Орфей: Но ведь он получил две трети голосов. Такое редко бывает в наших краях.
Ахилл: С такими оппонентами и предвыборной кампании не надо.
Орфей: Глава секты и три ребенка, стоящие друг у друга на плечах и закутавшиеся в плащ.
Эдип: А я за этих троих как раз и хотел голосовать. Могли бы вполне победить, если бы не упали на сцене, и все увидели, что это не один взрослый мужчина, а шайка мальчишек. Жаль, что их с выборов сняли. Видать, тогда моя свояченица черной магией их и повалила.
Ахилл: Главу тоталитарной секты мы бы точно выбирать не стали. Слабоумием такого уровня наш город еще не пропитан.
Орфей: Ты прав. Довольно и двух сроков ему было. Обещанного не выполнил ни разу, только подоходный налог в девяносто восемь процентов на нужды своей секты установил. И где же предсказанное всем оплатившим налог возвращение в райский сад?
Эдип: Да кто знает, как бы он правил. Все же понимают, что не даст моя свояченица город, в котором я живу, благоустраивать. Может, она ему палки в колеса и вставляла предыдущие два срока.
Орфей: Ох, Эдип, что ж ты опять завел эту песню про сестру своей жены? Уже полвека ее повторяешь.
Эдип: Не понимаете вы ничего. Я, может, живой тут стою и могу с вами, моими друзьями, обсуждать былые деньки только потому, что все эти пятьдесят лет осторожен по жизни и каждую минуту жду отравленного клинка в спину от этой карги. Да-а, ну и исхитрилась же она с этими монстрами. Кто бы не прогнал их, я ему безмерно благодарен.
Ахилл: По воле судьбы у тебя есть возможность выразить благодарность лично и весьма скоро.
Персей: Ахилл, Орфей, Эдип и вы, сударь! Я очень рад вас всех видеть. По какому случаю сегодня все мы здесь собрались?
Ахилл: Орфей, рассказывает заглянувшему мимоходом в наш город молодому человеку историю о высадке мигрантов с щупальцами.
Персей: О-о, это презанятнейшая история, сударь.
Ахилл: Мне кажется, что теперь, когда молодой человек узнал, как прибыли пришельцы, будет не лишним рассказать, почему же они решили тут долго не задерживаться. Особенно интересно услышать это из уст виновника сего события.
Персей: Ахилл, неужели ты по каким-то немыслимым причинам решил, что я мог напугать этих премилых инопланетян? А я ведь один из многих, кто не отнесся к нашим, так сказать, большим братьям недобро.
Ахилл: Помнится мне, ты сразу в атаку ринулся.
Орфей: Я что-то такое тоже припоминаю: ты их буквально в бегство оборотил.
Эдип: За что тебе огромное спасибо, верный друг! Спас в тот день меня от прислужников этой ведьмы.
Персей: Господа, такого быть не может. Что же касается тебя, Эдип, то не могу не заметить, что ты весьма несправедливо обозлен на прекрасную сестру своей чудной жены.
Эдип: А я считаю, что слишком мягок с ней. Она меня на тот свет отправить мечтает, и даже предпринимает вполне активные действия. А я что? Я всю жизнь только оборону и держу, в атаку ни разу не ходил.
Персей: Эдип, ну почему в тебе столько враждебности? Откуда, ты скажи мне, все это пошло?
Эдип: А я тебе скажу откуда, Персей. На нашу свадьбу старая карга…
Персей: Тогда еще не старая.
Эдип: Хорошо, тогда еще не старая, но уже карга оделась в черное, как при трауре. Малого того, еще и не улыбнулась ни разу, танцевать не пошла, смотрела холодно. Вот, поди, уже тогда колдовала. У меня аж так сильно голова закружилась от вина, того, что братья В. С собой принесли. Точно все ее магия.
Персей: Да перестань, Эдип. Я же был у вас на свадьбе, за что тебе огромное спасибо, к слову. Но ты выпил там целых две бутылки. И гораздо меньшая доза может ударить в голову. А братья В. сейчас в местах лишения свободы, где, я всем сердцем надеюсь, их не обижают, но посадили их за изготовление опасного для жизни алкоголя. Пятьдесят потерпевших оказались на больничной койке за два года, из них двое бедолаг лишились зрения. Это я еще опускаю подробности, как они делали свое так называемое вино. И опускаю не по собственному разумению, а в силу того, что следствие, как его узнало, сразу засекретило рецепт. Но помнится, в нем было градусов шестьдесят.
Эдип: Колдунья перед свадьбой их заворожила на мое отравление. А после несчастные братцы уже не могли остановиться и перестать делать это пойло. Ох, какой же взгляд у нее был, когда я с ее сестрой у алтаря стояли. Всем нутром мне смерти желала.
Персей: Сдается мне, Эдип, тому причина весьма прозаична. Ты ведь с ней встречался раньше, за руки взявшись, везде ходили, ты всему городу рассказывал, какая у вас крепкая, искренняя, глубокая любовь. А потом вот через два месяца сделал предложение ее сестре.
Эдип: Друзья, не подумайте, не все так просто. И я этого вообще не помню, хоть убейте, не помню, чтобы я с ней куда-то там ходил и уж тем более держался за руки с этой… этой… Да одно ее касание ядовитее, чем яд сотни гадюк. Меня околдовали, я был не в себе…
Орфей: Ох, Эдип, с тобой не соскучишься. Но то другое, и никогда мы эту тему не закончим, а ведь обсуждали изначально, почему улетели инопланетяне. Вспоминая сегодня те события, я думаю, что виноват Персей.
Персей: Орфей, помилуй, быть того не может. Ты, верно, что-то перепутал. Так обидеть звездных гостей способен кто угодно, но никак не я. Ведь ты же меня знаешь. Я всегда сама любезность. Вот, к примеру, прогнать их мог наш мэр… Эмм, не помню, каким он был по счету. Жуткий ксенофоб. Человек пещерных взглядов.
Ахилл: Ты имеешь в виду нашего семнадцатого мэра? Так он с поста ушел за девять лет до высадки. Помнишь? Он как-то сел на берегу реки слушать шум воды и так долго слушал, что достиг просветления и отрекся от всего земного, включая должность мэра.
Эдип: Простите, что встреваю, но я почему-то подумал, когда ты, Персей, упомянул пещерные взгляды, что речь о шестьдесят четвертом мэре…
Орфей: Это тот самый вытаявший из ледника доисторический человек?
Эдип: Все верно, он.
Орфей: Так Персей в иносказательном смысле о пещерности говорил. А наш шестьдесят четвертый мэр был человек весьма прогрессивных взглядов.
Ахилл: Откуда тебе известно, каких взглядов он был? Он же речью человеческой не владел, только нечленораздельные звуки издавал и громко топал.
Орфей: Но ведь потом избрался в региональную палату.
Персей: А все от природной харизмы. С такой силой убеждения можно всю страну за собой повести. Вот увидите, господа, он еще в федеральной палате окажется. Так вот, что касается семнадцатого мэра, того, что реку слушал. Он до того, как все бренное оставить, издал ряд расистских законов. Согласно им, инопланетянам полагалась в конце автобуса места занимать, запрещалось в культурные заведения ходить наравне с людьми, школы для них отдельные были построены. Готов поклясться, что был пункт и о запрете парковки на центральной площади.
Ахилл: Да если и был такой пункт, то все подобные акты к тому времени уже отменили. А, теперь и я припоминаю, что тогда случилось. Прогнал пришельцев точно ты!
Персей: Ахилл, помилуй! Ну не мог я! Да неужто ты в самом деле инкриминируешь мне такие страшные деяния?! А ведь присутствующие здесь люди могут этому поверить, рассказать своим родственникам, друзьям, коллегам, а те уже своим друзьям. Где-то кто-то что-то преувеличит, добавит свое. И все! Персея уже клеймят самыми нехорошими эпитетами, приписывают самые немыслимые поступки.
Эдип: Персей, а кто же, по твоему мнению, тогда заставил вторженцев убраться восвояси?
Персей: Эдип, во-первых, я вынужден тебя поправить. Не вторженцев, а гостей, потенциальных деловых партнеров. А во-вторых, кого-то конкретного обвинить у меня язык не поворачивается. Однако сейчас я начинаю вспоминать, что возможные тесные контакты нам оборвал Ясон. Вот он стоит вдали, у прилавка. Глаз у меня острый, я всегда видел дальше остальных в прямом и переносном смысле, уж извините, господа, и с молодых лет в зрении не потерял. Кажется, персики покупает. Да, точно, персики.
Орфей: Вот он и к нам идет, кажется.
Эдип: А ведь Ясон все помнит наверняка. У него память хорошая, он лабораторией руководит.
Ахилл: Ученый муж развеет пелену забвенья.
Персей: Не думаю, что звать его — хорошая идея. Я не хотел стыдить Ясона за проступок давно минувших дней. Ларец загадки открылся у меня в памяти. Теперь я могу рассказать, что случилось в тот день. Ладно, поведаю вам эту историю позже, когда наш биолог уйдет.
Ясон: О, какие люди! Вероятность, что все мы встретимся в такой солнечный ясный день, очень мала, но не равна нулю. И вот это случилось. А я за рыбой ходил, вот только что купил свежего карпа.
Ахилл: Ясон, мы рады, что ты к нам присоединился. А раз удачный случай нас свел сегодня вместе, скажи, почему инопланетяне улетели? Мы все прекрасно помним их прибытие, но о причинах столь скорого решения нас покинуть расходимся во мнениях.
Ясон: А, это. Их прогнал Персей.
Персей: Ясон, и ты туда же! Да как ты можешь? Отказываюсь поверить! Вот не хотел я эту тему поднимать, но абсолютно точно ты пришельцев вынудил отчалить.
Ясон: Нет, это ты был. Я все прекрасно помню. Ты в них что-то бросил, а они начали плавиться.
Орфей: Да, точно. Так оно все и было. То соль была, кажется.
Персей: Господа, позвольте объясниться! Может, вы помните, что я в те времена работал торговым представителем компании по производству соли. Увидел космический корабль, такой весь большой, блестящий, без единого изъяна, и сразу подумал, что аппарат новый и очень дорогой, а значит, у гостей, прибывших на нем, имеются неплохое состояние и вес в обществе. И я решил наладить экспорт соли в те места, откуда головоногие господа прибыли. Никто не знает, есть ли соль на их родной планете. А может, они втридорога закупают ее у поставщиков на Марсе или Юпитере? Я был готов им предложить контракт получше. А как обычно дорогих гостей принято встречать? Ну, разумеется, хлебом и солью! С хлебопекарного завода, я напомню, меня к тому времени два года как уволили по недоразумению. Вот я и кинул в них пару щепоток соли.