас тоже проблемы, но потерь нет. Выхожу к вам. Обозначусь: очередь в два патрона, после паузы — одиночный».
Умница. А теперь можно и Старшему написать: «Отзывай беспилотник, всё закончено. Буду успокаивать гостя».
* * *
Айка сидела на каменном обломке, подложив под себя рюкзачок и закутавшись в термоодеяло. Одеяло ей дал Керро — изнутри теплоизолирующая фольга, снаружи серый камуфляж, если завернуться с головой и не шевелиться, вообще будет не видно, что тут — в темном углу — притаился живой человек.
— На, держи, — сказал Керро, снимая с руки часы. — Не вернусь через два часа — сваливаешь. Если в здание зайдет кто-то, кто может тебя увидеть — тоже сваливаешь. Там, направо по улице, есть старый дом с обрушенным подъездом. Добежишь до него, подождешь за обломками еще минут десять. Не приду, валишь совсем. Ну и по ситуации. Главное — не отсвечивай.
Она кивнула. Часы оказались увесистыми, а металлический браслет слишком свободным для тощего запястья и теперь болтался на руке, непривычно отяжеляя кисть.
— Ты лучше возвращайся, — сказала девушка, закутываясь в одеяло.
И впервые страх о Керро непривычно кольнул сердце. Может быть, потому, что рейдер перед уходом, совсем как Алиса, отдал ей свою вещь, и Айя вдруг отчетливо поняла: он ведь тоже может не вернуться.
— Два часа, — повторил он, видимо, не надеясь на ее сообразительность.
— Я поняла. А потом сваливать к старому дому с обрушенным подъездом.
— И без самодеятельности, понятливая. Вот, — он протянул ей небольшой конверт, — откроешь, если не вернусь.
С этими словами Керро ушел.
Стало тихо. В дверной проем задувал ветер. День выдался пасмурный и серый. А время тянулось медленно-медленно… Казалось, от одной секунды до другой не доли мгновения пролетают, а протягиваются минуты — долгие и вязкие. Айя сидела, стискивала в руке конверт и глядела на часы, стрелки на которых, казалось, застыли.
Пять минут.
Порыв ветра влетел в окно и разбился о противоположную стену.
Семь минут.
Керро еще даже не дошел туда, куда собирался.
Десять минут.
Что делать, если он не вернется? Куда идти? Денег как не было, так и нет. Хотя есть тёплая одежда и обувь. Есть часы. Айка подтянула их выше по руке, чтобы не потерять. Звенья браслета, плотно подогнанные одно к другому, мстительно захватывали волоски на предплечье и больно их дергали. Если Керро не вернется, продать его часы будет все равно, что продать Алисин нож. С практической точки зрения можно и даже нужно, но совершенно гнусно с точки зрения памяти и благодарности.
Хм. Благодарности. Айя потыкала носком ботинка обломок кирпича. Благодарности. Алиса отводила ее снаряжаться. По просьбе Керро. Одела. На деньги Керро. Привела обратно. К Керро. Тот её накормил. Затем укрыл в безопасном месте. Затем доставил к человеку, который смог рассказать ей о том, кто она на самом деле… После этого была холодная ночь в развалинах. Айя замёрзла и уснула, он разбудил, разул, запихал в спальник, где она грелась, прижавшись к нему окоченевшим телом.
Сегодня он привел её вот сюда. Дал одеяло, чтобы не зябла. Дал часы, чтобы не прозевала время. Проинструктировал в привычной своей ехидно-насмешливой манере. Дал этот конверт. Что там? Скорее всего, инструкция, как себя вести и куда бежать…
Внутренний сарказм Айи, конечно, не унимался. Накормил, одел, обул, согрел, мозги вправил… Как там Алиса говорила? Долбаная Золушка и долбаный принц? Конечно, принц старается, ведь долбаная Золушка стоит пять миллионов. Но если принц погибнет, не все ли ему равно, что станет с Золушкой? А если да, то зачем тогда этот конверт? В конце концов, пусть драгоценная Золушка выпутывается сама.
Айя снова посмотрела на часы.
Пятнадцать минут.
Время — величина относительная. Керро только-только ушел, а ей кажется, будто она ждет его не меньше недели. Но если он все-таки не вернется? Он ведь живой человек. Его можно убить, покалечить, заманить в ловушку… Представилось на миг — прошли два часа, а его нет. И ей надо убегать, зная, что он уже не придет. Никогда.
Панический взгляд, брошенный на часы, подтвердил: нервничать ещё рано.
Двадцать минут.
Снег за окном больше не падал. Даже ветер успокоился. Вся жизнь за стенами развалин будто замерла. Тихо-тихо.
Если он не вернется и останется лежать где-то среди этих унылых серых руин, Айя поднимется со своего камня, сложит одеяло, забросит на плечи рюкзачок и выйдет в большой, холодный и опасный мир. Выйдет с застрявшими в горле слезами, но это будет не так, как с Алисой. Потому что Алису оплакивали друзья, с ней простились и выпили за помин души. А Керро просто сгинет. И никто-никто об этом не узнает. Ни Кролики, ни все остальные. Только заметят, что он куда-то исчез. Но даже тогда не будут уверены — погиб или просто свалил в другой сектор. Знать будет только Айя.
От этой неожиданно страшной мысли девушку заколотило.
Двадцать пять минут.
Тихо.
Нет повода так беспокоиться, он жив, идёт где-то там, среди этих развалин, и знать себе не знает, чего ей стоит сдержаться, чтобы не припустить следом.
Почему же так страшно и тоскливо? Почему вообще страшно и тоскливо кого-то терять?
Наверное, потому, что остаешься один на один с невысказанными мыслями, с недоделанными делами, с отложенными разговорами. Когда человек жив, ты думаешь, что у вас еще бездна времени — часы, дни, месяцы, годы… Значит, ещё успеешь, ещё скажешь, ещё сделаешь. Но потом — мгновенье! — и его больше нет, а все, что ты хотел сказать, так и осталось… не более чем намерениями. «Намерения не стоят ничего — стоит результат».
Горло стиснула паника. Айя вдруг поняла, что за все эти дни ни разу! Ни единого разу не поблагодарила Керро. Просто за то, что он ей помогает. За то, что кормит, защищает, терпит. Не важно, что им при этом движет, слова ведь не значат ничего, значат дела. И сейчас, если он не вернется, то так и не узнает, что она хотела сказать спасибо, что… Мать твою! Какая разница, что?! Не сказала, не сделала, а если Керро не вернется, то уже не скажет и не сделает.
Взгляд на часы.
Тридцать пять минут.
Айя плотнее закуталась в одеяло и замерла. Еще восемьдесят пять раз по шестьдесят секунд. Он должен вернуться! Должен, и всё!
Сорок минут…
Сорок три…
Девушка привалилась плечом к стене и закрыла глаза. Чем сильнее торопишь время, тем медленнее оно идет. Но сидеть с закрытыми глазами оказалось ещё хуже. Заснешь, чего доброго. Хотя какой тут сон? Взгляд снова упал на циферблат.
Сорок пять.
Далёкий взрыв. Раскатистый и глубокий.
Айя вскочила. И тут же услышала треск автоматной очереди, но откуда-то с другой стороны.
Чёрт!
Тишина… Тишина. Тишина!