— Все? Или только кулинарные? — вогнала его в краску Танька. Глазки у нее заискрились, а появившиеся на щеках ямочки окончательно лишили Анси воли.
— Ты его все-таки любишь, — не вовремя вмешалась рыжая. — Ай! — что-то незаметное больно ущипнуло ее за ногу. — Можно я вот это попробую? — сам собой высказался вопрос, и рука Юнис бессознательно потянулась к праздничному шипастому конвертику…
— Я тут подумал…
— Да не ври! Не может быть! — рискнул оператор.
— Да, — сытый техник еле дышал после «перекуса», — неожиданная мысль пришла. Я ее, правда, еще не оформил до конца…
— Что, сложно словить эту тварь в пустой голове? — хорошее настроение постепенно возвращалась к товарищам.
Отправив Юнис с живностью отмываться, Танька, наконец, поддалась мольбе серых глаз Анси. Сидела, как когда-то, прислонившись к нему спиной и тихонько радовалась нежным объятиям.
Говорить не приходилось — делились пережитым на эмоциональном уровне. Добавляя элементы сенсорного меридионального массажа, они наслаждались близостью через сознание и чувства. Это походило на танец мечты.
«Танец мечты в подвалах фантазии, — уныло подумалось Танке.
Чего это? — Альтер Эго вытирало губы после воображаемого поцелуя.
Мы же не можем ему все сознание открыть!
Ты, главное, на поцелуйчиках не задерживайся, ладно?… — наивно торопилась в будущее.»
Часть 20
Тонкие косички Мелл вились змейками вокруг головы и, словно обручем, сдерживали струящиеся волосы. В черном переднике с вышитым спереди белым черепом и скрещенными костями[13], постоянно сдувая с глаз выбившуюся прядь, она колдовала над дымящейся сковородкой. Высокий для девчонок рабочий стол не позволял готовить с удобством, но с этим приходилось мириться. На кухне было жарко, передник был огромным, так что из остальной одежды на поваре присутствовала только лопаточка в правой руке.
— Чем так пахнет? Что это ты раскулинарилась? — обняв прыгнувшего на руки Лютого, поинтересовалась Танька. Подходя сзади, она едва сдерживалась, чтобы не потянуть за веревочку бантика на поясе подруги.
— Котлетки жарю. Объеденье! — не поворачиваясь, Мелл с усердием отдирала фарш от антипригарного покрытия. — Полуфабрикаты, правда, — слегка сморщилась от правды, — но вку-усные-е! Как раз успела сбегать в магазин, пока ты медитировала.
— А плавают в чем? — Танька заглянула в сковородку.
— Волшебная жижма! Подливочка будет, «в собственном сакэ». В смысле, соку. Томатном. Уф! — утирая предплечьем выступивший пот, Мелл явно гордилась своим изобретением. Отодрав и переложив последнюю «лепешку», повернулась, наконец, к Таньке. Лютый все понял и спрыгнул на пол, давая простор выражению чувств.
— Хорошо, что мы перекусили, — наблюдал за девчонками оператор. Из-за лишнего куска тертого пирога с яблоками дышалось с трудом.
— Дальше я сам буду еду приносить. Если ходить смогу, — технику было лень даже потянуться за зубочисткой. — А то повар тебе мстит, кажется.
— Это ты не видел, сколько он с любовью нагружает…
Сервировали к обеду быстро и просто: вилки и тарелки. Остальные мелочи и так больше не убирались с поверхности. Уже сидя за столом, Танька достала из рюкзачка подаренную Анси новую приправу из иголок гневной сосны и сока пылающей розы.
— Гляди, чего есть! — опрометчиво похвасталась. — Попробуем…
— Ты была у него… — угасла на глазах Мелл.
— По дороге заскочила, вот честно! — приложила к груди руку. — Примостила там двух рыжиков… Почти трех даже.
Бумажные салфетки, вечно стоявшие без дела в вазочке у стенки, вдруг стали сморщиваться и увядать, словно цветы.
— Мелл. Ну, Мелл, — стала подлизываться Танька, наклоняясь и пытаясь заглянуть в полные слез глаза. Пришлось вместе с вилкой отложить мечту попробовать творение подруги. — Я открываю сознание, читай, пожалуйста… Для меня только ты есть! Из всех — только ты! Анси, папа, да все — это другое. Они друзья. Родня мне, вот как Лютый. А половинка меня — это ты… — выдохнула совсем тихо.
— Правда, только на минутку заскочила? — показался исподлобья тоскливый взгляд.
«Врать больше не будем, — поняла Танька.
Никогда! Иначе потеряем то, что храним, — подтвердило Второе Я.
Не обманывай, нифига мы любовь не храним!
Я про Мелл. Она больше, чем любовь… Она, почему-то, вся наша жизнь.
Ты дура? Мы — дьявол!
И что? Где противоречие?»
— К Анси — на минутку. Потом к папе сходила, с Синей встречу назначила — если что, мы с тобой вместе идем — и еще по мелочам. Да, я там переночевала! Но я чуть не рехнулась с этой долбанной «медитацией», а растрепанной возвращаться к тебе не рискнула, — взяв вилку, Танька поспешила заткнуть себе рот котлеткой.
— Правда-правда? — выпрашивала желаемый ответ Мелл.
— У-мгу, — кусочек истины пережевывался с трудом.
— Я не буду в твоем сознании смотреть, я тебе верю, — окончательно добила Таньку.
— У папы я ночь провела, — проглотив комок кулинарного изделия, снова наклонилась к Мелл, — а с Анси у меня физической близости никогда не было. Чего ты на него взъелась?
— Дура я, да? — слезы никак не решались смыть тоску из глаз. — Плохо без тебя совсем, ни минуты не хочу такого одиночества. Ешь, я сейчас еще добавлю, — немного приходила в себя Мелл. Она была расчетливой хозяйкой и нажарила сразу много и самых разных котлеток.
Танька уминала жареное с удовольствием, полуфабрикаты действительно оказались вкусными. А «волшебная жижма» из томатного сока освежала кислинкой.
«Действительно, лучше вам больше не разлучаться, — Лютый был сама забота.»
«Тебе вкусность положить? — проявилось родительское участие.»
«Я его первого накормила, — даже удивилась такой неосведомленности Мелл.»
«А почему лучше вместе? — перестала жевать Танька.»
«Веселее. И помочь всегда можете. Ну, и мне спокойнее будет: испереживался, а на две части не разорваться, — опрометчиво пояснил Лют.»
«Бедненький. Хочешь, я тебе валерьянки накапаю? — продолжала заботиться Танька.»
«Ты мне еще пустырник предложи. И так сонный хожу, — Лютик лизнул лапку и посмотрел на хозяйку серьезно.»
«Странно, все котёнки любят, — пожала плечиком Мелл.»
«А насчет „не разорваться“ — тут ты не прав, — вздохнула Танька, вновь принимаясь за котлетку. — Все зависит от того, насколько сильно дернуть. За хвост, например! — смех уже плясал в ее глазах.»
— Ничего уже не понимаю! Любовь, жизнь, половинки какие-то, — скепсис техника был направлен наружу.
— К себе прислушивайся, ищи, а не на чужие проявления смотри, — посоветовал оператор.
— И что? Одиночество как рукой снимет? Ты ведь тоже наблюдаешь. Как и все советчики, — с последними словами появилась улыбка.
— Еще положить? — в третий раз спросила Мелл, с умилением наблюдая за жующей подругой.
— Нетушки! Я только за компанию с тобой сижу, уже некуда, — Танька аппетитно подобрала последним кусочком подливку и отправила в рот.
— Надо было в это блюдо тормозную жидкость добавить, а то и я ем и не могу остановиться, — глядя в тарелку с остатками котлетки, с самым серьезным видом согласилась Мелл.
Часть 21
— Так и будем валяться весь день? — обладательница странных косичек лениво повернулась на бок и посмотрела на счастливую подругу.
Лежали девчонки на полу, на своей традиционной постельке из широкого ватного матраца, кучи подушек и двух одеял. Танька закинула руки за голову и, чему-то улыбаясь, широко раскрытыми глазами таращилась на серый потолок, бездумно переводя взгляд из одной точки в другую. Вопрос с трудом вернул ее внимание в действительность:
— Хм, не знаю, — умудрилась пожать плечиком, на котором тут же оказалась теплая ладошка Мелл. — Я такая счастливая, так хорошо с тобой — готова вечно здесь млеть.
— Проверять бессмертие на выносливость постелью — что-то новенькое! — обрадовалась ответу любимая.
— Я не о лежбище, я о твоей нежности и ласке, — еще шире улыбнулась Танька.
— Много ли нужно дьяволу для счастья? — тихо прозвучала риторическая шутка. — Ты меня своей любовью тоже с ума свела, между прочим, — рука Мелл медленно двинулась с плечика в долгий путь.
— Всё, всё! — частично укрытая одеялом, Танька нашла в себе силы резко сесть.
— Боишься?! — Мелл и не думала менять позу, с хитрой улыбкой проследив путь упавшей с плеча ладошки.
— Боюсь пресытиться, — ладошка была подхвачена и поцелована. А спустя мгновение — и хозяйка верхней конечности.
— Как она умудряется? — техник от удивления пожал плечами и посмотрел на коллегу.
— Сам попробуй. Умеет получать удовольствие, ей много не надо, — оператор мечтательно забросил руки за голову и, подражая их творению, улыбнулся.
— Я не об этом! Я про перепады настроения! У нее, да и у подружки.
— Что ты хочешь? Возраст у них такой: впечатлительные, ранимые, чуткие…
— В их возрасте нормальные дети жестокие, черствые и бескомпромиссные!
— Так то — дети, — лениво прозвучал ответ, — а наши — всего лишь дьявол с ангелом.
— А пойдем на танцы?! — Мелл резко села. От такого движения одеяло само собой развернулось, словно подол юбки в самбе. — Ты меня научишь латине…
— Чи-во?! — в ужасе Танька даже подпрыгнула на твердом ложе, чуть не отбив себе мягкое место. Нега, схватив по дороге блаженство и наслаждение, бежала в панике.
— Только туда, где с Лютым можно, а то он совсем грустит в одиночестве, — часто и коротко, совсем как Танька, закивала головой, — он мне жаловался, пока тебя не было.