Если Ванька попал в интернат, значит, мог оказаться в числе поступивших и сидеть на глухом карантине. Как в этом случае действовать? Что предпринять? Не могу же я выдать себя с потрохами и заявить: «Покажите, где прячете новеньких!».
Тем не менее, случай выдавался уникальный: маячил шанс увидеть сына или узнать о нем хоть что-то.
— Во сколько приходить?
— Приходите без четверти десять.
И собеседница продиктовала адрес интерната.
С утра в субботу накрапывал дождь, и я уже смирилась с тем, что соревнования отменят, но к девяти распогодилось, тучи рассыпались, разметались по небу подобием линялой серой мути и уступили место стабильной переменной облачности.
Я крутила педали, вертела головой, изучая таблички с названием улиц, а на руле трепыхалась раскрытая карта. Согласно карте мне предстояло проехать насквозь медицинский квартал, пересечь автостраду и выкатиться на проспект под названием «Академический» (тот самый сектор номер восемнадцать, который, как я помнила из объявлений, был кузницей и грезой всех научных кадров). Проспект упирался в прибрежный бульвар, а тот в свою очередь вел к интернату. На карте интернат, конечно, не был обозначен, но бульвар выводил меня на улицу Надежд, а следом в переулок Странников, 15. В этом месте на карте стояла жирная точка, обозначавшая конечный пункт.
Я проскочила поворот, ведущий на мою работу, потом стоматологию, потом ветеринара; еще пара минут — и весь частный медицинский сектор остался позади, а впереди образовалась магистраль. Автомобили неизвестных мне моделей, похожие на «Опель» и «Фольксваген», двигались в обоих направлениях с крейсерской скоростью 40 км. Я спрыгнула с велосипеда и повела его в тоннель, служивший подземным переходом. Навстречу не попалось ни души, и я подумала, что эти потоки машин разделяют не только сектора и кварталы… Тоннель закончился крутым подъемом, который и вывел меня на поверхность. Последний робкий шаг из подземелья — и, словно водопад с отвесных скал, на меня хлынул пригород. Контраст оказался настолько разительным, что на секунду я опешила, растерянно захлопала глазами. По улицам шныряли тачки всех мастей и размеров, на огромных экранах мелькала реклама, динамики ухали и надрывались:
— Принимайте участие в ежегодной осенней акции! Две плазменных панели по цене одной!
Тут же грохнул увесистый рок, и чей-то грубый баритон запел на тему падших душ. Мелодия мне показалась знакомой, вот только ее необычная версия сбивала с толку и мешала думать.
Из магазина выкатилась шумная компания подростков. Выкрикивая что-то про колонки и перебивая друг дружку, они дошли до ближайшей парковки и погрузились в поджидавший их микроавтобус.
Я стояла растерянная и потрясенная, а вокруг грохотало, гудело, мелькало!
Поражали не только постройки с их урбанистической архитектурой, не наличие транспорта и не плотность потока — ошеломлял туземный ритм жизни, динамичный, напористый… абсолютно иной. Контраст с готическим патриархальным центром был настолько велик, что показался сном во сне.
С минуту я висела в пустоте, потом стряхнула наваждение, запрыгнула на агрегат и покатилась вдоль проспекта. Велосипедистов здесь было немного, точнее сказать, я одна. Меня изучали с большим интересом, свистели вслед и отпускали разные словечки, а я нервно крутила педали и раздраженно бурчала под нос:
— Жалкие чайники на утюгах! Думают, что самые крутые! Вот бы сюда мой новенький кроссовер — и посмотреть на их физиономии!
До интерната я доехала довольно быстро и задержалась только на парковке — пыталась понадежнее пристроить агрегат да так, чтобы не вызвать лишних подозрений. В конце концов я бросила его в тени гигантского платана.
На пороге меня поджидала высокая стройная дама в спортивном костюме:
— Вы опоздали! Все уже на стадионе.
— Простите, не знала, что у вас тут движение…
— Первый раз за окружной? — смягчилась дама. — Все с вами ясно: привыкайте к нашему ритму! У вас, у небожителей, динамика иная…
— Совершенно иная.
— Матильда! — представилась собеседница, и я подавила невольный смешок.
— Очень приятно, Арина! — и только тут поняла, почему мне не выдали новое имя. Все до банальности логично: мое имя с очевидным патриархальным акцентом, так раздражавшим в прошлой жизни, прекрасно ложится в мелодику местных имен.
— Прошу за мной! — пропела Матильда и повернула в правый коридор.
Интернат оказался просторным двухэтажным строением современного типа с классическим казенным интерьером. Через заднюю дверь мы попали во внутренний двор, обогнули цветник и площадку для игр, миновали кустарник и уперлись в ограду школьного стадиона.
Я грустно покачала головой:
— В старом городе школы похожи на замки, сплошные фонтаны, сады и драконы.
— Не нужно сравнивать, — ответила Матильда и как-то странно прищурилась. — Вы живете в ином измерении.
«Как в точку!» — подумала я.
Стадион гудел, трибуны колыхались, взъерошенные детские макушки выплескивались из бурлящей массы, но, помаячив, оседали.
— Нам сюда! — приказала Матильда, и вслед за ней я протиснулась к левой трибуне.
Старшеклассники послушно расступились, оглядели меня с ног до головы.
— Мадам Матильда, — решилась одна из девиц. — Вы привели к нам новую учительницу?
— Мадам Арина — офтальмолог, и у нее профессиональный интерес, — весомо изрекла Матильда и сделала серьезное лицо, предупреждая все дальнейшие вопросы.
Девица хмыкнула и отвернулась, а в центре стадиона нарисовался дуэт из грузной дамы и плечистого красавца.
Матильда криво усмехнулась, зашептала мне в самое ухо:
— Директор школы и физрук. Смотрите, вырядились, словно попугаи, даже футболки одинаковые нацепили!
— Доброе утро, ребята! — начала необъятная тетка. — Осенний турнир «Веселые старты» объявляю открытым!
Стадион захлопал, загудел, я завертела головой, пытаясь просканировать трибуны. Получалось это плохо, потому что в глаза мне светило высокое солнце, а зрители метались и галдели, сбивая ракурс, путая картинку. Моя затея обнаружить Ваньку окончательно провалилась, едва физрук дал знак к началу стартов. В тот же миг стадион заходил ходуном, завопил на все голоса и смешался в единую пеструю массу.
— Что скажете? — Матильда с интересом вглядывалась мне в лицо. — Как вам наш жеребец?
Только тут я заметила, что стадион опустел, и лишь у выхода топчется кучка подростков.
— Вполне, очень даже вполне… — от огорчения хотелось плакать, не оставалось сил даже подняться со скамейки.
Все напрасно! Вся авантюра оказалась бесполезной! Я не встретила Ваньку и не узнала о нем ничего! Что теперь остается? Ходить под забором? Заглядывать в окна? Ведь к этим детям меня не подпустят, это уж будьте любезны! Здесь не тот контингент, чтобы общаться с кем попало, здесь прячут тех, кто представляет явную угрозу, кто подрывает местные устои. Здесь собраны дети, которые помнят! О да, эти дети прекрасно все помнят! Я читала по их выражению лиц, по глазам, по случайному робкому жесту, я ощущала каждой клеточкой души, что странным образом проникла на стратегический объект.
— Вы расстроены! Вам не понравился мой протеже! — Матильда выглядела потрясенной. — Очень странно: он нравится всем. Его хотят заполучить абсолютно все женщины! Нет, что-то с вами не так! А может, вы его просто не разглядели? Ну, конечно, не разглядели — он же стоял у восточных трибун! Давайте я вас познакомлю!
И, не слушая дальнейших возражений, она потащила меня в школьный сад.
— Ждите здесь! — она ткнула пальцем в кусты и с удвоенной прытью поскакала к дверям интерната.
Я опустилась на скамейку, сцепила руки в замок, обреченно вздохнула.
Какой бессмысленный и бестолковый день! Вместо того чтобы искать Ваньку, наводить справки о муже, я сижу тут под липой, жду, когда меня представят местному кобелю, который страсть как уважает образованных девиц спортивного телосложения! Сейчас начнет тужиться, выдавать весь арсенал приличных анекдотов, сыпать армейскими каламбурами и байками из жизни футболистов. За что мне, Господи, за что? Ну почему я отпустила Ваньку одного, зачем сняла с него браслет? Что, трудно было оторваться от дивана, спуститься во двор, самой купить эту чертову карту? Сижу теперь, глотаю слезы, представляю, как где-то страдает мой сын…
— Добрый вечер! — раздалось у меня за спиной, и я невольно хрустнула костяшками. — Простите, не хотел вас напугать.
Ко мне подсел мускулистый шатен лет тридцати пяти, загорелый, ухоженный и безупречно красивый.
«Ну все! — оборвалось в душе. — Уж этот точно идиот! Такое оперение с мозгами редко дружит!»
Должно быть, мне плохо удавалось прятать свои мысли, потому что плечистый вздохнул и печально изрек:
— Ну не такой уж я тупой!
— Я ничего такого не сказала!
— Да бросьте, еще секунда, и вы завоете с тоски.
— Неприятности на работе, — соврала я зачем-то.
В самом деле, зачем обижать человека! Может, он не мудрец, но ведет себя просто, проявляет сочувствие, даже симпатию. Ну что ж, не повезло ему с мозгами, не все рождаются Эйнштейнами! Разве он виноват, что родился спортсменом? А может, у него красивая душа, может, он любит романсы и пишет стихи?
— Не пишу я стихов! — заявил мускулистый, чем окончательно меня добил. — Давайте знакомиться: меня зовут Матвей.
— Арина, — просипела я, закашлялась и густо покраснела.
Матвей переждал весь этот приступ суеты и произнес миролюбиво:
— Не бойтесь, я не террорист. Матильда развернула бурную деятельность: решила свести нас во что бы то ни стало. Не побоялась даже Рапторов! Давайте не будем ее огорчать: поговорим для порядка и мирно разойдемся.
— Давно здесь работаете? — спросила я больше из вежливости.
— Два года, — любезно ответил Матвей.
— А до этого служили кем?
— До этого я жил по ту сторону Грота.
— Понятно, — вздохнула я. — Значит, два года — это все, что мы помним…