На семнадцатый день утомительного марша показались стены и башни панченской крепости. Панчен был расположен на огромной покатой равнине, тянувшейся с севера на юг вдоль западных склонов хребта Тыйских гор. Многочисленные ручьи, сбегая с невысоких, поросших лесом вершин, образовывали две реки, которые, извиваясь, текли по равнине. Меньшая из них, под названием Гиньдук, протекала через Панчен устремляя своё течение на полдень к водам великой реки Чулбы.
Последняя брала своё начало среди несколько мелких речек, текущих с вершин западного водораздела, а после слияния с Гиньдуком величаво катила свои воды посреди равнины к полудню. Там, где кончались Тыйские горы, река поворачивала на встречь солнца и наконец впадала в море.
Вокруг Панчена на расстоянии десяти лин от города были расположены рудники и каменоломни, где десятки тысяч рабов и рудокопов добывали, строительный камень, известняк и уголь. Вдоль реки были установлены многочисленные мельницы и водяные колёса, которые гнали воду вверх к рудникам. В небо над городом подымались столбы дыма от множества плавилен.
Если Алань был житницей Ченжера, то Панчен, кроме того, был ещё и кузницей Империи Феникса. Здесь отливали и ковали железо, медь и бронзу, изготовляли стекло и бумагу, лепили гончарные изделия. Большая часть сооружений и построек в Панчене была возведена кулбусскими мастерами, которых ченжеры по завершении строительства, удавили, дабы секреты их мастерства не могли попасть в руки чужеземцев.
Во всех дворах и зданиях Панчена кипела работа. Мастера-оружейники со своими помощниками, выбиваясь из последних сил, ковали и точили лезвия совен и чимканов, острили наконечники стрел и самострельных болтов. Кузнецы изготовляли щиты и панцири, подковы и гвозди, ободья для колесниц-вайранов, стремена и сбрую для всадников. Местные кулбусы и полукровки, свободные от работы на полях, также не сидели без дела. Те же руки, что недавно держали мотыги, кетмени и серпы, сейчас шили кожаные кафтаны и пояса, набивали конским волосом стёганую основу доспехов и подшлемников.
Большинство изделий, по сравнению со столичными ремесленниками, было сделано просто и безыскусно, без особых затей, но среди них попадались вещи, отличного качества, поистине стоящие больших денег.
Жены кулбусов и рабыни местных землевладельцев, не покладая рук, заготавливали впрок соленья и сыры. Мельники и пекари старались заготовить побольше муки на выпечку будущих хлебов. Суконщики и швеи шили одежду для имперских ратников и воинов-послушников Братства богини Уранами. Хозяева постоялых дворов, которые в основном пустовали в летние месяцы, когда войска уходили в поле или на границу, готовились к приёму «гостей» из панченского лагеря. Златокузнецы и их подмастерья, изготовляли незатейливые украшения, которые были призваны выманить золото, серебро и драгоценные камни, попавшие в руки имперских воинов в качестве военной добычи. В основном это были кольца, шейные цепочки и браслеты.
Сам лагерь был расположен на расстоянии одного лина от Панчена. Там проходили обучение и вооружались вновь набранные добровольцы и наёмники имперской армии. Здесь же находился отдельный корпус конных войск, готовый выступить на помощь любой из армий, находящихся в уделах Заката или Полудня.
Лагерь представлял собой неправильной формы четырёхугольник примерно три лина в длину и два лина в ширину. Выходящая на восход солнца сторона лагеря, расположенного на равнине, примыкала к реке, за которой, ближе к горам, находился сам Панчен и окружающие его пригороды.
Всё расположение войск было окружено рвом и валом, поверх которого шёл частокол. Через каждые две сотни шагов на валу были установлены высокие деревянные сторожевые башни. В лагерь вели шесть широких ворот, двое из которых выходили к реке в сторону города.
Колонна новобранцев, среди которых находились Кендаг и Джучибер, переправившись через Гиньдук по каменному мосту, вошла в лагерь через полуночные ворота.
Тайчи Шибэр оставив своих подопечных стоять на широкой площади посреди лагеря, направился в здание местного войскового Приказа, дабы решить их судьбу. Либо из них образуют новый полк, либо пополнят «старые» подразделения до надлежащей численности.
Несмотря на выволочку, полученную от начальника Панченского корпуса за опоздание в несколько дней, тайчи вернулся довольным. Из новобранцев было решено создать отдельный сабрак, приписав его ко Второму габару имперских войск[1].
Новое подразделение оставалось под командованием Шибэра. Лишь послушники и воины Братства Богини да всадники-кливуты отправились на пополнение других частей. Ратники, оставшиеся под командой Шибэра, двинулись к месту своего постоянного расположения в западную часть лагеря.
Теперь, находясь на службе под знаменем Феникса, Кендаг не боялся, что кто-нибудь узнает его среди остальных тайгетских наёмников. Он знал, что Тайные Стражи не догадаются искать его в самом центре Ченжера. Да к тому же военные не питали особой любви к ищейкам. Значит, им с Джучибером следовало лишь выжидать момента, когда можно будет покинуть «гостеприимные» земли Империи Феникса.
Ни Кендаг, ни Джучибер не подозревали, что задуманному не суждено сбыться, а вихрь событий подхватит их и погонит по дороге жизни, словно осенний ветер гонит сухие опавшие листья.
[1]Габар – высшее войсковое подразделение ченжерской пехоты, состоящее из четырёх сабраков. Всего габар насчитывает 6 120 строевых воинов.
Глава 4
Небольшая двухколёсная повозка, больше похожая на арбу, запряжённая парой лошадей въехала под своды городских ворот Аланя. На облучке, правя лошадьми, сидела богато одетая женщина, в которой городские стражники не без некоторого удивления разглядели тайгетку. Остановившись, женщина предъявила начальнику караула подорожную тамгу, с выбитым на ней знаком Феникса. Тот придирчиво осмотрел бронзовую пластинку и, вернув её владелице, дал знак рукой – мол пропустить без досмотра.
Тармулан подхлестнула лошадей и поехала вверх по улице, ведущей от ворот в центр города. На ближайшем перекрёстке она остановилась у кучки, спорящих о чём-то горожан.
– Да хранит вас богиня. Не подскажете ли мне, где здесь можно найти приличную гостиницу или постоялый двор? – обратилась она к одному из них.
– Здесь много хороших мест,– грубовато ответил тот, окидывая оценивающим взглядом двуколку и одежду Тармулан,– но самое лучшее – это «Хрустальный Покой». Судя по твоему виду, ты можешь позволить себе там остановиться.
Тармулан мысленно усмехнулась. Значит, не зря она вырядилась богачкой. Похоже, её вид производит должное впечатление даже на спесивых ченжеров, иначе с ней здесь и разговаривать бы не стали.
– Как туда проехать?
Ченжер обернулся и подозвал к себе одного из мальчишек, бегающих неподалёку.
– Вот он проводит тебя до «Хрустального Покоя».
Мальчишка побежал впереди, держась сбоку от лошадей и показывая дорогу, а Тармулан ехала следом за ним.
От всех остальных постоялых дворов Аланя «Хрустальный Покой» выделялся своей роскошью и удобствами. Гостиница представляла собой высокое трёхъярусное здание с островерхой черепичной крышей, окружённое высокой оградой. С правой стороны к нему примыкали конюшни со стойлами для лошадей и мулов.
Слева, за густыми кустами, составлявшими живую изгородь, располагались помещения для рабов и прислуги. Посреди чистого, вымощенного плитами из красного гранита двора находился водоём, где, лениво пошевеливая хвостами, плавали сонные карпы.
Привратник, заметив остановившуюся у входа двуколку, тут же звякнул в бронзовый колокольчик, предупреждая хозяина о появлении нового постояльца. Тот выглянул из-за занавесей, закрывавших входные двери гостиницы: стоит ли встречать гостя самому или достаточно послать слугу.
Выглянув, он тут же заторопился встретить приезжего, вернее приезжую, раздражённо поминая про себя всех богов. Надо же, чтобы духи преисподней принесли сюда тайгетку. И так почти совсем нет постояльцев благородного звания, а теперь ещё сюда стала лезть всякая дрянь.
Однако все эти мысли мгновенно испарились из головы хозяина гостиницы, когда он увидел, как тайгетка, проходя мимо привратника, небрежно кинула ему блеснувшую серебром монету. Распознав, что гостья видимо при деньгах, он сходу изменил выражение своего лица, на котором засияла благостная улыбка.
– Рад приветствовать благороднейшую госпожу в своём скромном заведении! – угодливо кланяясь, произнёс хозяин.
Тармулан с напускным высокомерием небрежно кивнула в ответ на приветствие. Ей хватило одного беглого взгляда, чтобы понять сущность этого человека. Лицемер, да ещё наверняка и «стукач», работавший на имперскую Тайную Стражу.
– Благородной госпоже угодно остановиться в отдельной комнате? – осведомился хозяин.
– Нет. Мне нужны покои, такие, где меньше шума и я смогу отдохнуть. Да и ещё желательно, чтобы окна были с видом на сад.
– О-о. Такие покои у меня найдутся наверху. Я всегда держу их для особых гостей. Не угодно ли осмотреть?
– Веди.
Войдя в гостиницу, они поднялись вверх по лестнице на второй ярус, где располагались отдельные покои для богатых гостей.
– Позволено мне будет полюбопытствовать: где благородная госпожа будет вкушать пищу? В общем зале?
– Пусть принесут сюда наверх.
– Будет исполнено.
Покои, в которые её привёл хозяин гостиницы, состояли из спальни, большой гостиной и отдельной комнатки, предназначенной для омовений. Заглянув туда, Тармулан порадовалась, что вскоре она сможет смыть с себя дорожную пыль и усталость.
– Мне нравится. Пожалуй, я остановлюсь здесь,– сказала она.– Прикажи, чтобы подняли мои вещи сюда и позаботились бы о моих лошадях. Да и ещё. Пришли мне толковую и расторопную служанку. Я устала с дороги и хотела бы помыться.
– Всё будет исполнено в точности с желанием госпожи,– поклонился хозяин. Он продолжал топтаться на месте. Тармулан взглянула на него и поняла, чего тот от неё ожидает.