Но не сейчас. Сейчас он в самой лучшей форме. Эта миссия – самая важная за всю его профессиональную жизнь, и он не может провалиться. А Мег Барратт – важный инструмент.
Он спустился на палубу, где лейтенанты притворились, будто их не интересует его подъем на мачту.
– Вам бы тоже следовало тренироваться, – сказал капитан. – Обоим.
Они посчитали это приказом, что, собственно, так и было, и полезли наверх. Козимо наблюдал за ними, уперев руки в бока.
– Хорошие парни, – заметил Майк, стоявший у руля.
– Точно, но им нужно еще многому учиться, – сказал капитан. – Фрэнку в особенности. Он все еще не понимает, куда девать руки.
– В конце концов освоится, сэр.
– Его мать убьет меня, если он не обучится ремеслу, – заметил Козимо, помрачнев. – Я буду внизу. Позовите меня, когда мы выйдем из Сен-Назера, мы можем столкнуться с французским флотом в этом районе.
– Есть, сэр.
Козимо остановился перед каютой, потом, снова отказавшись от своего обычного стука, открыл дверь. Мег спала на постели, покрывало сбилось к коленям, под голову она подложила руку. Козимо расправил покрывало и прикрыл ее по плечи. Девушка не пошевелилась, и он знал, что она не притворяется спящей. Стопка бумаги лежала на столе, и Козимо прошел туда, взял верхний лист, который был пуст. На следующем листе он заметил свое имя и сразу положил первый лист на место. Может быть, ключ к таинственному поведению Мег находится в этом письме, но ничто не могло бы заставить Козимо прочитать его. Это очень интересно, ведь большую часть своей жизни он занимался расшифровкой частной корреспонденции, проникая в секреты других людей.
Он снова поднял пустой верхний лист с намерением прочитать ее письмо, но не стал этого делать. Пусть Мег сама расскажет ему все.
Он оставил ее спящей. Если ее ночные кошмары существовали на самом деле, то она, вероятно, нуждается теперь в крепком сне.
Глава 14
Мег оставалась внизу, когда на смену вечеру пришла ночь.
Биггинз принес ей ужин, и девушка поела без особого аппетита, гадая, где же ужинает Козимо. Погода снова переменилась, моросил мелкий дождь, так что, решила она, он не мог ужинать у себя на квартердеке. Возможно, они с Гусом ужинали в каюте судового врача. Она приветствовала бы компанию Гуса, одной ей было скучно.
Мег отодвинула свою наполовину пустую тарелку и встала из-за стола. В каюте ей стало вдруг душно и тесно, и она поняла, что не двигалась весь день. Девушка закуталась в толстый плащ и вышла из каюты. И сразу попала в жуткую тишину и полную тьму. Обычно с палубы или из камбуза внизу слышались голоса. Всегда раздавались шаги матросов, занятых своими делами на верхних палубах. Но теперь она не слышала ничего, кроме скрипа такелажа и ударов волн о борт судна. Казалось, что она на корабле-призраке.
Мег, заинтригованная и немного напуганная, пробралась к трапу на ощупь. И вдруг поняла, почему так темно. Люк, ведущий наверх, был закрыт, и сюда не проникал даже самый слабый свет звезд или луны. Сердце чуть не выпрыгнуло у нее из горла от страха, что ее могли тут замуровать. Почему ее оставили внизу одну, ничего ей не объяснив?
Мег нащупала ногой ступеньку и, поднявшись по трапу, попыталась открыть люк. Крышка не сдвинулась с места. Мег постучала по ней и снова попыталась приподнять. Ничего не получилось. Она снова постучала, на этот раз громче. Крышка приподнялась, и бледное лицо Фрэнка показалось в щели. Он поспешно шепнул «ш-ш-ш», и Мег застыла на ступеньке. Потом девушка на цыпочках поднялась по лестнице, Фрэнк открыл крышку люка и держал ее, пока Мег не выбралась на палубу.
Она оказалась в мире серого влажного тумана, полосы которого обвивались вокруг мачт и поручней. Вокруг ни звука, только плеск волн о корпус корабля. Ветра почти не было, и она смогла рассмотреть единственный парус – фок, под которым шла «Мэри Роуз». Когда глаза привыкли к странному серому свету, она различила фигуры мужчин, неподвижно стоящих у борта, и даже смогла увидеть Козимо у руля, Майк, как всегда, у него за спиной. Это корабль-призрак, фантазировала она, а его экипаж – эти неподвижные, безмолвные фигуры.
Фрэнк прижал палец к губам, призывая к молчанию, и Мег кивнула, подтверждая, что поняла его. Она на цыпочках прошла по средней палубе и поднялась на квартердек. Головы мужчин повернулись к ней, и девушка почувствовала себя виноватой, но она была уверена, что прокралась к рулю бесшумно.
Козимо неотрывно смотрел в клубящийся туман впереди, руки его точно регулировали положение руля. Он на мгновение снял руку с руля и прижал кончики своих пальцев к губам Мег. Она могла бы обидеться, если бы не видела, что происходит что-то очень серьезное.
Девушка отвернулась, а Козимо снова положил руку на штурвал. «Мэри Роуз» двигалась вперед, и тут Мег услышала голоса, приближающиеся из тумана. Она взглянула на Козимо, в глазах – удивленный вопрос. Его плечи напряглись, но руки на руле лежали спокойно. В уголках рта играла та самая мефистофельская улыбка, которая говорила о полном, злобном, ликующем триумфе.
Мег прислушалась к голосам и с ужасом поняла, что говорят по-французски. Она различила силуэт корабля на расстоянии ярдов пятидесяти. А «Мэри Роуз» продолжала идти своим курсом, скользя по гладкой воде при слабом дыхании ветра в единственный парус.
И тут раздался голос, прогрохотавший из тумана, – французы воспользовались мегафоном. Это было веселое, несколько непристойное приветствие, требование назвать себя – лишь формальность. Козимо, у которого не дрогнул ни один мускул на лице, ответил на безупречном французском:
– Bonsoir, copains. Nous sommes l'Artemis, en route a Belle lle[4].
Мег взглянула на нос судна и увидела, что на «Мэри Роуз» развевается триколор. Кажется, она пропустила самое интересное, сидя в каюте. Вся ее прежняя любовь к авантюрам вернулась в полной мере. Тут не было никаких тайных убийств. Они находились на вражеской территории и успешно обманывали своих врагов. И это приводило ее в восторг. Глаза у нее засияли, когда Мег услышала ответ французов: небрежное bon voyage.
Козимо взглянул на нее и заметил искорки в живых зеленых глазах. Не все еще потеряно, подумал капер, улыбка его стал шире. Козимо всегда считал, что опасность заставляет сильнее биться сердце, так же как и чувственная страсть. Как только опасность минует, он докопается до причины, которая заставила Мег так резко сменить курс.
Капитан взял девушку за руку и поставил перед собой, лицом к рулю. Он молча положил ее руки на руль. Мег удивленно взглянула на него через плечо, а потом крепко обхватила гладкое дерево. Она смотрела на фок, и когда он заколыхался, Козимо положил свои руки на руки Мег и поправил руль. Это повторялось еще дважды, на третий раз она сбросила его руку и сама повернула руль. Мег взяла слишком лево руля, и парус снова захлопал. Она быстро вывернула руль, и парус наполнился ветром. Спиной девушка ощущала крепкое тело капера, сильное и надежное, но она чувствовала и свою собственную силу – «Мэри Роуз» слушалась ее. Это было пьянящее чувство, и при других обстоятельствах Мег рассмеялась бы от радости, но сейчас она слишком хорошо сознавала опасность их положения.
И тут руль завертелся у нее под руками. Мег изо всех сил напряглась, возвращая его назад, но Козимо отобрал у нее руль. Она пролезла под его рукой и снова встала рядом. Туман поднимался, ветер усилился, и фок сильно надулся. Козимо не отдавал никаких приказов, да его люди и не нуждались в них. Они карабкались по реям, готовясь поднять грот.
«Мэри Роуз» вышла из тумана в светлую от звездного света ночь, и ни одного корабля поблизости видно не было.
– Что случилось? – спросила Мег, потом она оглянулась, увидела серую стену и все поняла. Не туман поднялся, а просто они прошли сквозь него.
– Это известная своими туманами зона, – сообщил ей Козимо. – Нам повезло, что мы попали в нее одновременно с французским конвоем.
Мег весело покачала головой, не соглашаясь с ним.
– Ты наслаждался каждой минутой этой опасной ситуации, Козимо.
Он тихо засмеялся:
– Думаю, да. В идее пройти сквозь целый вражеский военный конвой так, чтобы они ни о чем не догадались, есть своя забавная сторона.
На мгновение показалось, будто и не было между ними никакого отчуждения.
– Возьми руль, Майк. Держись строго этого курса. На наше счастье, опасность пока миновала.
Козимо отошел от руля. Он взял Мег за локоть:
– Идем вниз. Мег согласилась.
Она не знала, почему Козимо там, на вершине скалы, поступил именно так. Она только видела, как он провел свой корабль через вражеский конвой целым и невредимым, и, может быть, нужно признать, что этот мужчина – воин, ведущий войну нетрадиционным оружием. Если бы она признала это, то смогла бы остаться на борту его корабля до тех пор, пока они причалят в Фолкстоне. И если будет необходимо заниматься любовью с капером, то она будет считать это платой за провоз. Ей всегда хотелось узнать, каково это чувствовать себя шлюхой. Эта мысль была настолько неуместна, что Мег не смогла удержаться от улыбки.
Козимо остановился перед дверью каюты.
– Мне не повредил бы коньяк. – Он направился по коридору к камбузу.
Мег вошла в каюту, сбросила с плеч плащ и села на сиденье под окном. Гуса все еще не было видно, что удивляло ее.
– А где Гус? – спросила она у Козимо, вернувшегося с бутылкой и бокалами.
– Внизу, в лазарете у Дэвида. Он не понимает, что при некоторых обстоятельствах нужно помолчать, а по-французски попугай не говорит.
Мег засмеялась и взяла предложенный ей бокал:
– Почему ты не сказал мне, что собираешься задраить меня тут внизу?
– Ты ведь сама сказала, что хочешь, чтобы тебя оставили в покое. – Он сидел на краю стола, попивая коньяк. – А теперь хотелось бы, чтобы ты объяснила мне, почему так произошло.
Мег покачала золотистую жидкость в своем бокале, наблюдая, как танцуют янтарные огоньки. Что ей терять? По-настоящему у нее не было другого выбора, кроме как остаться на корабле Козимо, пока они не вернутся в Фолкстон. Если он рассердится, узнав, что она последовала за ним и видела то, что видела, так тому и быть. Может быть, он даст ей объяснение, которое поможет направить ее моральный компас в другую сторону.