И-Лунг громким срывающимся голосом кликнул стражу. По коридору, бряцая доспехами, примчался дежурный тайчи караула с четырьмя Железными Ястребами. Увидев человека в одеянии жреца Уранами, воины заколебались, но под грозным взглядом И-Лунга схватили и заломили ему руки за спину.
– В дворцовую темницу его! Даже всему Братству Богини не спасти его от казни! Я прикажу оскопить его, выколоть глаза и отрезать язык!
Жрец, не ожидавший, что кто-то сможет поднять руку на служителя Уранами, попытался что-то сказать, но ему в рот вставили кляп, завязав его узлом на затылке. Когда его увели, И-Лунг обратился к стоящему с бледным от волнения лицом Хехту:
– Уверяю тебя, сиятельный князь, что никто не узнает ни слова о нашем с тобой разговоре. Разве что бесы преисподней, куда сегодня отправится душа этого негодяя. Что же, можешь возвращаться к своим делам. Кажется, скоро будет очередной пересчёт казны?
Низко поклонившись наследнику престола, Хехт Цун поспешно покинул покои И-Лунга.
Князя трясло. По спине казначея стекал холодный пот. Это надо же – поднять руку на жреца Уранами! Значит, И-Лунг настроен весьма и весьма решительно, раз уж так далеко зашло. Хорошо, что он не отказал юнгарху в деньгах, иначе кто знает какая участь ожидала бы его самого. Хехт Цун отлично знал случаи, что человек, вошедший во дворец, никогда уже оттуда не выходил.
На выходе из покоев двое евнухов подали ему его плащ и позвали рабов с носилками. Спустившись по мраморной лестнице дворца во двор, Хехт Цун столкнулся с Сюмангом – начальником имперской Тайной Стражи – который стоял в тени раскидистого дерева и бесцеремонно разглядывал владетельного князя и его носилки. Тот даже не поклонился.
Хехт вздрогнул от нехорошего предчувствия. Случись такое раньше, он просто бы наградил Сюманга презрительным взглядом, или вообще приказал бы наказать дерзкого палками за непочтение к княжескому достоинству. Однако теперь…
Князя несколько успокоило то, что он согласился помочь И-Лунгу. Будучи опытным царедворцем, он знал, что его согласие это одно, а вот выполнение указа – это совсем другое дело.
Но случай со жрецом показал, что намерения наследного юнгарха более чем серьёзны. Присутствие здесь начальника имперской Тайной Стражи и его поведение подтверждало это. Теперь, Хехт Цун был готов делать всё, что ему бы ни сказал И-Лунг, лишь бы вырваться со двора Летнего дворца, внезапно показавшимся ему таким мрачным. Князь очнулся от собственных мыслей и дал знак носильщикам нести его домой. Сейчас самое благоразумное сказаться больным, а там будет видно.
[1]Алдан – мера длины, равная пяти шагам человека, или десяти тайгетским локтям.
[2]Юнгарх – титул наследника престола в Ченжере. Наследников числилось два: старший и младший юнгархи.
Глава 3
Чиновник приказа правителя Аланя, ведающий набором и наймом добровольцев в сабраки полевых войск Империи Феникса, располагался на небольшой площади слева от городских ворот. Над возвышением, где он сидел, был натянут широкий полотняный навес, защищавший от палящих лучей солнца. Ниже, у подножия деревянного помоста на ковриках располагались трое писцов имперского казначейства.
Тайчи Шибэр, покосившись на лениво развалившегося, разморённого жарой, чиновника, недовольно скрипнул зубами. Поступившим ему месяц назад указом И-Лунга, ставшего лингархом империи, ему было поручено набрать в округах Северо-Восточного удела сабрак пехоты и одну хоругвь конницы для Панченского лагеря.
И вот пошла уже вторая седмица, как он не может собрать людей, хотя казначейство нынче небывало расщедрилось и отпустило довольно большие деньги на жалование и вербовку.
Стрелков удалось набрать сравнительно легко, а вот в щитоносцы или копейщики местные жители записываться не спешили. Сейчас у него в сабраке лишь полная тагма стрелков, триста десять копейщиков и пятьсот шестьдесят восемь щитоносцев.
С всадниками для конницы дела обстояли совсем плохо. Только у восьмидесяти трёх кливутов, из двухсот сорока восьми, явившихся на службу, было оружие и строевые кони. Остальные, словно в насмешку, явились на смотр на древних одрах, и кое-как вооруженные чем попало.
Вот уже шестьдесят лет в этих местах не проводились наборы в армию империи. Разжиревшие и обленившиеся местные землевладельцы-кливуты не очень-то стремились бросить эти благодатные долины, чтобы отправиться в поход или служить на границе. Естественно, будь у Шибэра поместья в здешних местах, он бы тоже предпочёл остаться здесь, чем изнемогать от жажды в степях и пустынях, или рисковать головой в кровавых схватках с тайгетами на западной границе, где шла постоянная война. Но, увы…
Вчера ему пришлось поставить у всех ворот города глашатаев объявивших, что желающие могут наняться в сабраки империи, несмотря на их происхождение и вероисповедание. И вот теперь, он и двое его тагрмархов проводят отбор добровольцев на службу, а трое писцов казначейства оформляли поступивших под знамя Феникса.
Являя собой образец выносливости, тайчи торчал на солнцепёке с самого утра. Впрочем, ему было не привыкать. За всё время Шибэру и его подчинённым удалось отобрать десяток достаточно крепких кулбусов, четырёх синпо и пятерых тайгетов, когда к помосту приблизились двое, судя по всему, из наёмных охранников какого-то купца. Их вооружение и точные скупые движения выдавали в них грозных бойцов.
Опытный тайчи понял это сразу, едва он только бросил на них свой взгляд. Неспроста за этими двумя, держась в нескольких шагах позади, следовал простоватый горожанин из ченжеров-полукровок, так похожий на одного из соглядатаев Тайной Стражи. Таких, как эти двое, вряд ли оставили в городе без присмотра.
Хотя оба воина были одеты как тайгетские наёмники, но только старший из них оказался тайгетом. Второй был поджарым молодым человеком с жёлтыми как у кошки глазами, каких Шибэр ещё ни разу в жизни не видел. Тайчи понравились крепкие фигуры и уверенные взгляды подошедших.
– Эй! Вы кто такие?
– Мы прибыли в этот благословенный богами город с караваном почтенного купца Юешэ. Я тайгет, а он из племени дальних мелаиров, что живут за пустыней Ками.– Пожилой наёмник слегка наклонил голову.
– Вы воины?
– Можешь испытать нас, благородный господин, если захочешь. Мы оба умеем владеть мечом и копьём. Кроме того, я неплохо справляюсь с пращой, а мой товарищ с луком.
Тайчи Шибэр разглядывал обоих наёмников, словно лошадей на базаре. Его намётанный глаз разглядел потёртые рукояти клинков. Видать их хозяевам частенько приходилось хвататься за оружие. Впрочем, даже если они обыкновенные убийцы, то ему наплевать.
– Ладно. Что привело вас сюда? Ведь насколько я знаю, купцы платят больше, чем казна.
– Видишь ли, благородный господин, хорошо платит тот, кто в нас нуждается. Здесь, во внутренних землях империи купцы ценят наши услуги не так высоко, как те, что торгуют в Пограничье или ходят с караванами на Закат в Вечерние страны. Поэтому мы и остались без работы.
– Хорошо. Я принимаю вас в свой сабрак щитоносцами. Плата: треть ютера в месяц и жратва за казённый счёт. Если будете верно служить и сумеете отличиться, то переведу в копейщики. Там жалованье в пол ютера.
– Мы неплохие наездники. Особенно мой друг.
– О коннице не может быть и речи. Эту честь следует заслужить. Ступайте.
Ленивым движением руки тайчи направил их в сторону одного из писцов. Тот развернул перед ними два небольших пергамента, на которых ченжерскими рунирами были записаны условия службы. Он быстрой скороговоркой зачитал им текст, и, приложив свои испачканные в чернилах большие пальцы правой руки к пергаменту, они стали воинами Империи Феникса.
Кендаг с Джучибером присоединились к кучке таких же новобранцев и наёмников, собравшихся за помостом. Тайгет краем глаза отметил, что как только они завербовались, человек, следовавший за ними от городских ворот, утратил к ним всякий интерес и двинулся прочь в сторону предместья. Он облегчённо вздохнул. Вот если бы тот пошёл в город, то было бы худо.
Заметив Кендага, к нему подошли двое его земляков. Начались обычные в таком случае разговоры. Не очень-то хорошо понимавший тайгетский язык Джучибер держался в стороне, то рассматривая городские укрепления, то разглядывая прохожих. Этот город был самым большим из тех, что ему до сих пор доводилось видеть.
Едва солнце перевалило полуденную черту, как их повели в габарию, где размешались казармы войск местного гарнизона. Габария располагалась в самом городе, отделённая от него высокой стеной из необожженного кирпича. Внутри находилась обширная прямоугольная площадь, мощённая булыжником и каменными плитами. С каждой стороны возвышалось по две двухъярусных каменных казармы, а противоположную от ворот сторону площади замыкало здание войскового Приказа, увенчанное высокой сторожевой башней.
Всего в крепости обычно помещалось до семи тысяч человек местных войск, но сейчас здесь было от силы четыре. Два неполных пехотных сабрака и две хоругви конницы несли охранную службу в Алане. Остальные были ратниками городской стражи, судебными приставами и воинскими послушниками Братства Богини. Последние были представлены отдельной тагмой, состоявшей из четырёхсот пятидесяти воинов.
Набранных наёмников и добровольцев отвели в первую слева от ворот казарму, где формировалось новое подразделение. Ченжерские сабраки состояли из трёх тагм по пятьсот десять строевых воинов в каждой.
Пока они шли к крепости, Кендаг объяснил Джучиберу, что они попали в тагму щитоносцев, которых ченжеры выдвигают в первый ряд, где больше всего несут потери, ибо на них приходится основной удар противника. Затем, во втором ряду сабрака находились копейщики, вооружённые длинными совнями, которые, собственно, и вели рукопашный бой, прикрываемые щитоносцами.
И, наконец, воинами третьего ряда были стрелки с двойными самострелами. Они буквально засыпали своими болтами любого противника, зачастую выигрывая битву до того, как наступит рукопашный бой. Кендаг, в молодости участвовавший в битве при Кампо, рассказал Джучиберу, что большая часть тайгетских воинов даже не смогла добраться до передних рядов ченжеров. Их всех расстреляли из самострелов.