ги: владельцев харчевен, торговых рядов, складов, конюшен, борделей, банд наёмников и так далее.
Возвращаться обратно? Ну уж нет. Время дорого. Очень дорого.
— Возвращайтесь без меня. Потом догоните. Вели Натфари уступить мне коня.
— Вы же не собираетесь ехать дальше верхом? — в ужасе пролепетал русобородый конюх. — Ваша светлость!
— Собираюсь, — хмыкнула Джайри. — Выполняй приказ.
Она захлопнула дверцу, скинула юбки, оставшись в мужских штанах. В дорогу Джайри всегда одевалась так, чтобы ничто не могло помешать ей за несколько минут превратиться в худенького низкорослого парнишку — привычка, унаследованная от матери. Стянула лиф, не став снимать корсета, и как раз успела набросить бархатную кутку с плюшевой подкладкой, когда в дверцу постучали. Раздался густой бас
— Ваша светлость, этот придурок передал мне…
— Всё верно, Натфари.
Она распахнула дверцу, накинула тяжёлый плащ, спрыгнула. И погрузилась в жирную грязь по щиколотки. «Сапоги», — осознала тут же свой промах. Выпрыгивать в туфельках в дождь было неразумно. Пусть даже это были вполне солидные туфли.
Перед ней стоял высокий, суровый мужчина, с шрамом, пересекающим нос и левый глаз. Темноволосый. Лоб тяжело навис над серым глазом и пустой правой глазницей. Нос хищно горбился. Капитан её личной охраны. Лорд Безлюдных земель. Вассал и поданный Серебряной герцогини.
— Это — дурость, — сплюнул мужчина, кривя губы.
Он никогда не заботился об условностях. За это Джайри его и ценила. Ну и ещё за то, что Натфари, казалось, напрочь был лишён такой мелочи, как страх. Год назад лорд уже спасал свою герцогиню, в одиночку представ перед тридцатью разбойниками, окружившими карету, торопящуюся в Шуг. Помнится, Натфари тогда даже препираться не стал, просто сплюнул, перекинул меч из одной руки в другую и с брезгливым выражением испещрённого шрамами лица принял боевую стойку, заслонив широкой спиной дверцу кареты. С тем же самым скучающим видом он убил троих или четверых нападавших, после чего рыцари большой дороги струсили и разбежались. Потому что одно дело, когда вас убивают с эмоциями, ну пусть хотя бы с яростью, и совсем другое, когда убийство для убийцы — просто скучная, нудная работёнка.
— Знаю, — она пожала плечами, взяла повод из руки, способной одним движением переломить талию девушки, вдела ногу в стремя, запрыгнула в седло. — Возвращайтесь в Тейпис. Пошлёшь лорду Ойвинду ворону, пусть берёт своих людей и едет мне навстречу в Двурог. Я заночую там.
— Но, ваша светлость, — взмолился кучер, — охрану хотя бы возьмите с собой!
Джайри раздражённо взглянула на него. В карете были не только дорогие платья и драгоценности, но и важные документы, которые не должны были попасть в руки никому чужому.
— Натфари, охраняйте карету. Мои вещи стоят куда дороже, чем жизнь одинокого путника. Утром выступите и догоните меня в Шёлковом городе. Думаю, завтра вечером я буду в столице щита. Вас жду через день.
— Всё равно — дурость.
— У меня времени нет, — снизошла Джайри до объяснения, ударила каблуками в конские бока, бросая каурого вперёд.
— Сейчас есть. Через пару часов точно не будет, — услышала скептичный раскатистый бас позади.
Джия, мать Лэйды, Джайри и Иларии, происходила родом из кровных всадников, чьи степи простирались за Медвежьими горами на северо-западе. И Джайри, как и мать, обожала коней и скачки. А из лука могла на скаку попасть птице в глаз.
Девушка прильнула к шее могучего скакуна, наслаждаясь ветром и струями дождя в лицо и не обращая внимания на то, что глинистая почва, основательно размытая дождём, разлетается от копыт скакуна, пачкая плащ и штаны. Литые мускулы ходили под шкурой. И тягучая, словно патока, любовь к Ульвару отступила.
Джайри откинулась назад, распахнув руки и встречая ветер грудью. И засмеялась.
Быстрее! Быстрее! Ещё!
— Я всё смогу! — закричала она навстречу вихрю.
Она победит безнадёжную любовь. Сразится и победит. Потому что она — Джайри, дочь Ларана. Потому что она никогда не проигрывала и не планирует этому учиться. Потому что, если она отступает, то лишь для того, чтобы нанести окончательный удар.
— И потому, что у меня есть мозги, — шёпотом добавила девушка, снова прижимаясь к тёплой подвижной шее.
Спустя три часа Джайри всерьёз усомнилась в этом утверждении.
Она вошла в сложенную из камней и небрежно заштукатуренную таверну у самых городских стен Двурога. За пару медяков служка забрал повод коня, обещая накормить скакуна отборнейшим овсом. Джайри не поверила прелюбезнейшей улыбке и планировала проверить перед сном. Хорошая лошадь дороже иного человека.
В помещении было дымно и душно от чада масляных ламп. Пахло вином и перегаром. Несмотря на поздний час народу было слишком много, и Джайри поморщилась, когда в нос ей ударил резкий запах пота.
Она протиснулась мимо мускулистых и не очень мужиков к стойке, за которой, видимо, стоял сам хозяин: однорукий мужик с выбитыми передними зубами. Шепелявя и брызгая слюной, он о чём-то спрашивал сидящего у стойки мужчину в простом потёртом плаще. И взгляд Джайри как-то невольно зацепился за собеседника хозяина.
Позже девушка не смогла понять, что привлекло её внимание. Густые русые волосы со светлыми выгоревшими и совсем тёмными прядями, собранные в хвост и явно свидетельствующие, что мужчина — кочевник из восточных степей. Серо-зелёные, узковатые глаза под бровями вразлёт, лукавые и насмешливые, словно у лисицы. Изящная серебряная серёжка в левом ухе. Но, наверное, зацепили внимание девушки всё же глаза. А вернее, взгляд — очень внимательный, цепкий и затаённый. И сдержанная скупость движений, та расслабленность, которой неопытным кажется привычная сосредоточенность. Джайри как-то сразу ощутила, что этот человек, не выделявшийся на фоне других ни ростом, ни фигурой, ни шириной плеч, хоть всё это у него и имелось в наличии, опаснее всех остальных.
В любом случае, с такими — стоит быть осторожнее. А лучше — вообще не стоит быть с такими.
—… были лучше. Бабки — круче, гривы — длиннее, — вздыхал хозяин. — А теперь — что? Плюгавые лошадёнки плюгавого времени… А как случись что с такой коняшкой, так он с кого спросит? Правильно, с хозяина таверны. Меня, то есть. Понимаешь, мил человек? И спросит, как за что дельное, а не за ту убогость, которую дал на сохранение…
Мужчина с глазами лисы усмехнулся и глотнул что-то из вместительной деревянной кружки. Он молчал, предоставляя собеседнику возможность высказаться.
Кочевники предпочитают гладко выбривать подбородок. Усы тоже бреют. Многие удаляли так же и волосы с головы — в условиях нехватки воды это было разумным требованием гигиены. Значит, судя по пышному хвосту волос, этот был с западных степей… Тинатинец? Или подданный Нэйоса с восточной стороны Шёлкового щита?
Лэйда непременно спровоцировала бы «лиса» на драку. Морская герцогиня любила проверить наблюдения опытным путём. И обожала доказывать своё превосходство над мужчинами. Джайри предпочитала безопасность и комфорт.
— Если я рекомендую людей для охраны, значицца — что? — вещал хозяин, протирая кружки переброшенным через плечо полотенцем. — Значицца, я подписуюсь под своим словом и отвечаю за этих людей…
«Наёмник, — поняла Джайри. — Ищет работу». И сразу потеряла интерес к кочевнику. Но не ощущение опасности, исходившей от него.
— Мне нужна комната на ночь, — бросила сквозь зубы хозяину, вплотную подойдя к прилавку. — Сколько?
Она могла бы быть вежливее, но тогда вряд ли в таком месте её приняли бы всерьёз.
Хозяин перевёл взгляд на нового «гостя». Взгляд расчётливый, взвешивающий её всю. Её простой плащ, синий бархат камзола, виднеющийся из-под грубой шерсти плаща. Её белые тонкие пальцы… И, конечно, высокомерный взгляд. Уж в чём-в чём, а в высокомерных взглядах Джайри была профессионалом.
Она не увидела — почувствовала, что «лис» тоже обратил на неё своё внимание. Вряд ли смотрел прямо. Такие бросают взгляды исподволь, искоса.
— Есть для вас комната, — хозяин растянул пухлые губы в улыбке. — Двадцать щитков. Цена устроит?
— Тридцать, — Джайри пожала плечами. — Если мне туда немедленно принесут ужин и до утра ни одна рожа не будет беспокоить. И ещё десять, если я всем останусь доволен.
Хозяин впечатлился: обычно комната на ночь стоила щитков пять. Если очень уж хороша — десять. В сезон стоимость могла дойти до пятнадцати. Джайри отчётливо увидела мысли, мелькавшие в тусклых серых глазках. Мысль о ночном ограблении щедрого путника едва не рассмешила её. Но, как девушка и предполагала, благоразумие победило жадность.
— Прошу вас, господин, — хозяин положил перед герцогиней бронзовый ключ. — Третья комната слева. По этой лестнице на второй этаж…
— Господин? — хрипло и пьяно переспросил кто-то злым голосом сзади. — Господин⁈
И сорвал с её головы капюшон. Пепельно-русые волосы рассыпались по плечам.
— Девка! — заржал мужик за её спиной. — Шлюха…
Джайри спокойно взяла ключ.
— Мэг! — прорычал хозяин предупреждающе.
Но девушка понимала: вмешаться из-за стойки он не успеет, а грозным голосом пьяницу не остановить. Она медленно обернулась, прищурилась и посмотрела на наглеца презрительным взглядом, который не мог не спровоцировать удар.
Огромный. Затылок упирается в дощатый потолок. Могучая шея, переходящая в не менее впечатляющие плечи. Руки… Ну и так далее. А ещё — вусмерть пьяный, тупой и обиженный кем-то. Желающий оторваться за причинённые ему обиды. Глаза налиты кровью, как у быка, из-под которого только что увели корову.
— Ну что, девка, покувыркаемся? — ощерил зубы наглец.
Джайри очень быстро взвесила все расклады. Физически мужчина подавлял своим превосходством. Чтобы она ни ответила, всё будет выглядеть жалко. Гнев, оскорбление, уничижительное обращение — всё это лишь подчеркнёт её слабость. Значит, у неё есть только один удар. И удар должен быть наверняка. Не до смерти — вывести из строя и дать ей возможность уйти.