Пройдя около пяти километров, судя по положению солнца, прошло с момента моего побега около двух часов, я остановился и присев, на какой-то камень, снял сапоги, расправил портянки, и некоторое время сидел вытянув ноги. Все-таки надо было снять с Бахтияра еще и часы. Ему они уже не нужны, а мне бы сейчас пригодились. Хотя, в шкатулке точно есть отцовские подарочные часы, так что осталось только добраться до места и часами я буду обеспечен. С непривычки ноги гудели. Вообще-то я бывало и раньше, проходил большие расстояния, не так, чтобы часто, но такое все же случалось. Правда в хорошей компании, и удобной обуви. А сапоги, хоть и моего размера, и ничего не натирают, но все же удобными их назвать нельзя. И тяжеловатые, и подошва не особенно гнется, в общем, не то, что хотелось бы, для долгого перехода. Немного посидев, встряхнул, и вновь намотав портянки на ноги, вбил ноги в сапоги и поднявшись продолжил свой путь. Расстояния в горах обманчивые, и хотя по карте, насколько я помнил, до границы с Таджикистаном всего двадцать километров, к подножию гор, я добрался только к вечеру. Хотя туда и идти-то было всего ничего. Впрочем, главное совсем не это. Главное, что я спокойно ушел из лагеря, и пока не чувствую никакой тревоги.
Поднявшись на ближайший холм, огляделся, поправил свои ориентиры, и вновь направился дальше на юг время от времени, поправляя азимут. Остановился я часа через полтора, когда набрел на какой-то ручеек, бьющий из под скального выхода. В горах с водой тяжело, поэтому всю дорогу экономил набранную еще возле лагеря воду. А здесь считай набрел на оазис. Конечно здесь не было пальм с бананами или кокосами, а только один небольшой ручеек, бьющий из под скалы, но даже это было за радость. Во всяком случае, места лучше этого, я до сих пор пока не встречал. А здесь и вода под боком, и площадка относительно ровная, да и вижу хворост неподалеку, так что место для бивака, лучше не придумаешь.
Сбросив с плеч свой рюкзак, отстегнул ремешки, и освободил с них взятое в лагере одеяло. Потом, достав из рюкзака топорик, прихваченный в кладовой, нарубил несколько веток с ближайшего куста, и сообразив небольшую метелку, тщательно вымел от пыли и мелких камешков, небольшой участок земли, где потом, расстелил свернутое вдвое одеяло, решив, что так спать будет мягче, и бросил на него свой рюкзак. После этого, прошелся по округе, собирая хворост, и подрубая сухие ветви с нескольких деревьев растущих неподалеку. Здесь росла в основном арча. Учитывая, что это тоже хвойное дерево типа можжевельника, значит гореть должно хорошо в любом виде. Уже через пятнадцать минут, рядом с моей лежанкой, весело потрескивал небольшой костерок на краю которого лежала вскрытая банка свиной тушенки, а в самом костерке, наполненная почти до самого верха фляга, освобожденная от матерчатого чехла. В нее, кроме воды сразу же была засыпана заварка чая. Конечно в итоге должно было получиться что-то странное, и чем-то похожее на слабый чифирь, но мне показалось, так будет удобнее. Вот как-то не догадался я прихватить в кладовой еще и рукавицы, а теперь, задумался о том, как же мне доставать из костра раскаленную флягу. Впрочем, с помощью двух достаточно толстых ветвей, я справился с этим довольно быстро. Хорошо еще догадался, предварительно открыть консервы, и только потом подогревать их, а то, было бы совсем весело.
Разогретая тушенка, с куском свежего белого хлеба, зашла просто на ура. После, слегка поправив освобожденную от мяса банку, от зазубрин оставшихся после вскрытия, и промыв банку родниковой водой, налил в нее чай. Первая порция оказалась слегка жирноватой, из-за следов свиной тушенки, но это не особенно отразилось на вкусовых качествах напитка. Разве, что в лучшую сторону, только из-за того, что грузинский чай, всегда больше напоминал солому, чем благородный напиток. Выпив, баночку чая, с карамелькой, которые мне все-таки навязала продавщица, и сейчас я был благодарен ей за это, я выкурил еще одну сигарету, и собрался было укладываться спать, как вспомнил, что у меня в рюкзаке имеются не слишком чистые вещи. Поэтому, пока еще было относительно светло, достал их из рюкзака, хорошенько простирнул в ручейке, и раскидал по ближайшим кустам. Благо, что до средств гигиены, так никто и не добрался и у меня сохранилось мыло. Причем не только личное, но и хозяйственное, для стирки то что нужно. К утру, вещи должны были достаточно высохнуть. После, поправил одеяло, уложил в головах рюкзак, который хоть и оказался довольно твердым из-за находящихся в нем продуктов, но учитывая, что ничего другого все равно не было, решил, что сойдет и это. После подбросил в догорающий костерок, несколько толстых нарубленных веток, чтобы они создавали хоть какой-то дымок, защищающий меня от местного комарья и наконец, лег спать. Комаров здесь хватало. И хоть дымок немного отгонял их, но большого толку от этого нем было. Я как-то не подумал об этом внизу, а ведь можно было нарвать там полыни. Наверняка и спать было бы спокойнее, но едва моя голова коснулась рюкзака, как я тут же вырубился. Все же волнения прошедшего дня были очень сильны. И честно говоря, судя по тому как я спал, мне было наплевать и на комаров, и на каменное основание моего лежбища и на все остальное.
Ночь прошла практически без сновидений. Что-то конечно мелькало в сознании, но ничего неприятного я не заметил, поэтому проснувшись, сразу же забыл то, что видел во сне. Первым делом, привел себя в относительный порядок. Чудом сохранившиеся средства гигиены, позволили мне почистить зубы, нормальной импортной пастой, умыться, и даже слегка определиться со своей физиономией разглядев ее в небольшой заводи ниже по течению. Левый глаз хоть и был слегка припухшим, но открывался уже гораздо лучше. Да и все остальное, тоже постепенно сходило на нет. В общем, еще денька три, и можно будет считать себя почти здоровым. А если даже под глазом останется небольшой синяк, на это мало кто обратит внимание. Разборки между пацанами моего возраста обычное явление, поэтому синяк, скорее, признак доблести, нежели что-то иное. Даже милиция, смотрит на такое, скорее с одобрением, чем с осуждением. Мнение сердобольных теток, в данном случае несущественно.
Есть я особенно не хотел, поэтому вскрыв банку сардин, и отрезав себе пару кусков хлеба, сотворил нечто напоминающее рыбный бутерброд, и умял его, запивая подогретым чаем. Вымакав затем кусочком хлеба оставшееся в банке масло, я так же поправил ее от зазубрин, слегка обжег на костерке и после промыв в ручье, добавил в свою коллекцию посуды. Теперь, можно было кипятить воду для чая в большой банке из под тушенки, емкостью около полу литра, а пить из маленькой из-под сайры. Да, не слишком удобно и со стороны как-то бомжевато, но лучше чем из фляги, которую я замучился отмывать от копоти.
Все же справившись с нагаром, сунул флягу обратно в матерчатый чехол, наполнил ее водой и подвесил к поясному ремню. Выстиранное с вечера белье, достаточно высохло, и свернув его я положил его в рюкзак, переложив последний так, чтобы мягкое белье оказалось возле спины. Одеяло было вытряхнуто от пыли, и скатано в тугой валик, после чего, заняло свое место, на ремнях рюкзака, на подобии шинельной скатки. Туда же был прицеплен и топорик. Наконец, все вещи были собраны, костерок потушен, рюкзак закинут за плечи, а я вооружившийся помимо всего прочего еще и длинной палкой вырубленной из ветви какого-то дерева в качестве посоха, сориентировался по поднимающемуся на горизонте солнцу и продолжил свой путь на юг. В какой-то момент, мне вдруг вспомнилась картинка, изображенная на пачке «Памира», который мы в шутку называли «Нищий в горах». Сейчас эта картинка, почти на сто процентов, напоминала меня самого, разве что без кепки с козырьком. Все остальное подходило идеально.
Этот день выдался, очень тяжелым. Мне казалось, что я прошел уже большую часть пути, и стоит взобраться на очередную гору, и я окажусь на границе двух республик. Увы, очередная гора на которую я смог подняться, была толи преддверием следующей, еще более высокой, толи за нею находилась очередная. Получалось, что до того места, куда мы добирались в прошлом году с отцом, я пока так и не добрался. Впрочем тогда мы ехали на «козлике», а сейчас я иду пешком, и не мудрено, что расстояния резко увеличились.
Очередная достигнутая вершина горы, удивила меня наличием довольно утоптанной, хоть и проселочной дороги. Правда она шла с запада на восток по вершине горы, но учитывая очень крутой спуск с южной стороны хребта, иного пути все равно не находилось. Примерно представив географическую карту, которая имелась лишь в моей памяти, понял, что про запад мне лучше забыть. Там должен располагаться Таджик-кишлак. И хотя это сильно приближало меня к Ташкенту, но и соваться туда сразу, точно не стоило. Тем более, что если меня будут ждать в Гундаране то и Таджик-кишлак не обойдут стороной, потому как он стоит следующим на трассе.
Извиваясь словно змея, ползущая по вершине горы, дорога пропетляла чуть больше трех километров, а затем, резко свернув на север, пошла на снижение. Идти туда мне совершенно не хотелось. Наверняка, я в итоге вновь окажусь у Гундаранского водохранилища, разве что на восточной его части. Здесь склон горы, был уже более пологим и свернув вновь на юг, я начал спускаться вниз огибая местные породы деревьев состоящие в основном из арчи и туи. Спустившись довольно далеко вниз, услышал рев двигателя донесшийся до меня откуда-то сзади. Здесь на высоте, все автомобили ревут несколько натужено, сказывается небольшая разреженность воздуха, да сама дорога, тоже оставляет желать лучшего. Присев за раскинувшимся деревом, я на какое-то время замер, а после увидел УАЗ-469 в зеленой раскраске, неторопливо двигающийся по хребту. Как раз по той самой дороге, по которой еще недавно шел я сам. Впрочем, судя по цвету это был скорее какой-то колхозник, чем милиция. Поэтому я не особенно расстроился его появлением. Но все же продолжил движение, только дождавшись, когда машина скроется с глаз, свернув на север, и стихнет шум ее двигателя.