«А он ничего такой, сильный, стройный. И рыжий, что замечательно. Рыжие – люди веселые.»
Парень заржал, глядя на коньки, висевшие у Тани на плече.
– Ну не выбрасывать же, – произнесла смущенно.
– Все правильно, не выбрасывать. С мусором поосторожнее, пожалуйста. Я потом все расскажу, а сейчас – пойдем в дом.
Комната поражала воображение. Сразу за дверью, словно бруствер, пространство перегораживала высокая барная стойка, оставляя лишь узкие проходы по бокам и образовывая идеальное укрытие для обороны. За стойкой был большой темный зал с камином у дальней стены.
Почти черный пол покрывал белый пушистый ковер. Перед камином полукругом стояли шесть широких диванов с низкими спинками. Все стены были увешаны оружием, от скиннеров[8] для метания до явно стреляющих штуковин, совсем футуристического вида. То, что это не муляжи, а готовое к бою и крови оружие, Таня поняла сразу, тут и без сенситивных способностей чувствовалась мощнейшая энергия смерти.
В каждой боковой стене за барной стойкой виднелось по двери. За правой была ванная комната с душевыми кабинками, туалетами и умывальниками. Всех по шесть штук. А за левой – гардеробная, с шестью же шкафами, стиральными машинками, сушками–утюгами и зеркалами в самых неожиданных местах. Посередине стояли подобия банкеток. Стулья пока не показывались.
Сюда, в гардеробную, и затащил злосчастный баул Уллис:
– Располагайся, вот шкаф. Наверное, захочешь сменить балетную пачку, – парень снова рассмеялся, – очень уж в ней неудобно.
– Мне целиком в шкафу жить или только вещами?
– Диван твой ребята покажут, скоро должны вернуться. Питье и фрукты в баре, разберешься. Пока в душ можешь залезть, охладиться. Все, меня нет, обустраивайся.
– Что это за гадость – ловец? – спросил оператор, протягивая технику пакетик с орехами.
– А–а, есть такой тип, скользкий. Сами слабые, из одаренности – возбуждают или угнетают способности у окружающих. Остальные возможности или не развиты или стараются не показывать. Почти всегда работают на кого–то. Их не любят, но терпят. Как насморк.
– И что? Из–за него премия накроется?
– Не–а. Он с нашей девочкой не то что не справится, даже мечтать не сможет. От нее такие отскакивать будут, как горох от бетона, – техник брезгливо выбросил шелуху от орешка.
– Ты что, кстати, ей с собой в баул напихал?
– Ты дурак? Он в комплекте шел, со всей амуницией. На случай обустройства на новом месте, в умеренном климате.
– С коньками и балетной пачкой. В комплекте. Ну–ну, – и оператор, усмехнувшись, продолжил наблюдение.
Часть 6
В бауле все лежало спрессованное в вакуумных упаковках. Даже долгожданные очки–капли.
«Хорошо, что в твердом футляре. И в стороне от этих двух … – Таня так и села на пол: два кирпича с самым невинным видом лежали в вакуумных упаковках. – Это комплект для обустройства на новом месте, да? – Слезы уже подступали к глазам, а комок в горле не пускал из груди смех. – Для закладки фундамента дома? Или крепких отношений в коллективе? Или для двух придурков, каждому – свой!?»
Таня решила не экспериментировать с внешностью и не светиться особо, поэтому отобрала короткую бирюзовую тунику, серые капри свободного кроя и белые кеды. Нашлось и серебряное колечко в пакетике с украшениями. На большой палец левой руки[9] оно было надето вполне сознательно.
«А пока – в душ. Первый в моей жизни. Хоть что–нибудь, должно быть в моей жизни приятным? Вот и будет.»
На ходу вытираясь найденным в шкафу мягким полотенцем, Таня увидела входящих в зал подростков, довольных жизнью парней и девушек. Они радовались, и не заметить их жизнелюбие и открытость было невозможно.
Их не смущал вид мокрой обнаженной незнакомки, они были возбуждены в ожидании нового. Новой встречи, знакомства, общения.
Для Тани чувствовать такое отношение к жизни и миру было приятным открытием. Особенно в контрасте с притворщиком Актеоном.
Она стояла, освещенная, на фоне полумрака зала, слегка прикрываясь полотенцем, и хотела улыбаться в ответ, как бы по–дурацки это ни выглядело. Она не видела лиц в ореоле от яркого окна, но чувствовала тепло и нежность. Без подвоха. Без зависти. Ей были рады. Как была рада Миса, как радовались Локи и Уллис.
А она только сейчас заметила искренность чувств. Когда радовались целых одиннадцать сердец.
«Вот это я перемудрила. Они старше меня года на два–три, я не туда попала?
Нет, туда.
Это их я должна наказать, что ли?
За попытку вызвать кого–то там, страшного и ужасного?
Нифига, не стану их наказывать, за такую–то мелочь. Теперь я решаю, а они мне уже нравятся.
Не стой как дура, знакомься и иди одеваться, холодно босиком, простынешь!
Отстань.
Сама отстань, я о тебе забочусь!»
Ощущение прохлады от пола было совсем новым и неожиданным. Она не обращала внимания на такие простые составляющие:
«Почему? Я теперь в этом мире, мне некуда торопиться. Прислушивайся к себе и радуйся жизни. Ничего на потом, есть только сейчас. Впитывай каждый миг. Учиться этому нужно, вот у них. Ой, и бардак у меня в голове!»
От смущения Таня не придумала ничего лучше, чем изобразить подобие книксена, отведя в сторону кусочек полотенца.
– Здрасьте, – неловко выдавила она.
– Привет! – весело прозвучало в ответ несколько голосов.
Самый старший и большущий, чуть не вдвое выше Таньки, мягко попросил:
– Оденься, пожалуйста. Мы не сбежим, честное слово!
– Как это она не будет их наказывать? А для чего мы ее туда послали? Мстить! За ошибку! – техник в недоумении уставился на оператора.
– Очень просто. Теперь ей решать. Самостоятельную единицу в мир выпустили. Боги недоделанные, блин… – оператору все больше нравилось их творение.
– Локи всем растрезвонил, что к нам прибыла сильная целительница. Но не сказал, что ты такая…
Таню едва только не щупали руками, рассматривая, как диковинку, со всех сторон. Она не оставалась в долгу и с интересом и проснувшейся жадностью изучала своих будущих товарищей. Что–то ее смущало в их внешности или в поведении. Точно определить пока не получалось.
Все были одеты по–летнему легко и очень разнообразно. Казалось, случилось собрание самых разных направлений моды, вкусов, стилей.
«А что? Может, так правильно, откуда мне знать? Я среди них, как в лесу среди деревьев… Вот оно! Стройные, как сосны, или крепкие, как дубы. Что, и среди девчонок ни одной сладкоежки?»
– Какая «такая»? Вот среди вас нет ни одного толстого – это нормально? – непосредственность в общении у Тани была детская.
– Как это – «толстого»? – удивился парень с тонкой косичкой на затылке. – Наверное, мощного! Так силовые нагрузки не всем нравятся, это по желанию. Здесь есть несколько любителей, еще познакомишься… – в его голосе проскочила досада и разочарование.
– Ты красивая очень. Хрупкая и похожа на теплую льдинку. Не обижайтесь, ладно? – высокий посмотрел серыми глазами на всю компанию. Таня заметила, что боб с косым пробором при его росте смотрится очень даже симпатично, а темные волосы здорово оттеняют бледное лицо.
– Нам–то на что обижаться? Плохо, что не парня добавили – это, действительно, досадно. А красивая девчонка в группе – только стимулирует, – невысокая кареглазая девушка с короткой стрижкой протянула Тане руку. – Я – Ю́на. Мы рады тебе, не обращай внимания на парней. Гормоны у них зашкаливают.
«Да, с «гормонами» придется что–то делать, иначе они тут передерутся или меня съедят.
Или не съедят…»
– Я – Таня и любые варианты, кроме Татьяны. Не мощные, а толстые. Вы меня с толку не сбивайте. Жирные. Заплывшие. С животиком. Ленивые и малоподвижные. С разросшейся подкожной клетчаткой. Бурдюки с салом. Толстозадые жиробасы. Булкотрясы щекастые!
– Ну, ты сестренка и выдумщица! – вокруг заулыбались и стали посмеиваться. – Такое только в фильмах ужасов может быть, да и то для извращенцев. Зрелище тошнотворное: разросшаяся жировая ткань. Фу, я сейчас блевану! – обладатель косички притворно отвернулся в сторону и наклонился. – Кстати, я – То́ни.
– Вы не поняли! Толстые люди – их же большинство! А среди вас – ни одного! – Таня от досады чуть не перешла на крик.
Высокий плавно скользнул к Таньке и нежно прижал к себе:
– Тише, тише, сестренка, – обнимая, он умудрялся одной рукой гладить Танькин затылок. Пальцы у него были тонкими и длинными, – нет здесь никаких толстых. Были когда–то, но уже закончились. Эк тебя разобрало. Наверное, акклиматизация.
От парня исходил аромат соленого ветра и травы. Не пытаясь вырваться, Таня обреченно шептала в его упругий живот:
– Но как же? Ведь толстые должны быть… Они всегда есть. Их много…
– Мы тебя в обиду не дадим. Не бойся.
– Почему я сестренка? Что–то обо мне знаете, да? – она отклонилась назад в крепких руках и посмотрела на парня снизу вверх. В синих глазах стояли слезы.
– Ты совсем маленькая, поэтому и воспринимаешься, как требующая защиты. Значит – сестренка! Тебе не нравится? А меня А́нси зовут.
– Нравится, спасибо. Просто непривычно. Может, отпустишь меня уже? – шмыгнула носом Таня.
Расположились в основном на ковре перед диванами, кто – лежа, кто – сидя, подушек хватало. Явно предстоял долгий и обстоятельный разговор.
– Давай, рассказывай! Кто, откуда? В общем, излагай, – улыбнулась Но́ти, сероглазая брюнетка.
Еще не совсем оправившись от незнакомых впечатлений, Таня, немного всхлипнув, тихо спросила:
– Вы дьявола вызывали?
На нее оторопело уставились одиннадцать пар глаз.
– Ну, вот: я здесь...
– В общем, от страха олень перепутал норы и залез к медведю! – все рассмеялись: охотничьи байки были популярны.