В каждой боковой стене за барной стойкой виднелось по двери. За правой была ванная комната с душевыми кабинками, туалетами и умывальниками. Всех по шесть штук. А за левой — гардеробная, с шестью же шкафами, стиральными машинками, сушками — утюгами и зеркалами в самых неожиданных местах. Посередине стояли подобия банкеток. Стулья пока не показывались.
Сюда, в гардеробную, и затащил злосчастный баул Уллис:
— Располагайся, вот шкаф. Наверное, захочешь сменить балетную пачку, — парень снова рассмеялся, — очень уж в ней неудобно.
— Мне целиком в шкафу жить или только вещами?
— Диван твой ребята покажут, скоро должны вернуться. Питье и фрукты в баре, разберешься. Пока в душ можешь залезть, охладиться. Все, меня нет, обустраивайся.
— Что это за гадость — ловец? — спросил оператор, протягивая технику пакетик с орехами.
— А-а, есть такой тип, скользкий. Сами слабые, из одаренности — возбуждают или угнетают способности у окружающих. Остальные возможности или не развиты или стараются не показывать. Почти всегда работают на кого-то. Их не любят, но терпят. Как насморк.
— И что? Из-за него премия накроется?
— Не-а. Он с нашей девочкой не то что не справится, даже мечтать не сможет. От нее такие отскакивать будут, как горох от бетона, — техник брезгливо выбросил шелуху от орешка.
— Ты что, кстати, ей с собой в баул напихал?
— Ты дурак? Он в комплекте шел, со всей амуницией. На случай обустройства на новом месте, в умеренном климате.
— С коньками и балетной пачкой. В комплекте. Ну-ну, — и оператор, усмехнувшись, продолжил наблюдение.
Часть 6
В бауле все лежало спрессованное в вакуумных упаковках. Даже долгожданные очки — капли.
«Хорошо, что в твердом футляре. И в стороне от этих двух … — Таня так и села на пол: два кирпича с самым невинным видом лежали в вакуумных упаковках. — Это комплект для обустройства на новом месте, да? — Слезы уже подступали к глазам, а комок в горле не пускал из груди смех. — Для закладки фундамента дома? Или крепких отношений в коллективе? Или для двух придурков, каждому — свой!?»
Таня решила не экспериментировать с внешностью и не светиться особо, поэтому отобрала короткую бирюзовую тунику, серые капри свободного кроя и белые кеды. Нашлось и серебряное колечко в пакетике с украшениями. На большой палец левой руки[9] оно было надето вполне сознательно.
«А пока — в душ. Первый в моей жизни. Хоть что-нибудь, должно быть в моей жизни приятным? Вот и будет.»
На ходу вытираясь найденным в шкафу мягким полотенцем, Таня увидела входящих в зал подростков, довольных жизнью парней и девушек. Они радовались, и не заметить их жизнелюбие и открытость было невозможно.
Их не смущал вид мокрой обнаженной незнакомки, они были возбуждены в ожидании нового. Новой встречи, знакомства, общения.
Для Тани чувствовать такое отношение к жизни и миру было приятным открытием. Особенно в контрасте с притворщиком Актеоном.
Она стояла, освещенная, на фоне полумрака зала, слегка прикрываясь полотенцем, и хотела улыбаться в ответ, как бы по-дурацки это ни выглядело. Она не видела лиц в ореоле от яркого окна, но чувствовала тепло и нежность. Без подвоха. Без зависти. Ей были рады. Как была рада Миса, как радовались Локи и Уллис.
А она только сейчас заметила искренность чувств. Когда радовались целых одиннадцать сердец.
«Вот это я перемудрила. Они старше меня года на два — три, я не туда попала?
Нет, туда.
Это их я должна наказать, что ли?
За попытку вызвать кого-то там, страшного и ужасного?
Нифига, не стану их наказывать, за такую-то мелочь. Теперь я решаю, а они мне уже нравятся.
Не стой как дура, знакомься и иди одеваться, холодно босиком, простынешь!
Отстань.
Сама отстань, я о тебе забочусь!»
Ощущение прохлады от пола было совсем новым и неожиданным. Она не обращала внимания на такие простые составляющие:
«Почему? Я теперь в этом мире, мне некуда торопиться. Прислушивайся к себе и радуйся жизни. Ничего на потом, есть только сейчас. Впитывай каждый миг. Учиться этому нужно, вот у них. Ой, и бардак у меня в голове!»
От смущения Таня не придумала ничего лучше, чем изобразить подобие книксена, отведя в сторону кусочек полотенца.
— Здрасьте, — неловко выдавила она.
— Привет! — весело прозвучало в ответ несколько голосов.
Самый старший и большущий, чуть не вдвое выше Таньки, мягко попросил:
— Оденься, пожалуйста. Мы не сбежим, честное слово!
— Как это она не будет их наказывать? А для чего мы ее туда послали? Мстить! За ошибку! — техник в недоумении уставился на оператора.
— Очень просто. Теперь ей решать. Самостоятельную единицу в мир выпустили. Боги недоделанные, блин… — оператору все больше нравилось их творение.
— Локи всем растрезвонил, что к нам прибыла сильная целительница. Но не сказал, что ты такая…
Таню едва только не щупали руками, рассматривая, как диковинку, со всех сторон. Она не оставалась в долгу и с интересом и проснувшейся жадностью изучала своих будущих товарищей. Что-то ее смущало в их внешности или в поведении. Точно определить пока не получалось.
Все были одеты по-летнему легко и очень разнообразно. Казалось, случилось собрание самых разных направлений моды, вкусов, стилей.
«А что? Может, так правильно, откуда мне знать? Я среди них, как в лесу среди деревьев… Вот оно! Стройные, как сосны, или крепкие, как дубы. Что, и среди девчонок ни одной сладкоежки?»
— Какая «такая»? Вот среди вас нет ни одного толстого — это нормально? — непосредственность в общении у Тани была детская.
— Как это — «толстого»? — удивился парень с тонкой косичкой на затылке. — Наверное, мощного! Так силовые нагрузки не всем нравятся, это по желанию. Здесь есть несколько любителей, еще познакомишься… — в его голосе проскочила досада и разочарование.
— Ты красивая очень. Хрупкая и похожа на теплую льдинку. Не обижайтесь, ладно? — высокий посмотрел серыми глазами на всю компанию. Таня заметила, что боб с косым пробором при его росте смотрится очень даже симпатично, а темные волосы здорово оттеняют бледное лицо.
— Нам-то на что обижаться? Плохо, что не парня добавили — это, действительно, досадно. А красивая девчонка в группе — только стимулирует, — невысокая кареглазая девушка с короткой стрижкой протянула Тане руку. — Я — Юна. Мы рады тебе, не обращай внимания на парней. Гормоны у них зашкаливают.
«Да, с „гормонами“ придется что-то делать, иначе они тут передерутся или меня съедят.
Или не съедят…»
— Я — Таня и любые варианты, кроме Татьяны. Не мощные, а толстые. Вы меня с толку не сбивайте. Жирные. Заплывшие. С животиком. Ленивые и малоподвижные. С разросшейся подкожной клетчаткой. Бурдюки с салом. Толстозадые жиробасы. Булкотрясы щекастые!
— Ну, ты сестренка и выдумщица! — вокруг заулыбались и стали посмеиваться. — Такое только в фильмах ужасов может быть, да и то для извращенцев. Зрелище тошнотворное: разросшаяся жировая ткань. Фу, я сейчас блевану! — обладатель косички притворно отвернулся в сторону и наклонился. — Кстати, я — Тони.
— Вы не поняли! Толстые люди — их же большинство! А среди вас — ни одного! — Таня от досады чуть не перешла на крик.
Высокий плавно скользнул к Таньке и нежно прижал к себе:
— Тише, тише, сестренка, — обнимая, он умудрялся одной рукой гладить Танькин затылок. Пальцы у него были тонкими и длинными, — нет здесь никаких толстых. Были когда-то, но уже закончились. Эк тебя разобрало. Наверное, акклиматизация.
От парня исходил аромат соленого ветра и травы. Не пытаясь вырваться, Таня обреченно шептала в его упругий живот:
— Но как же? Ведь толстые должны быть… Они всегда есть. Их много…
— Мы тебя в обиду не дадим. Не бойся.
— Почему я сестренка? Что-то обо мне знаете, да? — она отклонилась назад в крепких руках и посмотрела на парня снизу вверх. В синих глазах стояли слезы.
— Ты совсем маленькая, поэтому и воспринимаешься, как требующая защиты. Значит — сестренка! Тебе не нравится? А меня А́нси зовут.
— Нравится, спасибо. Просто непривычно. Может, отпустишь меня уже? — шмыгнула носом Таня.
Расположились в основном на ковре перед диванами, кто — лежа, кто — сидя, подушек хватало. Явно предстоял долгий и обстоятельный разговор.
— Давай, рассказывай! Кто, откуда? В общем, излагай, — улыбнулась Ноти, сероглазая брюнетка.
Еще не совсем оправившись от незнакомых впечатлений, Таня, немного всхлипнув, тихо спросила:
— Вы дьявола вызывали?
На нее оторопело уставились одиннадцать пар глаз.
— Ну, вот: я здесь…
— В общем, от страха олень перепутал норы и залез к медведю! — все рассмеялись: охотничьи байки были популярны.
Напряжение постепенно оставляло. Когда выяснили, что дьявола вызывали из чисто научного интереса — сработает на Курорте или нет — как камень с души упал. Вот только что делать дальше? Ответ Таня решила искать много позже.
— А разве медведи живут в норах? — поинтересовалась Ирим, тоненькая девчонка с огромными зелеными глазами. Короткая стрижка удачно подчеркивала ее женственность.
— У нас — да, — Тони явно гордился такими практичными медведями.
— А у нас — в гнездах, — разочаровано протянула Ирим.
— Заливай, да меру знай! У вас же нет больших деревьев!
— Ой, да сколько того медведя? Разве что крылья большие, а так он легкий.
Все прибыли из совершенно непохожих реальностей.
— Погодите, — Тане не давал покоя этот момент. — Как так получается, что мироустройство и общество — одинаковые, а фауна и флора — совсем разные?