з-под очень крепкого сидра – такой в его холодильнике не водился.
Мысли путались в голове. С трудом сконцентрировавшись, он нашел на кофейном столике пульт и убавил звук до минимума.
Юэн натянул на ногу останки черного носка.
– Чешется, – пожаловался он.
– Неудивительно, – констатировал Себ.
Когда они вместе снимали квартиру, Юэн всегда считал гостиную своей территорией. Он подолгу сидел у телевизора почти вплотную к экрану, как ребенок, которому никогда не говорили, что так делать нельзя. Теперь, казалось, все возвращалось на круги своя. Юэн вновь пытался превратить гостиную в жалкое подобие своей старой спальни в переулке Уилдинг. Обитель хаоса.
Себ чуть было не задохнулся от злобы. Что заставило его забыть то, что он собирался сказать? Возможно, его обезоружило то, как Юэн на него смотрел: он не отводил глаз, взгляд его был спокоен и полон достоинства. Когда-то в детстве так на Себа смотрела кошка. От ее спокойного взгляда ему становилось не по себе: ощущение вины не давало покоя, как будто она подозревала его в чем-то очень плохом.
Как и кошка, Юэн ждал дальнейшего развития событий. Это были глаза человека, не способного доверять. Он бросил вызов судьбе и теперь ждал, что она ответит ему.
Стараясь избежать пристального взгляда этих черных глаз, смотрящих прямо в душу, Себ отвернулся.
По всей комнате были разбросаны книги, которые Юэн поснимал с полок: небрежно брошенные на пол или на стол, с топорщащимися страницами или оставленные раскрытыми и положенные обложкой вверх. Рядом с креслом, на котором расположился Юэн, лежало первое издание собрания сочинений Оливера Онионса[25], на суперобложке красовалась пустая банка из-под пива.
Себ бросился через всю комнату и схватил книгу. Суперобложка была теперь отмечена круглым, почти высохшим следом, от которого разило уксусом.
– Бог мой! – воскликнул Себ.
Юэн хихикнул.
– Ты знаешь, насколько это ценная книга?
Юэн пожал плечами:
– Это ведь просто книга.
– Моя книга!
– Ого, – благодушным тоном произнес Юэн, прежде чем вновь захихикать. – Какая шишка, только послушайте!
– Нет, это ты меня послушай!
В эту самую минуту Себ заметил заляпанный рюкзак и две пухлые коробки, скромно пристроившиеся у стула. Багаж.
Значит, пока Себ спал, Юэн выходил, чтобы притащить свои вещи. Еще две банки того же крепкого сидра стояли на ручке любимого кресла Себа. На кофейном столике лежали два больших батончика «Марс» и три пакета сухариков. Провизия наверняка была принесена в грязном рюкзаке Юэна или добыта где-то еще, пока Себ, временно потерянный для этого мира, грезил о мире ином.
Входная дверь автоматически закрывалась, стоило ее хорошенько захлопнуть. Себ отложил книгу.
– Ты… Ты выходил. Но потом снова вернулся. Как… Как, черт побери, ты открыл дверь, чтобы попасть обратно?
– Ключом. – Казалось, вопрос несказанно удивил Юэна: как же еще он мог войти, оказаться в кресле Себа и поставить у ног свои вещи?
– Ключом? – фальцетом воскликнул Себ, начавший вновь терять ощущение места и времени от дикости создавшейся ситуации.
– Он висел на крючке на кухне.
Юэн взял запасной ключ от входной двери, который висел на кухне. Что еще он взял? Тут он заметил приоткрытую дверь в его кабинет.
– Ну все! Я вызываю полицию!
И он бросился к домашнему телефону.
Юэн вовсю забавлялся.
– Я просто ходил за своими вещами. Я принес их, чтобы продемонстрировать тебе кое-что очень интересное. Вчера мы уже говорили об этом.
Пальцы Себа, набирая номер, на мгновение замерли. Он постарался внести в свой голос всю пренебрежительность, весь скептицизм, на который был способен:
– Мне не интересно, что ты там собирался мне показать. Ты украл мои ключи и вломился в мой дом. Это частная собственность. Или ты не в своем уме?
– Я думал, ты не будешь против.
На полу стояла тарелка, измазанная томатным соусом. Вокруг валялись скрученные бумажные салфетки. При виде этого Себа вновь затрясло от злости. Он ел здесь!
Он сделал глубокий вдох и положил руку на грудь, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Сел на диван.
– Нам нужно поговорить.
– О чем?
– А ты как думаешь?
– Я столько времени ждал, пока ты проснешься.
Себ постарался успокоиться и как можно тише произнес:
– Ты не можешь здесь оставаться. Положи ключи на стол. Немедленно.
Юэн уставился на него. Его взгляд выражал одновременно и жалость, и веселье, глаза бегали от выпитого спиртного.
– Посмотри на это место. – Голос Себа срывался, ему трудно было дышать от едва сдерживаемого гнева. – Во что ты превратил его всего за несколько часов?
Юэн вихрем пронесся по комнате.
– На что, прости, мне надо здесь смотреть? На что?
Себ хлопнул ладонями по подушкам дивана.
– Неужели ты ничего не видишь?
– Что ты имеешь в виду? Я столько всего вижу! А вот ты действительно вызываешь у меня беспокойство.
Себ с мольбой, призывая какие-нибудь высшие силы помочь ему, посмотрел вверх. Он не мог позволить Юэну втянуть себя еще в одну перепалку, бессмысленную и пустую, победителем в которой Юэн все равно будет считать себя. Это было тем более невозможно в угнетающей атмосфере запахов его немытого тела и нестираной одежды.
– Я хочу, чтобы ты ушел. Сейчас же, – неожиданно для себя Себ взвизгнул, поэтому вся фраза прозвучала глупо.
– Почему, прости?
– Тебя сюда никто не приглашал! А какой беспорядок! Что ты, черт побери, тут натворил! Здесь воняет! Ты уничтожаешь мои книги! Мои вещи! Все, до чего дотрагиваешься! – Обхватив голову руками, Себ причитал: – Боже, боже, боже! Это мой дом. Тебя сюда не звали. Что ты здесь делаешь? Что ты делаешь со мной?
На лице Юэна появилось выражение усталости и пьяного смущения. Он вновь захихикал.
– Это не шутка! – Голос Себа вновь сорвался. – Я знаю, что у тебя очередные неприятности. Но твой злейший враг – ты сам! И это не мои проблемы. Ты должен уйти.
Юэн протянул руку и взял одну из банок, что стояли на ручке кресла. Сделал большой глоток. Наблюдая за этим простым, незамысловатым, беззаботным действием, Себ почувствовал, насколько сильна его ненависть к Юэну, как страстно он желает, чтобы тот был уничтожен. Желает сам уничтожить его.
– Ты не слышал, что я тебе сказал? Проваливай.
– Прости, но куда?
Себ воздел руки к небу.
– Да откуда мне знать? Это меня не касается. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Туда, откуда ты выполз.
– Нет, – Юэн покачал головой. – Туда я больше не вернусь.
– Домой. К матери, если она еще жива.
– Жива, но нет. Она сделала все, что могла.
История снова повторялась, как будто скользила по петле, сделанной из грязных волос. Собрав в кулак всю свою волю, Себ постарался как можно спокойнее сказать:
– Я не хочу, чтобы ты был здесь. Найди себе где-нибудь комнату.
Как бы со всех сторон обдумывая полученный совет, Юэн сделал еще один большой глоток.
– Нет, это больше не для меня. – Он рассмеялся. – Да и денег у меня не хватит. Эти комнаты – жуткое место, я жил в нескольких. Здесь мне нравится больше.
Себу едва хватило воздуха, чтобы выдавить из себя:
– Не кажется ли тебе абсурдным что-либо из того, что ты говоришь?
– Я не понимаю…
– Ты запросто заявляешься сюда. В мой дом. Прошло двенадцать лет с тех пор, как мы последний раз виделись в Лондоне. Туда, кстати, тебя тоже никто не приглашал. Мы даже не были близки, когда ты вылетел из университета. Фактически мы ненавидели друг друга. Но ты… ты пришел сюда. Ты зашел в мой дом и просто…
– Что, прости?
– Ты отказываешься уйти, когда я прошу тебя. Это что, такая месть?
Юэн пожал плечами.
– Это мой дом. Я решаю, что здесь происходит. Ты это понимаешь?
– Я думаю, ты упускаешь из виду…
– Нет! Это ты упускаешь из виду! Это частная резиденция, а не приют для пьяниц. У тебя здесь нет никаких прав. А ты даже посмел взять мои ключи. Мои ключи! Один телефонный звонок – и тебя арестуют.
Юэн взглянул на банку в своих руках. Его лицо помрачнело.
– Неужели ты не видишь, что я привык жить в одиночестве? – настаивал Себ.
– Я тоже. Но я думаю, этот дом достаточно велик для двоих. Тут просторно.
– Мне плевать, что ты там думаешь. Ты что, совсем не слушаешь, что я тебе говорю?
– Я слушаю.
– Тогда убирайся к чертовой матери. – Себ указал на дверь. – Я не хочу, чтобы ты был здесь. Я не желаю видеть тебя рядом с собой. Нигде и никогда.
– Нет.
– Что?
– Ты в замешательстве. Ты упустил самую суть.
Себ думал, куда позвонить сначала: в полицию или в социальную службу.
– Когда-то ты совершил ошибку. Течение твоей жизни было нарушено, и что-то пошло не так.
Себ снова закрыл лицо руками. На этот раз он крепко впился ногтями в кожу головы. Он не мог даже смотреть на Юэна. Уставившись в пол, он проговорил:
– Я найду, куда тебе пойти. Я оплачу. Мы встретимся на нейтральной территории. Ты покажешь мне все, что хотел, а потом свалишь отсюда. Как тебе такой вариант?
Воцарилось долгое молчание.
– Хорошее предложение. Но я думаю, это совсем не то, что я должен сделать. Видишь ли, я больше не хочу жить один: слишком трудно держать все под контролем. Я лучше останусь здесь. Нам надо столько всего обсудить. Я обязан наставить тебя на путь истинный, а ты передо мной в долгу.
Себ встал и рывком открыл жалюзи, чуть было не сломав их, широко распахнул балконные двери. Юэн зажмурился, когда поток ярко-лимонного света хлынул в комнату.
Себ ухватился за угол ближайшей к нему коробки из тех, что стояли рядом с креслом, где развалился Юэн.
Юэн подпрыгнул.
– Оставь ее!
Себ отпустил коробку и отошел в сторону. В висках стучало.
Взгляд Юэна был диким, его щеки пылали, толстые губы тряслись.