г так низко, чтобы это смог оценить любой желающий.
Ах, Настасья Филипповна, почто ж ты который век подряд западаешь в душу и смущаешь читательский ум самоуничижением и жертвой своей?..
Однако Максим из «Мосуслуг» никак не годился на роль князя Мышкина, и меня совершенно не интересовало, что он обо мне подумал, когда я попросил его записать меня в группу с наибольшим количеством учеников. Я постарался предельно корректно и при этом максимально невразумительно ответить на его последний вопрос — и на том распрощался.
В воскресенье к назначенному часу я уже был возле кондоминиума, в котором располагалось ближайшее районное отделение «Мосуслуг». Дорога на машине заняла буквально семь минут, этого времени хватило лишь на то, чтобы при помощи обычного смартфона проследить, как коптер-доставщик бережно погружает заказанные моим «Умным домом» продукты в охлаждающий гель. В быту я был не так консервативен, как в работе, и потому еще пару лет назад переоборудовал свою кухню, заменив в том числе обычный холодильник на систему откидных лотков, наполненных желеобразным биополимером. Система занимала всю стену, зато в закрытом виде была куда незаметнее массивного двухкамерного холодильника, что при дефиците пространства в моем скромном жилище явилось решающим фактором. Теперь при желании на кухне можно было играть хоть в бильярд, хоть в настольный теннис, не боясь зацепиться ногой за угол морозильной камеры. Впрочем, у геля имелись и другие плюсы: система подзаряжалась от дневного света и самостоятельно перераспределяла энергию от пустых лотков туда, где холод был важнее; в каждом лотке — индивидуальные условия, наиболее подходящие тем или иным продуктам. Биополимер долго хранил нужную температуру даже без подзарядки. А еще он выполнял роль герметичного контейнера для овощей и фруктов и обладал бактерицидными свойствами, так что, например, яблоки, вынутые из геля, можно было уже не мыть. Для кого как — а для меня это серьезный довод.
Коптер справился с разгрузкой продуктов аккурат к окончанию моей поездки и был выпущен «Умным домом» наружу через техническую форточку в тот же самый момент, когда я вылез из машины. Автомобиль доставил меня к северной башне кондоминиума — видимо, по его данным, здесь было больше свободных парковочных мест. Я сверился со списком операторов-парковщиков, за которыми числился этот дом. Кажется, у меня были виртуальные жетоны для оплаты услуг одного из них. Пока искал в смартфоне нужное приложение, по соседству успел остановиться еще один гость. У этого дела шли явно быстрее, чем у меня: не прерывая общения по голокрону, он парой скупых взмахов вызвал парковочный диск. Я скривился — ну да, все тот же пресловутый интерфейс, азам работы с которым мне сегодня предстоит научиться. Потом скривился еще раз, невольно услышав несколько фраз из его разговора.
— Нет, ты представляешь?! — возмущался он, затягиваясь сигаретой. — Это уже восьмой штраф за месяц! Понатыкали камер, гады… И, главное, фото присылают такие, что и не понять, я это намусорил или еще до меня. Ну, ты ведь знаешь, какие у них снимки: вот ты — а вот фантик у тебя под ногами. А может, это вовсе и не я его выкинул! Оспорить? А ты когда-нибудь пробовал оспорить штраф? Угу, скорее, они еще пару случаев отыщут, чем этот простят. Не, ну а что? Мы же все люди, все можем случайно бумажку обронить или мимо урны промахнуться! Правильно я говорю? В конце концов, я же налоги им плачу — пусть уборщиков наймут на эти деньги, а не камеры на каждом дереве вешают!
Докурив, он щелчком пальцев отправил бычок в сторону проезжей части и, кажется, даже не заметил этого. Оставалось только покачать головой и развести руками. И почему штрафы возмущают лишь тех, кто их действительно заслуживает? Нет ответа…
Наконец виртуальный жетон был активирован, и сверху на крышу автомобиля упал парковочный диск. Через несколько секунд он уже уносил машину в заоблачную высь. Ну, заоблачную — это ради красного словца. На самом деле линия стояночного антиграва располагалась чуть выше уровня крыши северной башни. Я знал это наверняка, поскольку кондоминиум был построен по моему проекту лет двадцать назад. В те годы как раз шла ожесточенная борьба противников магнитных и антигравитационных парковок с властями. Какие только аргументы не звучали! И что кузов автомобиля от этого портится, и что однажды машины, будто переспевшие яблоки, посыплются сверху на головы горожан, и что тень от цепочки машин, в прямом смысле слова зависших в воздухе, любой яркий день превратит в сумерки… Во втором вопросе я и сам сомневался, до тех пор пока не удостоверился в надежности конструкторских решений аварийной системы безопасности. А про тень даже говорить смешно: автомобиль на высоте в полкилометра — не больше булавочной головки. Вы станете переживать из-за булавочной головки в том смысле, что она загораживает от вас солнце? Особенно если тень от нее падает ровно в ту же сторону, что и тень от гигантской двухсотэтажной башни.
Система «Умный жилой комплекс» в кондоминиуме была теперь куда современней и совершенней, чем та, что предполагалась в моем проекте двадцать лет назад. Она знала, понимала и умела гораздо больше, чем ее предшественница. А помещалась, надо думать, там же, где я и отвел ей место. Несмотря на более внушительные размеры и разветвленную сеть дополнительных модулей. Один из предметов моей профессиональной гордости — умение запланировать «про запас» объемы для будущих технических мощностей и не создать при этом дефицита пространства в других секторах. Даже если в ближайшее время машины научатся не только парковаться в воздухе, но и перемещаться в нем, доставляя пассажиров непосредственно к окнам и балконам, в этих башнях найдется пара-тройка бонусных возможностей для личных причалов, заложенных мною заранее. И даже если автомобили исчезнут совсем, а транспортную функцию примут на себя какие-нибудь кабинки телепортаторов, здесь будет где их разместить, не проводя глобальных перепланировок здания. Ничего удивительного: в плане технических решений архитектор должен быть немного футурологом, немного фантастом и при разработке очередного проекта предугадывать появление в будущем тех или иных новшеств. Иначе он обречен на то, что его творения идейно устареют и пойдут под снос уже через десяток лет.
Перед металлической калиткой на входе в комплекс мне пришлось замедлить шаг: система дистанционно считывала информацию со смартфона, идентифицировала личность и сверяла данные с заявкой, оформленной представителем «Мосуслуг» Максимом. Звуковой сигнал оповестил меня, что гостевой допуск перекочевал из системы в персональный гаджет, и, стало быть, теперь я имел полное право находиться на территории кондоминиума. Разумеется, не во всех помещениях, а только в тех, которые открывал гостевой допуск: магазины, парикмахерские, тренажерные залы, а также все расположенные внутри объекты «Мосуслуг», в частности — Центр обучения и профессиональной переподготовки населения.
Я пересек просторный двор: зеленая зона, за двадцать лет превратившаяся в небольшую рощицу; цветники и фонтанчики, велосипедные и гироскутерные дорожки, взлетно-посадочная поляна для джетпаков, четыре спортивные площадки, два детских и два игровых сектора. Сейчас заполнена была только половина игровых и спортивных площадок — другая половина относилась к школе и детскому садику, которые в воскресенье, разумеется, не работали. По этому проекту учебные заведения не выносились в отдельно стоящие здания, а располагались на вторых-третьих этажах каждой из четырех башен кондоминиума.
Западная башня, большой яркий холл, приветливый консьерж, готовый при необходимости решить любой вопрос, любую проблему. Направо — проход к лифтам жилого блока. Прямо — турникеты и широкая лестница на «школьные» этажи. Я свернул влево — к лифтам делового сектора. Гостевой допуск предполагал, что я направляюсь на сто двадцатый этаж, так что мне даже не пришлось нажимать кнопки — скоростной лифт прекрасно знал, где меня высадить.
То ли я несколько задержался, пока искал жетоны для парковки, то ли здесь было принято на первое занятие приходить чуть раньше, но у меня сложилось впечатление, что в аудитории ждали только меня. Аудитория — обычный кабинет с одноместными партами, похожий на уменьшенную копию школьного класса. Впрочем, я уже давно не бывал в классах и не проектировал зданий под учебные заведения; может, они сейчас везде такие и есть. Была ли это действительно самая большая группа — не знаю. На первый взгляд, здесь находились человек семь-восемь, все довольно преклонного возраста. Навскидку я мог бы дать им от шестидесяти до восьмидесяти пяти. А преподаватель, надо полагать, годился во внуки каждому из учеников. Точнее, учениц — похоже, я был единственным мужчиной среди жаждущих овладеть интерфейсом.
Интересно, это Максим оказался настолько мстительным и намеренно засунул меня в женский коллектив? Или дамы и тут оказались инициативнее мужчин, предпочитающих убивать время более традиционными способами? Помнится, кто-то говорил мне, что на занятиях бальными танцами хронически не хватает партнеров. Но с танцами все понятно. Неужели же и эти курсы считаются занятием «для девочек»?
Если так — уже пора чувствовать себя неловко. Может, сказать, что я журналист? Или проверяющий из какой-нибудь общественной организации? Дескать, не заниматься пожаловал, а поприсутствовать? Да ну, глупости. Пришел за порцией унижения — вкушай по полной программе.
Едва я поздоровался и расположился за свободной партой, преподаватель хлопнул в ладоши и с радушной улыбкой объявил:
— Меня зовут Игорь Александрович, и в ближайший месяц я буду вашим проводником в мир голографических технологий. Каждый из вас пришел сюда, преследуя определенную цель, и совсем не обязательно, что эти цели совпадают. Но тут как с чтением: кому-то хочется читать любовные романы, кому-то техническую документацию и научные трактаты, кому-то вывески и ценники — а начать все равно придется с изучения букв. Вот и мы с вами займемся основами. За месяц вы освоите все базовые функции, необходимые в обиходе. Если кому-то потребуется более глубокое и детальное изучение какого-либо направления, после завершения начального курса вы сможете перевестись на следующий уровень.