– Почему? То есть, ты чё, в любви пытаешься объясниться? – Танька улыбалась совсем растерянно.
– Не пытаюсь, что ты! Уже признался, – Анси повернул голову и посмотрел в синие глаза.
– И что теперь делать? И почему ты не счастлив?
– Ты скоро уйдешь. Так что ничего делать не нужно.
– Вы меня прогоните? Зачем?
– Как это – прогоните? Ты закончишь работу и уйдешь. Разве не так?
– Нет. Я сама себе хозяйка. Хотела здесь остаться. Но если тебе не нравиться… – примитивная манипуляция была в крови. Вместе с кокетством, флиртом и заигрыванием.
– Ладно, – вставая, рассудительно сказал Анси, – хорошей новостью и закончим. Сладких снов, – он нагнулся и поцеловал Таньку в щеку.
– Стой, торопыга! – Танька едва успела ухватить его за мизинец. – Что за палочка–отсекалочка у дьявола?
– Бритва Оккама[23], – сильно удивился Анси. – У тебя вот – кукри. Спи, давай.
Часть 10
Утро получилось солнечное. У кого получилось – Таня не задумывалась:
«Может, у меня получилось. Или для меня. Интересно жить, оказывается!»
В комнате она была одна. Встала, обернулась брошенным с вечера на спинку дивана полотенцем и прошлепала босыми ногами в душ.
Уже в гардеробной решила одеться практично и вызывающе.
Обтягивающие трикотажные шорты эротично подчеркивали каждую из прикрываемых деталей фигуры. Короткая белая футболка с надписью «Рождена, чтобы дерзнуть» спряталась под светло–бирюзовой кенгурушкой.
Быстро сделала два хвостика, так чтоб не надевать бейсболку. Нацепила круглые очки в бежевой оправе и такого же цвета керамическое ожерелье. Вставила босые ноги в белые кеды.
«М–да. Вчера были белыми. Если и дальше так пойдет – вечером придется выбросить. Или Лютому на растерзание отдать. Лют, елки зеленые! Чем его кормить–то? И меня бы тоже кормить нужно.»
– Эй, зверь! Ты уже проснулся? – безответно крикнула в приоткрытую дверь. – Ты где вообще?
Лютик почувствовал, что его зовут, и дал понять, что он рядом с домом и ему весело.
Подхватив кукри, Танька наконец вышла на веранду.
Тело просило движения!
Таня поняла это, как только увидела во дворе почти всю Синюю. Каждый был занят своим телом, в основном –стретчингом[24], некоторые чистились пранаямой[25].
Тоненькая Ирим, на удивление, выполняла гун[26] из тайцзи–цюань[27]. Что–то на выброс силы, как показалось. Это было очень заразительно.
Пришлось молча отложить очки и нож в сторону и начать энергичную растяжку. Места было достаточно и очень скоро Таня перешла к ката[28] бассай[29], с удовольствием делая кимэ[30] вместо пауз.
«И даже не вспотела. Похоже, такой нагрузки мне маловато, но жрать все равно хочется!»
– С бодрым утром! – глянула на ребят Таня. – Улыбки закончились или тучи за щеки понабирали? – в ответ все серьезно молчали.
Даже Лютик сидел у ног Анси и смотрел на Таню выжидательно.
– С добрым утром! – Юна все–таки улыбнулась. Первой, дальше уже веселость покатилась волной по всем лицам. – Вчера не до того было, а сегодня…
– С Днем Рождения!!! – заорали все. Таню подхватили на руки стали подбрасывать, считая. На одиннадцатом броске остановились, опустили на землю.
– С Днем Рождения! – еще раз сказал уже Анси. – Ты вчера родилась, мы не забыли. А пикник устроим сегодня.
– А почему одиннадцать?! Мне двенадцать уже, скоро тринадцать! Почти четырнадцать! – радость у Тани была, как у пятилетней.
– А выглядишь совсем молодо, мягкая и нежная. Максимум на одиннадцать! Вот угостим вкуснятиной – посмотрим, какая ты стала взрослая! – позади толпы были заметны накрытые тканью корзинки.
– Она знает? – оторвался от просмотра оператор.
– Знает, – кивнул техник, – но вот расскажет ли им?
– Лютик тоже?
Техник промолчал, но опустил глаза.
Далеко не пошли, рядом была закрытая высокими кустами лужайка с кострищем посередине. Все звуки предгорья, казалось, остались снаружи импровизированного шатра с куполом из яркого синего неба.
– Здесь особый дзен[31]. Его не спугнешь ни весельем, ни пикником, ни костром. Почему–то только обостряется. И каждый всегда открывает себя по–новому, – Анси старался держаться как можно ближе.
Быстро набросали на траву мягких подстилок, накрыли в средине «стол». Выложили много фруктов. Канапе и тартинки на тарелочках тоже были, как поняла Таня, овощными и фруктовыми. Напитки, явно свежевыжатые, в мягких пакетах. Сладости были похожи на маленькие тортики.
«И где гора из шашлыка? Ну или какой–нибудь маленький огромный–преогромный жареный барашек? Просто гигантские кольца колбасы, наконец! Всякие тазики с салатиками… Лучше молчать, а то предложат еще крылья ангела в сладком соусе или мороженое из крови террористов. Явно не просто так вегетарианствуют. Но вот чем мне Лютика кормить?»
– Будь очень осторожна с пальцами: их легко откусить, когда начнешь есть, – улыбнулся Тони.
– Стыдно спрашивать, но мясное что–нибудь – для Лютика – найдется?
– Это тебе стыдно? – лукаво подмигнул А́лас. Лохматый сероглазый брюнет носил простые рисунки на индейский манер и Таня не предполагала, что на таком лице будет заметно удивление. – В душевой у тебя не было комплексов. А барса мы уже покормили, он сам подсказал, чему обрадуется.
«И сколько мне это будут вспоминать? Где моя голова была?»
Вслух спросила:
– Чем, если не секрет? Вряд ли он ест сырые овощи…
– А, ты об этом! Рано утром он кузнечиков наловил, перекусил. А потом я ему змею разделал. Он сам поймал, кстати. Так что от пуза наелся!
– А вы мясо вообще не употребляете?
– Еще как употребляем! Но не на Курорте же: здесь отдыхают и дают отдохнуть телу. Если хочешь – сейчас организуем! – подскочил Алас.
Таня схватила его за руку и потянула вниз:
– Сиди и расслабься, я еще не знаю, чего хочу. Все отлично!
Сложили костер весело и быстро, но поджигать не стали, отложили до вечера. Появилась музыка: веселые звуки Тане понравились. От смущения не осталось и следа, когда все, наконец, уселись завтракать.
Таня остерегалась увлекаться экзотикой, но голод чувствовался все сильнее. Слюнки у нее текли уже водопадом предвкушения.
– Не стесняйся, пробуй, что приглянется.
– Это кто такой буро–розовый? – она показала на ближайшую тарелку.
– Клубника в бальзамическом уксусе, – Анси устроился почти вплотную. – Лучше начни с чего–нибудь легкого, вот хоть с красного сыра в колючем салате, – он передал Тане шпажки с зелеными ощетинившимися конвертиками.
– М–м! Вкусно! Я хочу все попробовать!
– Ты – именинница, так что обязана. Вот, оцени контраст, – протянул ей маленькие плоды, – яблоки, маринованные с красным перцем.
– Я горю!
– Только не запивай, заешь горькой земляникой в сахаре.
Через десяток минут Таня беззастенчиво прислонилась спиной к Анси и погладила свой живот:
– Все, пощады! У меня пузо лопнет сейчас! Лимон с огненным медом – нечто потрясающее!
– Закуси имбирем в гранатовом сиропе и отдыхай, – Анси заботливо положил в открывшийся Танин рот темно–красный чипс.
За «столом» говорили о еде, разных блюдах и способах готовки. Разжигали аппетит и заодно делились рецептами.
Лютик подлез под бок и стал заигрывать. Таня честно уделяла ему часть внимания, почесывая брюшко и иногда в шутку отбиваясь от острых коготков.
– Хочешь небольшой фейерверк? – Ирим озорно глянула зелеными глазами. – У нас делают, – протянула тарелочку.
– И кто внутри? Стая злых перцев? – все же взяла один маленький шарик, шутливо предложила Анси, потом Лютику и положила в рот.
– Не стая, а только один: черничный джем с кайенским перцем, – прозвучало с опозданием.
Таня едва удержала глаза в орбитах. Но ощущения действительно были необычными: пламенное мгновение сменилось нежностью, наслаждение уже растекалось по языку.
– Обязательно все делать острым и с перцем?
– Вовсе нет, здесь много сладкого. Пирожные и тортики вообще не из фруктов, – Анси удивился. – Но в основном – все праздничное, жгучее. А так – каждый волен сам выбирать, чем питаться. Из злого ты почти все попробовала. Остались только роллы из вяленого банана и ежовой груши.
Лежали, словно римские патриции, между разговорами забрасывая в себя торжественные кушанья. Таня нашла в себе силы и разделила с Анси пирожное. Очень сладкое, как выяснилось. Лютик тоже не отказался от кусочка такого лакомства и, распробовав, пошел крадущимся шагом угощаться уже у всех и каждого.
– Расскажи о вашем мире. Или правильнее – реальностях?
– Скоро все обитатели лагеря сюда подтянутся, – задумался Анси, – до этого нужно отдохнуть. Может, пробежимся? Так и поговорим.
– Ты садист? Признавайся, чего уж там, – попросила Таня.
– Я добрый и пушистый! Как Лютик, – улыбка была откровенной и обезоруживающей.
– И обессилевшей девочке предлагаешь пробежку после еды? Что же тогда жестокость?
– Лежать дальше – жестоко по отношению к себе. Сейчас все разойдутся поразмяться. Движение помогает пищеварению и снимает тяжесть. Разве не знаешь?
– Ох! Ладно, – приподнялась на локте с колен Анси Таня, – побежали, только легонько. Лютик! Ты с нами?
Мохнатый защитник покосился на пирожные, но резво прыгнул через свои желания и поспешил опередить парочку.