Литература и медицина — родственные дисциплины. Обе — о травмах и о близости смерти. И цель у обеих (во всяком случае, в их изначальных состояниях) — уменьшить количество боли.
Герои книг получают ранения, болеют, рожают детей и делают аборты, впадают в кому и в безумие, теряют конечности и память. Любая травма/болезнь — это всегда объект пристального внимания не только врача, но и писателя.
И все же цели у них разные: врач ищет причину болезни и способы устранения; писатель же раны не лечит, часто как раз наоборот — наносит и заставляет читателя переживать их. И это тоже хорошо. Своего рода вакцинация. В кровь вводят малые дозы вируса гриппа, чтобы организм мог выработать иммунитет и побороть болезнь в случае эпидемии. Примерно то же самое делает с нами большая литература — она дает нам иммунитет. К глупости, к подлости. К равнодушию[32].
Потому, наверно, особенное место на книжной полке истории занимают романы, в которых речь идет о медицине. И дело здесь даже не в романтических коннотациях белого халата и красного креста. Это другое. Любой рассказ об отношениях врача и пациента всегда стремится стать притчей: «Нас трое, я, ты и болезнь, на чью сторону станешь — тот и победит» (это Авиценна сказал).
И «Рассечение Стоуна» — именно такая книга: сплав медицины и литературы. История о сиамских близнецах, разделенных сразу после рождения. Семейная сага о династии хирургов в стране третьего мира.
Абрахам Вергезе, доктор медицины, профессор Стэнфордского университета, выросший в Эфиопии. Он вовсе не пытается идеализировать образ врача, как раз наоборот — методично, глава за главой, стряхивает романтическую пыль с белых халатов своих персонажей.
Лечение людей — процесс утомительный, нервный и местами безумно скучный. Всем хочется спасать жизни, но…
Вергезе как бы впускает нас в операционную — смотри, читатель, вот артериовенозные фистулы, вот пролапс митрального клапана, фиброма печени, заворот кишок и геморроидальные узлы, и вот с этим я имею дело каждый день. Это в телевизоре жизнь доктора похожа на остросюжетный детективный сериал — меткие диагнозы, озарения за секунду до смерти пациента и крики «Мы его теряем! Где дефибриллятор?». На самом деле главное в работе врача (как и в работе писателя) — полюбить свою рутину.
И в этом смысле «Рассечение Стоуна» — самое настоящее признание в любви к профессии.
Чтение романа Вергезе можно смело приравнять к курсу лекций по медицине, анатомии и истории Эфиопии. Плотность фактического материала здесь настолько высока, что читать книгу желательно с ручкой и тетрадкой — для конспектов.
Вот, например:
«Матка по-гречески — hysteria. И знаменитый психиатр Шарко полагал, что все причины женских психозов скрываются в матке».
«В Эфиопии семья умершего ничего не ест несколько дней, пока тело родственника не предадут земле. А на похоронах, опустив гроб в яму, на крышку кладут тяжелые камни, чтобы гиены, если вздумают разворошить могилу, не смогли добраться до тела».
Широчайшая эрудиция Вергезе сказывается даже на структуре романа: подробно описанный и местами жутковатый процедурал (например, сцена, где Томас Стоун сам себе ампутирует пораженный гангреной указательный палец, прописана так тщательно, что, читая, невольно чувствуешь запах операционной) сменяется острой социальной сатирой, затем следует журналистское расследование / рассказ о коррупции в эшелонах власти, потом — полемика с Ломброзо, экскурс в историю физиотерапии, а дальше снова вскрытый живот, колостома, колопексия, вазэктомия, кесарево сечение, государственный переворот, люди, повешенные на фонарях, свергнутый император, коммунизм, эмиграция, ну и, конечно, любовь — терапевта и акушерки.
Впрочем, все эти перепады текстового давления вовсе не утяжеляют «Рассечение Стоуна» — каждая отдельная глава отлично работает на общий замысел.
И вот еще что интересно: в романе нет никаких чудес — люди здесь не воскресают и не обретают сверхспособности, — наоборот, автор стремится к реализму, к максимальной натуралистичности, — и все же, читая книгу, невольно чувствуешь близость «Рассечения» к лучшим образцам магического реализма, «Ста годам одиночества» и «Детям полуночи», столько здесь удивительных вещей и открытий, столько поступков, событий и путешествий.
В «Рассечении» нет магии в общепринятом смысле этого слова, и все же если искать эпитет для романа, то на ум приходит только одно слово — волшебный.
Марлон Джеймс: шум и яркость
Марлон Джеймс родился в 1970 году в Кингстоне, столице Ямайки. Несмотря на то что действие его главного романа почти целиком происходит в гетто, набитом проститутками, бандитами и продажными копами, сам Джеймс никогда не жил в такой среде: он вырос в престижном районе города в семье полицейских (позже отец и вовсе стал адвокатом; именно он привил сыну любовь к Шекспиру и Кольриджу). Мрачная атмосфера его романов и брутальный внешний вид — на фотографиях Джеймс выглядит как рэп-исполнитель, выступающий в стиле грайм, — не раз приводили к курьезам во время интервью. Так, пару лет назад один британский журналист спросил у писателя, каково это — вырасти в гетто. «Понятия не имею, — ответил тот, — я вырос в хорошем районе, у нашей семьи было две машины».
Окончив Университет Вест-Индии в Кингстоне, Джеймс больше десяти лет работал копирайтером, затем дизайнером (среди его работ, например, обложки альбомов Шона Пола) и параллельно писал первый роман «Дьявол Джона Кроу» — историю о вражде двух христианских проповедников в вымышленном городе Гивеаф где-то в ямайской глуши. Книгу, наполненную религиозной символикой, размышлениями о природе зла и запредельным насилием, замешанным на ритуалах вуду, отвергли 78 издательств, что, разумеется, очень расстроило автора. Но он не опустил руки — и долго посещал курсы писательского мастерства в Кингстоне, которые вела американская романистка Кейли Джонс. Она прочла фрагмент его рукописи, затем книгу целиком и была так поражена талантом ямайца, что лично отредактировала текст и добилась его публикации, — но только в Великобритании; американские издатели от романа отказались. И хотя громкого успеха «Дьявол…» не имел, тот факт, что его вообще заметили, очень ободрил Джеймса.
Вторая его вещь — «Книга ночных женщин» — вышла спустя четыре года, в 2009-м. Сюжет о бунте рабынь на сахарной плантации на Ямайке XIX века понравился критикам и читателям гораздо больше. Сам Джеймс относился к «Книге ночных женщин» неоднозначно: да, она сделала его знаменитым в США, но благодаря ей автора увешали ярлыками — «писатель с национальным колоритом», «постколониальный», «постчерный», «как Тони Моррисон, только мужик и с Ямайки».
А потом, в 2014-м, он опубликовал третий роман — и стряхнул с себя все бирки.
«Краткую историю семи убийств» чаще всего описывают как историю о неудавшемся покушении на Боба Марли, но это так же справедливо, как утверждать, что «Моби Дик» — о китовом промысле; есть нюансы. Великий музыкант здесь, как и белый кит у Мелвилла, скорее символ: его называют просто Певец (с большой буквы) — он не человек, но икона, образ, мученик, которого все то и дело сравнивают с Христом. Тут есть и свой капитан Ахав — местный гангстер Джоси Уэйлс, харизматичный воротила с усами и без принципов, собирающий банду вооруженных отморозков и готовящий покушение на Певца. Но убийство для него — всего лишь способ посеять хаос в стране накануне выборов.
Хотя главных героев в романе не меньше десяти, именно Уэйлс двигает повествование; все остальные персонажи вращаются вокруг него, пересекаясь и словно бы случайно задевая друг друга. Сама по себе «Краткая история…» — если мы все же попытаемся найти в ней магистральный сюжет — это рассказ о восхождении и падении Уэйлса. Намек на это есть уже в названии, отсылающем не только к покушению на Боба Марли, но и (возможно, даже в большей степени) к бойне, которую устроил Уэйлс ближе к концу, когда положил в наркопритоне семь человек.
Нет, это не спойлер: вся прелесть книги Марлона Джеймса в том, что ее совершенно невозможно испортить пересказом. Какой бы бодрый и кровожадный сюжет ни лежал в его основе, этот роман построен в первую очередь вокруг языка. Словарный запас персонажей — лютая ямайская ругань, диалекты, канцелярит, военная терминология — и есть главный герой «Краткой истории…». Текст цепляет своей разнородностью, диапазоном авторских техник — поток сознания, множество стилизаций, почти соркиновские диалоги и даже песни; одна из ключевых сцен в книге — это вообще хип-хоп-речитатив, который в идеале надо читать под бит.
В американской прессе уже стало общим местом сравнивать «Краткую историю…» с фильмами Тарантино, и на это, конечно, есть свои причины: роман и правда очень кинематографичен — настолько, что канал НВО уже купил права на экранизацию. И все же сопоставлять Джеймса с Тарантино — сильное упрощение. Уже хотя бы потому, что ямаец гораздо тоньше и заливает свою книгу кровью совсем не из эстетских соображений.
«Краткая история…», по сути, не один, а несколько романов, насквозь прошитых общими лейтмотивами. Свои истории рассказывают не только Джоси Уэйлс и его отморозки, но и, казалось бы, совершенно сторонние люди, случайно ставшие свидетелями покушения на Певца, — здесь и репортер журнала Rolling Stone Алекс Пирс, и главный конкурент Уэйлса в борьбе за власть бандит Папа Ло, и скучающий цээрушник Барри Дифлорио, и безработная дурочка Нина Бёрджесс, мечтающая любой ценой получить визу США (кстати, один из самых интересных образов в романе). Это, конечно, удивительно: Марлону Джеймсу удалось написать книгу, в которой каждый герой — главный, ведь все они (даже те, что изначально казались проходными и не важными для сюжета) к финалу умудряются растолкать локтями остальных и вылезти на первый план, под софиты. Даже мертвые.
Ханья Янагихара: дать понять, что ты не одинок
Свой первый роман The People in the Trees Ханья Янагихара закончила в 2013 году. В основе сюжета — история из жизни Даниела Карлтона Гайдузека.