Когда достигнут твари насыщения
В своих безжалостных завоеваньях,
Им хватит пары городов порабощения?
Или земного шара будет мало?!
Ахилл: Орфей, день добрый! Рассказываешь молодому человеку, как в портки нагадил полвека тому назад?
Орфей: Ахилл, у тебя у самого в тот день поджилки затряслись, вся площадь на ушах стояла, город от испуга задрожал, случай-то был экстраординарный.
Ахилл: Может, город от испуга и задрожал, но порточки только у тебя сзади вздулись.
Орфей: Ох, старый выдумщик! Не хуже покойного Д., вот смена достойная выросла!
Ахилл: Старый добрый Д. хоть тогда и был в том возрасте, когда порты запачкать незазорно, а сохранил их чистыми в отличие от некоторых. Да, как сейчас помню. Он тогда сидел возле бывшего книжного, тогда еще магазин не принадлежал дилетантам из семейки Б. Каждый из шести отпрысков мэра себе по делу купил, и каждый по делу загубил в итоге. Для них это игры были.
Орфей: Книжной лавке так или иначе конец бы пришел. От хорошей прибыли детище всей жизни за бесценок не продают.
Ахилл: Ой, а ты не знаешь, как такие вопросы решаются? Запугали старого владельца. Сказали, выбирай: или гроши в качестве компенсации, или пожар из-за, так сказать, неполадок с проводкой.
Орфей: Да все ты выдумал. Какие у тебя доводы? Да никаких! Ты каждого мэра хаял, как до права голосовать дорос. Всех сто двенадцать человек. Ох, и мэров же у нас посменялось за шестьдесят лет. Да ты к уходу дюжин пяти из них руку приложил.
Ахилл: Да что ты говоришь? У тебя самого доказательств нет. Я активный гражданин, и этим горжусь. На таких, как я, общество зиждется.
Орфей: Ты на старости лет из ума выжил. Вот что я тебе скажу. Сегодня выдумал что-то черное про власть, а завтра же в свою выдумку поверил.
Ахилл: А, ну что с тобой говорить? На шесть лет меня младше, а все молодым себя мнит. Хотя сам уже еле свое имя помнит. Нечего с тобой обсуждать. Дай я молодому человеку лучше расскажу, что старина Д. учудил. Как только нам этих зеленых осьминогов-переростков рассмотреть удалось, старый ловкач заорал. И знаете что? «Коммунисты!» — говорит. Это же надо было такую нелепицу выдать! Старому сумасброду в голову пришло, что «красные» решили захватить наш город или даже всю страну, забрать всю частную собственность в общественное пользование и ввести трудовую повинность. Решили якобы мировую революцию пролетариата начать с нашего медвежьего угла.
Орфей: Да, так все и было. Еще припоминаю, он что-то про ружье свое обронил, мол, если бы с собой оно у него было, он бы им в одиночку жара бы задал, улетали бы так впопыхах на своих аппаратах, что только щупальца бы сверкали.
Ахилл: Вот так оно и бывает в жизни, молодой человек, люди с возрастом уже правду от вымысла отличить не могут, все в голове перемешивается. В те времена нас часто коммунистами и их мировой революцией пугали по телевидению, но для нас все сказками это было. Да и кто в молодые годы о столь глобальных вещах как общественные формации задумывается? Нам бы жить, любить, радоваться, постигать новое, искать себя. Беззаботное время, весна жизни. Но это я о другом уже начал, прошу не обращать внимания, просто мысли вслух. В общем, забудьте, были это никакие не коммунисты. Это были нелегальные мигранты. В чем дело, я почти сразу понял, вывод успел сделать не так быстро, как Д., нужно было с мыслями собраться после шока.
Орфей: Да что ж ты мелешь? Какие еще нелегальные мигранты? Ты с этим заявлением еще безумнее душевнобольного Д. смотришься.
Ахилл: Вы аполитичная масса, сборище идиотов, никогда не видите угроз у себя под носом. Наверное, стоило подождать, пока этих «дружественных» зеленых переселенцев станет больше, чем коренных жителей города, вот тогда бы до вас может что-нибудь и дошло бы. Вы бы наконец стали замечать, что работы больше нет. Гражданину хорошую зарплату подавай, да еще и медицинскую страховку расширенную. Каждый антрепренер выберет лучше за минимальный оклад восемь щупалец, чем две руки в три раза дороже.
Орфей: Вот у тебя везде эта политика! Стоит даже прилететь с далеких планет чудовищам, доселе невиданным человеком, ты и сюда свою политику примажешь. Они что, сквозь миллионы и миллионы верст мчались на скоростях, недоступных человеку, чтобы водопроводы нам чистить да кирпичи на стройках подавать за пару монет?
Ахилл: Ты откуда так хорошо осведомлен, какой в их стране уровень жизни, гроза портков? Может, там, откуда они прибыли, недельный заработок, за который нужно еще побороться, меньше нашего дневного? Не задумывался ли ты о том, что где-то есть диктаторы у власти хуже нашего тридцать седьмого мэра, из-под гнета которых сотни тысяч бегут за рубеж обустраиваться?
Орфей: Ох, ну опять вспомнился же тебе мэр З. Молодой человек, вы, конечно, не понимаете, о чем речь. Был у нас такой господин З., который, как в градоначальники заделался, сразу начал купол на весь город строить, чтоб все мы у него, так сказать, под колпаком были. Но я за него голосовал и не жалею, он за казнокрадством замечен не был, да и купол этот строить начал вовремя, все по плану шло, как и было обещано в его предвыборных речах. Собственно говоря, не припомню уже, чтобы он что-то, помимо этого гигантского стеклянного свода, перед выборами нам пророчил. Ох и порвал же он своих оппонентов. Под четыре пятых города за него было. А все же лучше, чем двадцать восьмой мэр, что девушек молодых и красивых к рельсам привязывал. А двадцать девятый мэр, тогда еще не мэр, а просто общественный подвижник, их развязывал да всегда вытаскивал бедолаг, когда поезд близко был. А вот шестьдесят шестой мэр, в отличие от З., меньше чем за четыре часа, как бразды правления принял, всю казну разграбил и смылся. Дороги не на что чинить было, во всех общественных учреждениях света, воды, отопления не было, зарплаты работникам оных мест не платились. Я, в общем, и правда не каждым городничим был доволен, но не всех же без разбору хулить, как некоторые.
Эдип: Орфей, Ахилл, опять спорите о политике?
Ахилл: О политике спорить нужда должна быть в каждом гражданине. Лейтмотивом же нашей беседы является история, благодаря которой здесь установлен монумент.
Эдип: А, вы про тех прислужников моей свояченицы.
Орфей: Да что же ты везде свою свояченицу приплетаешь, Эдип? Тебя послушать, так все беды от нее.
Эдип: Эх, братцы, говорю вам: все от этой старой ведьмы. Ее то были посланники.
Ахилл: Эдип, но ведь в том же самом ты нас уверял, когда десять лет назад лось в город забрел. Клялся полицейским и ветеринарам, которые его отлавливали, что твоя свояченица руку к этому приложила и теперь в срочном порядке необходимо арестовать ее.
Орфей: И осиный улей, ты говорил, она тебе наколдовала, птиц призывала на твою машину гадить, мышей — проводку грызть.
Эдип: Так оно и есть, друзья. Именно такими методами эта последовательница темных сил и действует. Есть у нее способности и на погоду влиять, и даже, вы представьте, хоть и уму непостижимо, но вы представьте, она людей гипнотизировать способна. Сколько раз меня обвешивали на рынке по ее милости, сколько раз неприветливы были со мной служащие в муниципалитете с ее подачи, а сколько раз она колдовством вынуждала приличнейших людей провоцировать драки со мной в кабаках?
Орфей: Тебя послушать, так весь мир вокруг сестры твоей жены вращается.
Эдип: А сколько раз меня травила она? Не сосчитать количество жутких несварений после обедов на заправке.
Ахилл: Это на той заправке, где сэндвичи с яйцом и тунцом без холодильника хранятся?
Эдип: Ахилл, ну что ты говоришь? Да если бы лежали они и при нуле по Кельвину, что толку? Ее ведьмовские настойки возымели бы тот же эффект.
Орфей: А разве служат космические осьминоги ведьмам? Я слышал, что только кошки, крысы, вороны и жабы. Ну, пусть будут еще, как в твоем случае, осы, голуби да мыши. Но чтоб такое?!
Эдип: Ее извращенное злобное человеконенавистническое воображение и на такие проклятия способно, друзья.
Ахилл: Ахилл, не рассказывай сказки, этот молодой человек хочет правду услышать, ведь он свидетелем тех событий не являлся и в твои версии может легко поверить.
Эдип: Ахилл, да пусть хоть и впрямь нелегальные мигранты, а только послала их эта язвительная баба. Ты все переживал, что мы работы лишимся, а зря, уж кто бы и лишился ее в первую очередь, так это я. Против меня направлены все козни бесовские. Хорошо, что тогда старик Д, царство ему небесное, отпугнул их ружьем, не то бы не отстали бы от меня.
Орфей: Так они к тебе и не приставали. Нужен ты им больно»! Твоя свояченица тут ни при чем. И прогнал их не старик, а Ахилл. У Д. с собой ружья не было, он, может, и помешался, но без оружия по городу ходил. Ахилл своими выдумками про замещение коренного населения их отвел от мысли здесь оставаться надолго.
Ахилл: Я их выгнал, значит?!
Орфей: А кто ж еще? Сразу начал тирады читать, словно наш восемьдесят первый мэр, что любил пламенные речи толкать, разве что ты не в колготках с перьями был, как он. Всю жизнь ты, видать, политиком видным хотел быть, да только ни одного из ста двенадцати мэров, что при нас были, не победил бы на выборах.
Ахилл: К твоему сведению я, если бы имел такое желание, смог бы легко стать мэром.
Орфей: На сорок секунд, как девяносто первый мэр?
Ахилл: До конца дней своих мог бы, но не стал, потому что во власти должна быть сменяемость. Однако, конечно, и не такого рода, как было с нашим девяносто первым, что застрелился в первую же минуту инаугурации, узнав, каким городом он будет руководить. Весьма недальновидно было с его стороны ни разу не приехать сюда до выдвижения своей кандидатуры. Хотя даже в предвыборный период он не соизволил организовать ни единого публичного выступления. Но не будем об этом: о покойных либо хорошо, либо ничего.