— Не дерзи! — привычный к такому обращению, мужчина продолжил уговоры. — Вам все равно ничего не светит, а так и покатаетесь и денег заработаете. Ну, как? — успел предложить проходящим мимо девочкам.
Танюша остановилась. Её примеру последовали все: иногда такие дети умеют защищать друг друга. Печально глянув на обреченного, она медленно пошла к машине. Навстречу тут же гостеприимно отъехала в сторону боковая дверь, показывая еще несколько человек внутри.
Подойдя к заднему колесу и слегка в задумчивости попинав его ногой, Танечка спросила:
— Сколько денег?
— За эту прелесть, — кивнул на Соню, — или за тебя?
— Ты не понял, придурок. Сколько у тебя вообще денег с собой? Может, обманываешь? — с прищуром глянула на собеседника.
— Да какой обман! Зачем? Вот, гляди, — он достал из заднего кармана брюк объемную пачку банкнот. — Мы честно работаем, нам репутация дороже.
— И многие согласились? Из наших? — кивнула в сторону Центра.
— Пока не знаю, думают. Мы только сегодня эту точку купили. Ну, так как? — он потряс деньгами.
— Давай, — протянула Танюша руку ладошкой вверх. — А то кровью заляпаешь. Ну, я жду, — пошевелила для убедительности пальчиками.
— У тебя диагноз? Так и скажи. Психи нам не нужны, — спрятал в карман деньги. — Есть желающие? — обратился к остальным. — Мы будем здесь каждый день, с семи тридцати утра. Вместо школы можно хорошо провести время.
— Как хочешь, — незаметно достав свой нож, Танечка легко проткнула колесо и, без видимых усилий, разрезала толстую резину.
— Какого хрена! — бросился к ней мужчина. Промахнувшись мимо вовремя отступившей в сторону девочки, и не без помощи Таниной ноги, он вышел из строя сам, врезавшись головой в открытую дверцу.
«Мне вмешаться? — озаботился Лютый.»
«Отдыхай, Лютёныш, тут делов-то — даже размяться не успеем, — Танька решила, что это её личное дело.»
Из автобуса тут же выпрыгнули нехорошие парни, засидевшаяся без дела охрана. Не ожидая серьезного сопротивления, они пока были с пустыми руками.
Мелл достала из-за плеча — прямо из воздуха — свою биту. Перчатки непостижимым образом уже украшали ее руки. Шесть шагов на противоположный фланг атакующих проскочила как один и, вложив всю инерцию в биту, сходу проломилась металлом через оба бедра ближайшего соперника. Кричать без сознания человек не сможет, а внимание привлекать Мелл не хотела.
Танечка, плотоядно улыбнувшись четверым оставшимся, широко раскрыла свои детские объятия, приглашая к расправе.
Аня, Катя и Соня, на удивление спокойно наблюдавшие за началом поединка, одновременно решили поучаствовать. Вопреки традициям всех брошенных детей. Невмешательство — один из способов выживания.
— Почему они решили ввязаться? — техник анализировал, не надеясь на ответ.
— Они увидели шанс на победу над взрослыми. Это серьезный стимул, — задумался оператор, — для таких детей. Они и без надежды могут веселую жизнь устроить. От безысходности. А тут…
— Но это не единство, да?
— Это стая.
На такое развитие событий охранники отреагировали правильно: решили пресечь раз и навсегда.
Первая пуля попала Кате в грудь.
Мелл увернулась от выстрела и отбила большую часть от головы следующего врага.
Танюша до позвоночника распорола горло еще одному стрелявшему.
Катя дернулась и, не успев удивиться, начала умирать.
Вторая пуля изуродовала Ане руку.
Мелл замешкалась, отталкивая трупик врага.
Танечка, отбив направленный на нее выстрел, вместе с частью туловища отрубила руку противника.
У Ани от ранения вдруг заложило уши, и она стала терять сознание.
Продолжая бежать, Соня серединкой нагрудного кармашка встретила последний кусочек свинца. Следующие два шага сделало её упрямство.
От злости Мелл, наконец-то, ударом биты разорвала пополам стрелявшего урода.
Ноги у Сони подогнулись в коленках.
Танька повернулась в сторону девочек.
Сонечка все-таки вырвалась из ненавистного Центра.
«Почему они пришли на помощь? — оценила последствия Таня.
Они не помогали, — подражая Соне, тихо ответило Второе Я. — Они хотели отомстить. За счастливое детство.
Мелл права. Нужно менять эту реальность.
Не льсти себе, это их жизнь. А ты властна над их смертью.
Вот это мы и поменяем.»
— Твою мать! — Мелл разглядывала результаты десятка секунд активности. — Надо очень быстро всё убрать, — глянула на Таньку, заботящуюся о своём оружии.
— Я остановила развитие событий. У нас вечность, расслабься, — отозвалась вытиравшая клинок.
— Я говорила, что такое терпеть нельзя!
— Не припомню, но не важно, — вздохнула в ответ. — Жаль девчонок.
— Аня пока жива, болевой шок только, — Мелл посмотрела на лежащую без сознания.
Отряхнув биту, она протянула руку к Таньке, требуя освободившуюся тряпочку.
— Свою пора заиметь, — передавая лоскуток, походя заметила подруга. — Сейчас посмотрю, что можно сделать. Нам важно оставить следы. И много.
— Зачем?
— Пока не хочу знать, но так должно быть.
Танька высмотрела хорошую возможность и сразу приступила к делу. Убрала смерть, как результат. Исцелила руку Ане. Вытащила ненужный металл из тел Сони и Кати. Залечила им раны. Специально оставленные, рубцы на теле должны были исчезнуть через месяц. Заодно вылечила Соне зубки и убрала разрастающиеся опухоли у Кати.
Трупы и куски врагов переместила в автобус. Следом запихнули получившего травму думалки предводителя. Деньги покойникам решили не оставлять: так можно будет купить больше мороженого и конфетки впридачу.
— Что ты хочешь изменить? — усевшись на газоне и обхватив рукам поджатые коленки, Танька глядела на спящих пока девчонок. Реальность замерла в ожидании.
— Хочу! Всё изменить! Не знаю я, что хочу, — обиделась на себя Мелл. Переживая, она взад-вперед расхаживала перед Танькой. — Но так это оставлять нельзя, — прозвучал веский аргумент.
— Ты видела, почему они пошли за нами?
— Да! Месть. Серьезно всё, на уровне ненависти.
— Не просто месть, Мелл, — Танька поджала губки и покачала головой. — Они считают всех взрослых врагами. Только взрослый способен силой и хитростью отнять у ребенка маму, лишить его защиты и бросить плакать в одиночестве. Заметь, почти всех таких детей забирали силой…
— Вижу, вижу. С-суки! Арестовывать в школе во время уроков, чтобы не сбежали! Я этим скотам устрою! — она рубанула воздух оказавшимся в руках ивовым прутиком.
— Каким именно? — вздохнула Танька. — Там не все такие.
— Какая разница?! Уничтожать нужно за такое всех!
— Вместе с детьми и внуками? Как в Реальностях Детской Мечты? Или вернее называть их Реальности Детской Жестокости?! — Таньку прорвало.
— Тогда не знаю… — Мелл умела думать. Но излишняя эмоциональность иногда мешала шевелить мозгами.
— То-то же! Сделаем так, как эту ситуацию подсознательно воспринимают дети. Я лучше ничего придумать не могу. Ты как?
— Давай, — остановившись, пожала плечами в ответ. — Так хоть только причастные будут наказаны.
— Это не наказание, — поднимаясь и отряхивая пыль с мягкого места, улыбнулась Танька. — Это будет почетная обязанность!
Часть 39
Проснулись девчонки сразу, но, по обыкновению, продолжали лежать с закрытыми глазами. Только отсутствие привычного матраца заставило, наконец, начать шевелиться.
— Я не поняла, — одновременно выразила свое отношение и задала вопрос Аня. Она села на пыльном потрескавшемся асфальте и зажмурилась от света.
Танька и Мелл сидели на куске сохранившейся ограды чахлого газона и с улыбками наблюдали ухищрения Катьки и Сони. Девчонки изо всех сил пытались продлить сон, боясь лишний раз пошевелиться. Привычка брать по максимуму вырабатывалась вместе с опытом выживания.
— Что ты сделала с их родственниками? — продолжая наблюдать за Анькой и двумя маленькими хитростями, поинтересовалась Танька.
— Сюрприз! Позже проявится, когда мы уйдем, — Мелл, всё еще вертевшая в руках прутик, тоже предпочитала наслаждаться зрелищем второго рождения. — Здорово, что мы такие!
— Эгоистичные? Да, это здорово, — сказанное было оценено по-своему. Сцепив руки между коленками поставленных на нижнюю перекладину забора ног, Танька старалась впитать в себя радость момента. На постепенно приходящую в себя Аню внимания не обращали.
— Почему это? — не оценила сарказм подруга. — Наоборот! Мы справедливые.
— Ой, не наговаривай, — отмахнулась ладошкой, не глядя на собеседницу. — У каждого своя справедливость.
— Многие в этом мире считают таких детей обузой, отбросами общества и неизбежной выбраковкой рода человеческого, — начала заступаться Мелл.
— И чья справедливость перевесит? Тех, кого больше? Или меньшинства, подобного Игорю? — Танька, наконец, повернулась к Мелл. — Он считает, что справедливо вернуть детство и веру в любовь. Простую родительскую любовь. Или наша? Мы сделали его убежденность наказанием для всех, кто издевался над этими детьми. Ну? Что скажешь?
— С тобой страшно разговаривать, — шутливо отшатнулась подружка.
— Так и должно быть, я же дьявол, — сквозь маленький просвет между домами, Танька грустно посмотрела вдаль.
— Дура ты, а не дьявол, — вздохнув, нежно произнесла Мелл. Даря тепло, она одной рукой обняла Таньку за плечи. — И ещё — ты моя любовь.
— А мы чего на земле? Катька! Хватит прикидываться, — Аня слегка пнула лежащую рядом. — Соня, я вижу, что не спишь.
— С Днем Рождения, вообще-то, — обратилась к проснувшимся Танька.
— Что она вытворяет? Переписывать судьбу так грубо…
— Она не переписывает, а исправляет. Не одно и то же, не путай, — техник был прав.
— Почему это? — удивился оператор.
— Сам посмотри. Будущее не трогает, только момент своего участия и всё.