«Вам бы все веселиться, — показался из-за угла теплый заспанный котенок, — а меня совсем забросили. От скуки уже выть собирался, — пожаловался вполне искренне.»
Выгнувшись дугой, леопард зевнул. Мотнул хвостом и, подхватив его кончик клыками, гордо уплыл на кухню.
Не сговариваясь, Мелл и Танька прыснули от смеха. Оторваться друг от друга было выше их понимания момента. Пришлось догонять серого в пятнышко, крепко держась за руки.
— Ты же самый пушистый! — присев на корточки, девчонки сыпали комплиментами поверх нежных поглаживаний мягкой шерстки.
— Самый ласковый…
— Опасный и кровожадный!
— Лучший защитник…
— Быстрый, как смерть!
— Грациозный, как…
«Леопард! Вот! — додумала Танькино Второе Я.
Он и есть леопард, — тут же остудила себя.»
«Я и есть леопард, — укоризненно поддержал Лютый.»
«Он и есть леопард! — одновременно засмеялась Мелл.»
Обниматься втроем было легче, повалившись на пол. Хохотали вслух, громко и самозабвенно. Так, что появившемуся в дверях Волку стало завидно. Млея от наслаждения, он боялся шелохнуться, чтобы не спугнуть ликование радости.
— И давно вы рядом? — опираясь на руку, другой Мелл смахнула забаву с глаз.
— Тридцать семь секунд, — улыбаясь, Танька подскочила к папе одновременно с котенком. Подпрыгнув, зацепилась за его шею и чмокнула в щеку. Лютый уже сидел на плече гостя и щекотал усами его ухо.
— С тобой никакой романтики! Называется, хотел сюрприз сделать, тортик купил… — виновато протянул висящую на веревочках круглую коробку. Второй рукой умудрялся гладить Лютика. — Хоть бы дома отключала бдительность.
— И это говорит смерть-шпион! Да романтику с поводка спускать можно только перед самоубийством!
Ответом послужили недоуменные взгляды: два — сверху, один — справа.
Приоткрыв дверь на сантиметр смелости, техник с оператором залюбовались. Картина в коридоре была еще та. В тяжелой резной раме с позолотой. Полотно было прислонено к стене, противоположной открывшейся двери.
Батальная сцена штурма — в порыве ярости карабкающиеся друг на дружку остервенелые ратники в белых халатах — была заморожена в виде холста.
— Твоя фантазия, сказочник? — кивнул на произведение искусства техник.
— Не-не-не! — изо всех сил замоталась в ответ голова.
Часть 14
— Итак, получение счастья сопряжено с болью: чем больше искренности — тем сильнее ощущаешь чужое горе. Как видите, круг замкнулся, — завершил свою мысль лектор.
Положив мел, он отер ладонь о ладонь и отчего-то смутился.
— Разрешите вопрос, — очень уж по-детски тянулась правая рука, с горизонтально подставленной под нее левой. Единственным слушателем в огромной аудитории была щуплая девчонка, зачем-то севшая почти на задних, спускающихся амфитеатром, рядах.
— Да, прошу вас! — обрадованный таким вниманием, докладчик жестом подтвердил выбор спрашивающего.
— Вы какого хрена мне приснились, а?.. — не вставая, грустно спросила Танька.
Прочищать голову от дурного настроения нужно в обнимку с одиночеством.
«Мы куда направимся?
От тебя подальше… — запихивая необходимое в рюкзак, злилась на себя Танька.
Что я тебе сделала!? За что ты себя ненавидишь?!
Ладно, прости, — едва не сплющив от усердия банку сгущенки, девочка выпрямилась и посмотрела на себя со стороны.
Видишь? Я хорошая, умная, красивая… Что тебе еще нужно?
Не знаю, — растерялась в ответ. — И сон еще этот дурацкий.»
Вдобавок пришлось решительно оторвать от себя родной кусочек:
«Лют, ты с Мелл останешься, — к собственному изумлению выговорила Танька.»
«Я — твой защитник. Могу и не послушать… — зверь впервые заговорил серьезно.»
«Я должна быть спокойна за свой тыл. Вы — единственные, к кому могу вернуться. Понимаешь?»
«Я подумаю…»
«А меня кто-нибудь спросил?! Или просто так бросили и все решили, да?! — вклинилась Мелл.»
Подняв взгляд, Танька наткнулась на утопленный в слезах гнев.
— Я обещала, что больше никогда тебя не оставлю! — наклониться вперед было единственным весомым аргументом подруги.
— Значит, проекция ее действий распространяется даже на нас, — обреченно произнес оператор.
Задумчивое почесывание подбородка не помогало решить проблему. Два придурка стояли в пустом коридоре, смело глядя противникам в нарисованное лицо.
— Это не проекция. Она их творение приговорила, а создателей просто слегка зацепило, — совсем мрачный прогноз техника чуть не убил остаток оптимизма.
— Если это — слегка, то что с противником?
— Я ничего не решила, — замотался из стороны в сторону Танькин русый хвостик, — только успела Лютого попросить…
— А я?! — ужас в крике Мелл пробрал до костей тонкий слой мяса на скелете подруги.
— Еще не успела спросить! Вот, честно! — приложила руку к груди Танька. — Я же не вру. Тебе. И тебе! — повернулась к котенку.
— Правда? — в ответ сглотнула навернувшиеся слезы.
— Ну! — утвердительно кивнула Танька. — Мне помедитировать нужно, настроение исправить. А то сама видишь, что творится.
— Ты точно только туда и обратно? — осторожно переспросила Мелл.
— Отвечаю!
«Ты же врешь сейчас!
Отстань, я правду говорю: сдвину время и вернусь быстро.
А упражнения внутренней сосредоточенности? — не унималось Альтер Эго.
А ты попробуй не сосредоточиться в драке, — удивилась своей наивности Танька.
Тогда еще спальник возьмем, без палатки.
Правильно, налегке пойдем! — обрадовалась собственной поддержке.»
— Почему она Лютика оставила? — техник уже обессилел от выходок своего творения.
— Охраняет ее часть…
— Честь?
— Часть! Она считает это брошенное творение частью себя… Ну, тут так написано! — ткнул во всплывшее пояснение оператор.
— О, да ты читать умеешь?! «Набор» и «на выбор», вроде, тоже из букв состояли… — насупился в ответ.
Спальным мешком Танька гордилась по праву. Собственное изобретение было домом больше, чем постелью.
В одном отделении этой фантазии можно было снять и просушить мокрое в непогоду. На всякий случай. Во втором — спать, вдвоем, шикарно раскинувшись звездой или подоткнув свободные края под любые участки уставшего тела: мягчайшее мохнатое одеяло, теплое и нежное, обитало на просторном ложе с грудой подушек. В третьем — можно было держать рюкзак, велосипеды и укрыть от непогоды много полезного.
Сверху, в ногах, между спальным отсеком и хранилищем, было место для Лютого. А еще из такого «спального мешка» через «окошко» можно было высунуть собственный нос, ну, или немножко — лицо, чтобы дышать свежим морозным воздухом под проливным дождем и шквальным ветром. А можно было и не высовывать.
В общем, все детские фантазии о безопасном месте воплотились в небывалом изделии. Оно не сочеталось с законами физики привычных реальностей. Сложенным было совсем маленьким и легким, и помещалось в кармашек рюкзачка. А еще — никогда не промокало и не набирало грязь. На таком исключительном предмете комфорта фантазия девочки не знала границ.
«А нам обычное и не надо! Нам подавай эксклюзив! — гордилась собой.
Да-да! Вот это самое! Побольше и потом еще добавки возьмем!
…?!?!?! — оторопело уставилась на себя Танька.
Чуть-чуть, пару ложечек, — просительно сникла вторая половинка, — я ж для двоих…
…! — в ответ получилось только мысленно шлепнуть себя ладошкой по лбу.»
Расчленение II
Часть 15
Девчонки самозабвенно гоняли мяч. Игра была очень похожа на футбол, только в одно касание. В новой реальности Танька чувствовала себя слегка неуютно: вокруг были только девочки ее возраста. Может на год старше или младше, но выглядело это совсем шокирующее.
Насколько хватало глаз, простиралось холмистое пространство с редким цветущим кустарником и короткой зеленой травой. Часто встречавшиеся лужайки изо мха и полянки цветов наполняли пейзаж спокойствием и умиротворением.
Погодка была под стать ландшафту: тепло, но не жарко, и ветра почти нет. Солнце забавлялось, прячась за белыми облаками.
«Такова реальность, а что ты хотела?
Отдохнуть немножко… — пискнуло Второе Я.
От Мелл ты отдышаться хотела, а не „немножко“! Не ври мне!
Я и себе-то боюсь признаться в таком…
Вот и отдыхай теперь! Будет, с чем сравнить.
А чего снова Я?! Ты выбирала, что нам предстоит делать…
Я нормальную реальность хотела! С болью, кровью и предательством! А не вот это вот все, — Танька мысленно окинула широким взглядом действительность с косичками и бантиками.
Мне почему-то кажется, что как раз с предательством здесь проблем не будет…»
— Куда она попала? Чушь ведь! — техник понимал, что объяснить эту реальность невозможно.
— Ты совсем уже? Она же готовыми теперь не пользуется, сама выдумывает, — поднял в недоумении брови оператор.
— Вообще-то это мы творцы… — пробурчало слабое возражение.
— В зеркало себя давно видел, создатель? — хихикнул напарник.
Игра, как подсказало яснознание, называлась мяч. Просто мяч, потому, что других игр здесь не существовало. Вообще.
У тех, кто не играл, в руках были мягкие игрушки. Только единицы держали книжки или альбомы с рисунками.
«Зачем? — хоть чему-то удивилась Танька.
Такие игрушки успокаивают, дают иллюзию комфорта и защищенности, — считало информацию подсознание.
Ага, и есть о ком заботиться. Им совсем заняться нечем?»