«Вот это — точно моя комната! — поглаживая шершавую матерчатую обивку дивана, подумала Танька.
Пойдем дальше разглядывать?
Да, только еще немножко посидим, — она несмело откинулась на спинку и прикрыла от удовольствия глазки.»
Двери у кухни, как элемент дизайна, отсутствовали напрочь. Полосатое ковровое покрытие радовало не столько яркой расцветкой, сколько вполне понятными старыми пятнами.
«О! Здесь готовят еду! Готовлю, хотела сказать, — улыбалось Второе Я.
И чему ты радуешься, домохозяюшка? Сейчас к плите встанешь или мне на тебя ногой топнуть сначала?
Ну чего ты… Я ж за нас вдвоем радуюсь, что голодными не сидим.
Ладно. И где тут гнездится то, которое едят?»
Широкое окно, зашторенное простыми жалюзи цвета белой ночи, занимало целую стену. Рядом, купаясь в пробивающихся солнечных лучах, обосновался совсем неправильно установленный холодильник.
«Еда! Тортик и мороженка! — ломанулась вперед сладкоежка.
Ага, и сырые баклажаны с хреном, — скептически поджала уголок губ Танька, открывая дверцу.
Это что?! — попыталось понять подсознание, глядя на полки.
Знакомься, это — холод.
Очень приятно, — разочарованная чистыми внутренностями агрегата, девочка чуть присела в приветствии.»
Магнитиков на хранителе великой пустоты было мало, и все какие-то странные, с призывами совмещать взаимоисключающее — вкусное и полезное.
Стены соломенного цвета на свободном месте терпели плохонькую, в широкой гладкой рамке, копию изображения деревянного разводного моста.
Пустая рабочая поверхность, со встроенной мойкой и электроплитой, располагалась углом. Нижняя часть придавала бодрость ярко-зелеными дверцами, а навесные, ярко-желтые, шкафчики освещали воображение рукотворным Солнцем. Венец творения — огромная микроволновка — предпочла жить возле окна.
У другой стены ожидал пиршества голодной диеты складной столик на колесиках. Одинокий стул, явно вручную раскрашенный белой и красной эмалью, стоял возле холодильника и никак не вписывался в интерьер.
Светильников не было.
«Спрятались, наверное, — подумала Танька. — Сейчас же днем.
Лампы, по-твоему, боятся света?
Но это же не их свет, — как-то даже удивилась собственному непониманию.»
В следующей комнате, с большим широким входом без намека на дверь, на полу красовалось светло-бежевое покрытие повышенной ворсистости.
Нежно-зеленые стены несли пару изогнутых светильников, прямо над строгим и каким-то плоским диваном, с гладкой обивкой песочного цвета.
За углом прятался большой шкаф. Полный всякой одежды и стопочек с постельным бельем, как успело выяснить Танькино любопытство. Почему дверцы у него были из матового стекла, оставалось загадкой.
Противоположная от дивана стена была отдана на откуп литературе, почивавшей на открытых стеллажах. Только теперь это были сплошные многотомники, хотя и разные по размеру и цвету. Подсветка над полками объясняла присутствие в комнате удобного, покрытого клетчатым пледом, кресла.
«Мне кажется, что здесь не я обитаю, — оглядывалась по сторонам Танька.
Точно, не наше помещение. Хотя кресло — прелесть, легкое такое, даже внешне, — оценило Альтер Эго.
Место для мечты?
Думаешь, здесь будет гостить Волк?
Почему нет? Ведь это желание я исполнила.
Ты о чем?»
— Видал, красиво у нее как? — важно и напыщенно спрашивал техник.
— Ну, так! — в порыве отцовской гордости подтвердил оператор.
— И чистенько, прибрано везде, — дополнил сразу.
— Цветов, правда, не хватает, — прозвучал в ответ вздох.
«Раз все время существует только сейчас, а мысли есть энергия — то нужно меньше оглядываться назад при переходе! — рассуждала Танька.
И где связь? — разочаровалось в себе Второе Я.
Вот, ты о чем сожалела в последний раз?
Всерьез думаешь, что последний? — посмотрела на себя печально.
Да, ё-моё! О чем ты только думаешь?!
О мороженом. Давно хочется… — протянула жалобно.
Я сейчас кого-то придушу! — Танька в гневе ходила по квартире, запрокинув голову и глубоко дышала.»
«Можно вклиниться в ваш интеллектуальный монолог? — решил отвлечь хозяйку Лютый.»
«Да, моя прелесть! Что случилось? — Танька присела на корточки перед леопардом и обняла ладошками его мордочку.»
— Мяу! — проникновенно глядя ей в глаза, с нажимом и вслух произнес котенок.
— Леопарды не так мяукают… — хотела ответить наставительно.
«Он голодный?! — спор был отложен.
А говорила, что не можешь ничего забыть!
Я быстро! — вскочила мгновенно. — У нас же корм есть, и консервы!
Куда без меня! — путаясь в ногах, еле успевала за собой Танька.»
Часть 16
Лютик был накормлен: на кухне, среди всякого разного, пряталась и его посуда, и пакеты с кормом.
«Вот теперь точно знаю, что это наша квартира! — в шкафчиках был обнаружен целый склад с консервами и крупами, а в одном верхнем даже баночки с вареньем и джемом.
А до этого ты в чужой хозяйничала? — выясняла у себя Танька.
До этого я надеялась. А мы в какой реальности? — поинтересовалось Второе Я.
Самой интересно. Пойдем гулять? — девочка весело вскочила.
Точно, на втором велосипеде! Лют?»
«Могу с вами, — зевая, потянулся сытый котенок, — только опасность здесь не чувствуется. Я бы поспал…»
«Спи, мой сонечка! — Танька присела на диван рядом с хищником и легонько провела рукой по серой пушистой густоте. — Тебе и так ночами караулить приходится. Спи.»
«Рюкзак не забудь! Мороженку по дороге купим, — облизнулась мечтательно.»
— Не опасно им разделяться? — для порядка спросил техник.
— Для окружающих, разве что, — оператор хищно улыбнулся.
— Так она, вроде, завтракала, — проскочила неуверенность в голосе.
— Давно и совсем немного, потому на шалости и тянет, — ответ не сдержал зевок.
«Я тебе об этом и пыталась сказать. Последний раз мы очень пожалели, что у нас нет своего дома, места, куда возвращаются. Помнишь? — выходя с велосипедом из квартиры, разъясняла себе Танька.
Помню, помню… — половинка девочки поправила зацепившийся за педаль гольф.
А при переходе мы оглянулись.
Ну и что? Там же краска летела…
Ай, не видела я никакой краски, — отмахнулась от лишних мыслей. — Обычно, уходя, оглядываются на свой дом! Вот желание и материализовалось…
И мы попали в родное гнездышко?
Именно!
Есть лишь сейчас… Поэтому, да? — она даже не заметила, как подошла к лифтам.»
Котами в подъезде не пахло. Почти ничем не пахло, только из-за чьей-то двери проникал слабый аромат выпечки. Освещения вполне хватало, чтобы рассмотреть местами потрескавшийся кафельный пол и цифру «17» на давно крашеных желтой краской стенах. Наконец, широкие двери открыли вход в полутемное нутро лифта.
— Здрасьте, — вежливо сказала Танька единственному пассажиру. С непривычки вкатить велосипед в кабину оказалось непросто, но для нее придержали двери.
— Давно не видел твоего папу, — приветственно кивнул мужчина. — Как он?
— По командировкам все время, — пожала плечиками в ответ, — вы же знаете.
— Надо бы встретиться, как вернется. Давно за чаем не собирались. О жизни потолковать… — произнес безразлично-мечтательным тоном.
«Да чё о ней говорить? Там в конце все сдохнут, разве не понятно? — чуть не выпалила в ответ детская доброта.
Ты что! Нельзя так, он же…
Думаешь, будет жить вечно?
Интересно, если Волк был здесь, то уже или еще? — ни на минуту не засомневалось в собственном дочеринстве подсознание с русым хвостиком.
Наверное, это все-таки потом происходило.
Посмотри в астрале, интересно же!»
Таньке очень хотелось конфетку, хотя бы леденцовую карамельку. На первом этаже ей тоже придержали дверь, она выкатила велик из лифта и остановилась, натягивая перчатки.
«Всегда нужно маленькую сладость припасать, — поучала себя.
Так сотворим, что нам стоит? — тешилось надеждой Альтер Эго.
А дальше? Кверху брюхом и жиреть от безделья? — Танька покачала головой.
От одной малюсенькой ирисочки?
Мармеладки, так и быть, — полезла в рюкзачок за наслаждением.»
— Танюша, привет! Твоя Мелл вернулась, — не дали вытащить коробочку с желейными кусочками. Молодая консьерж хитро улыбалась.
— Спасибо, я знаю, здрасьте. Она в парке сейчас, мы там встретимся, — услышанное заставило срочно найти информацию.
— Папа скоро возвращается?
— На днях, — пришлось направить интерес вахтера в другое русло. — Какие красивые деревья перед вашим окном в этом году, правда?
— Действительно, я и не замечала… — растеряно глянула в окно хранительница локального портала.
— Это прозвище? — техник не нагружал себя такой информацией.
— Имя. Боишься, что здесь у нее есть постоянное увлечение? — съехидничал оператор и тут же горько вздохнул. — С этим приростом способностей я уже и сам ни в чем не уверен.
— А почему тогда, — полюбопытствовал заодно, — она не попадает туда, где окружающее странное, вычурное, безумное?
— Потому, что она путешествует реальностями, а не фантасмагориями. Во-вторых, достаточно, что попадает туда, где все нелепое, маразматическое и сумасбродное, — разъяснил оператор. — Только отдыхает в тишине…
Дом, обсаженный множеством фруктовых деревьев, стоял на самой окраине города, в сотне метров от огромного полудикого парка.