Почти идеальные люди. Вся правда о жизни в «Скандинавском раю» — страница 33 из 69

казал мой гид, идеи гамсуновского «Голода». Возведение этого здания, способного украсить любую современную столицу, обошлось государству в 8 миллионов фунтов. Но посещают его лишь 20 000 человек – просто потому, что оно расположено слишком далеко от всего, практически на самом полярном круге.

Один из моих норвежских собеседников, руководитель государственного инвестиционного фонда Ингве Слингстад, сказал, что на формирование личности норвежца природа оказывает такое же сильное влияние, как культура на француза. «Для нас исключительно важно рассказать утром в понедельник, как мы в выходные ходили на лыжах или в горный поход, и тому подобное, – говорит он. – Норвежцев всегда тянет в их горные или прибрежные домики, их влечет природа».

Слингстад заметил также, что многие норвежские фамилии связаны с природой: «Наши имена часто образованы от географических названий. Еще недавно люди знали, откуда происходят их предки. Моя фамилия означает место, где река изгибается, а ферма моего отца стояла как раз у изгиба реки, так что это нечто очень личное и глубоко связанное с природой. Когда живешь в городе, это ощущение только усиливается».

О том, как сильна привязанность норвежцев к природе своей страны, свидетельствует удивительный успех, которым пользовались две одурманивающе скучные телепрограммы последних лет. Первая в режиме реального времени, при помощи единственной камеры, закрепленной на локомотиве, показывала, как поезд идет из Осло в Берген по гористой местности. Туннели были самыми захватывающими моментами этого шоу. Беспрецедентное число зрителей этой программы вдохновило национального вещателя NRK пойти еще дальше. Была показана шестидневная прямая трансляция с камеры, установленной на теплоходе Nordnorge, одном из «экспресс-паромов» норвежской судоходной компании Hurtigruten. Паром следовал из Бергена на юге страны в Киркенес на севере, у границы с Россией.

Несмотря на честный рекламный слоган NRK: «Ни о чем – в прямом эфире», передачу смотрело полстраны и она стала культурным событием. Hurtigruten устраивала специальные вечеринки с просмотром, толпы народа на берегу приветствовали паром кострами и маханием рук, а в его кильватере шла целая флотилия мелких суденышек. За интернет-трансляцией следили также 200 000 датчан и множество людей по всему миру. Эта передача стала самой популярной в истории норвежского телевидения. И все, из чего она состояла, – виды природы…

Но какие виды!

Я оглядываюсь на моих паромных попутчиков, которые в основном играют в карты, пьют пиво или смотрят подвешенный к потолку телевизор. Они что, не видят ничего вокруг? Я уже целый час не могу отлипнуть от окна, за которым в размеренном темпе парома проплывает Норвегия. Ее пейзажи освещены ярким светом северного сияния, и я могу различить каждый зубчик горных вершин и каждую грань гранитных скал. Резкость картинки создает впечатление передачи в высочайшем из самых высоких разрешений. Горные пики напоминают тысячекратно увеличенные акульи резцы.

Я нахожусь на борту парома компании Hurtigruten, следующего из Буде в Нордскотт, маленькую рыбацкую деревушку сразу за полярным кругом. Там нет почти ничего, кроме причала и пары деревянных домов.

Норвежские фьорды красивы такой неземной красотой, что наводят на мысли о компьютерной графике. Неудивительно, что Слартибартфаст из «Автостопом по галактике» получил за них премию[61]. Только магия этих завораживающих пейзажей да энтузиазм моих хозяев сумели лишить меня остатков благоразумия и заставить, нацепив гидрокостюм, ринуться в волны на поиски морских ежей. Стоял февраль, вокруг был снег и лед, и все это происходило в Арктике.

Мой приятель-шотландец по имени Родди живет здесь с женой и детьми и вылавливает эти «вороньи яйца», как называют их местные, для продажи в лучшие рестораны региона. Нам попадались замечательные морские ежи, но холод был запредельный. Без перчаток мои руки просто горели в воде.

Но пейзаж Нордскотта был просто праздником для души. Каждое утро, хрустя снегом по дороге к лодке, я на секунду останавливался посмотреть на горы. Оглушительную тишину нарушал лишь звон в ушах, и я стоял ошеломленный, даже не вспоминая ни о каком Осло.

Зимой в Норвегии вы очень скоро обнаруживаете, что самая серьезная повседневная проблема – необходимость подобрать одежду по погоде. Умение норвежцев просчитать несметное число комбинаций погодных условий и температур в течение дня сродни дару величайших шахматных гроссмейстеров. В Осло мне приходилось либо обливаться потом в куртке на подкладке и второй паре штанов (и пытаться скинуть что-то из этого обременительного комплекта, зайдя в трамвай), или стараться, чтобы снаружи не было ни кусочка оголенной кожи. Родителям, наверное, приходится тратить безумное количество времени на одевание детей в школу.

24 Бананы

Жил-был бедный малый, звали его Джед,

По горам он шастал, чтоб кормить семью.

Вот пошел он подстрелить что-то из еды,

А ему из-под земли как брызнет нефть фонтаном!

Пол Хеннинг, Тема из сериала «Деревенщина в Беверли-Хиллз»

Приехать в Норвегию только ради разговоров об интеграции и иммиграции – все равно что приехать в 1897 году в Клондайк, озаботившись судьбой коренных американцев. Для подавляющего большинства норвежцев вопросы исламизации и политического популизма почти никогда не имели серьезного значения. Дело в том, что за последние сорок лет Норвегия пережила золотую лихорадку, мечтать о которой не мог никто, а уж тем более сами норвежцы.

Ничто не оказало на формирование современного норвежского общества такое влияние, как обнаружение в территориальных водах страны в Северном море колоссальных запасов нефти. Это влияние было и позитивным, и, как мы убедимся позже, негативным. «Черное золото» затрагивает жизнь норвежца практически ежедневно. Успехи современной Норвегии – система социального обеспечения, высочайший уровень жизни, мощная региональная инфраструктура и музеи-шедевры современной архитектуры в сельской глубинке – все это в большой степени построено на нефти.

Страна, насчитывающая немногим более пяти миллионов жителей, в наши дни располагает самым большим суверенным фондом благосостояния в мире – и не в пересчете на душу населения, а в абсолютных цифрах. В 2011 году он обошел Абу-Даби с суммой 600 миллиардов долларов и продолжает расти. На сегодня размер фонда составляет 395 миллиардов фунтов стерлингов, или 617 миллиардов долларов. По самым сдержанным оценкам, к концу десятилетия эта цифра достигнет миллиарда долларов.

Для более ясного представления о масштабе этого богатства можно сказать, что Норвегия могла бы без особых усилий дважды выплатить весь внешний долг Греции. Важно иметь в виду, что правительство следует рекомендациям экономистов не тратить эти деньги внутри страны. На внутренние цели ежегодно расходуется не более 4 процентов средств фонда, а остальное инвестируется в активы по всему миру.

Норвежцы вовсе не родились с серебряной ложечкой во рту. В триумвирате Скандинавских стран их страна была затюканным и экономически отсталым бедным родственником. Ее население упорным трудом черпало средства к существованию из худосочных земель (плодородные почвы составляют не более 2,8 процента территории страны) и бурного моря, борясь с суровым климатом и горным рельефом страны.

А потом в один прекрасный день является некий Джед (хотя его звали скорее Ян и до промышленной добычи оставалось еще два года, но не будем замедлять темп повествования), и – бум! Бах! Трах-тарарах!

История превращения норвежцев из селян в Рокфеллеров началась в Голландии, где в 1959 году было открыто Гронингенское месторождение природного газа. Эта находка породила предположение, что в северной части норвежского континентального шельфа тоже могут быть запасы горючих ископаемых. Голландское отделение нефтяной компании Philips Petroleum обратилось за разрешением провести разведку, а норвежское правительство в срочном порядке объявило шельф своей суверенной территорией. Норвежские претензии вызвали недоумение Лондона и Копенгагена, которые полагали, что в Северном море они тоже в доле. И здесь история норвежского нефтяного чуда приобретает любопытный оборот, который создал почву для одной из самых забавных скандинавских теорий заговора.

В начале 1965 года представители трех стран встретились для выработки соглашения о разделе шельфа Северного моря. Соглашение было довольно быстро достигнуто и в некоторой спешке ратифицировано в марте того же года. Как выяснилось, оно предоставляло Норвегии большие преимущества.

Если спросить датчан, то они совершенно серьезно сообщат, что норвежцы всех развели и кинули. При попытке выяснить подробности на вас замашут руками, как бы говоря: «Ну вы же знаете, какие они, эти норвежцы». Некоторые намекнут, что датский министр иностранных дел Пер Хеккеруп, подписавший соглашение, был известным алкоголиком и в тот день выпил. Показывая новую схему территориального деления шельфа, вам скажут: «Вот как они провели линию. Видите, она ни с того ни с сего огибает место, где нашли нефть?»

Я слышал эту байку от своих датских друзей столько раз, что решил обратиться к фактам. И вот что я обнаружил.

Хеккеруп действительно был алкоголиком. Первое большое норвежское нефтяное поле Ekofisk (добыча на нем все еще идет полным ходом и по прогнозу будет продолжаться до 2050 года) находится в юго-западном углу вновь отошедшей к Норвегии территории, до обидного близко к датским территориальным водам. Датчане припасли аргумент насчет того, кому должна принадлежать эта часть Северного моря на основе каких-то технических данных о рельефе океанского дна. Но по каким-то причинам обычный для подобных соглашений «период остывания»[62]