дьбою прожить долгий век, иные же гибнут безвременно, повинуясь велению долга. Всякому человеку трудно расстаться с жизнью, но лишь самурай в решительную минуту способен мужественно принять смерть. Это ли не достойно восхищения!
Жил некогда в провинции Сэтцу самурай по имени Кандзаки Сикибу, состоявший на службе у Араки Мурасигэ[160], владельца замка Итами. Долгие годы он успешно выполнял свои обязанности, следя за тем, чтобы каждый воин достойно нес свою службу, а все потому, что сам происходил из доблестного самурайского рода.
Но вот однажды второму сыну его господина – Мурамару-доно вздумалось осмотреть острова вблизи Эдзо[161], и Сикибу было поручено сопровождать его в этом путешествии. Испросив разрешение взять с собой своего сына, Кацутаро, Сикибу стал собираться в путь. Вскоре все было готово, и Мурамару-доно вместе с многочисленной свитой отправился на восток.
Шло время, близился к концу месяц удзуки[162], и наступила дождливая пора. В один из дней путники рассчитывали сделать остановку на постоялом дворе «Симада» в Суруге, но, когда они добрались до горного перевала Саё-но Накаяма, хлынул обломный ливень, и мост через речку Кикугава скрылся под водой. Вдобавок налетел свирепый ветер и стал срывать с проводников дождевые накидки. С большим трудом удалось путникам одолеть перевал и выйти к берегу реки Оикава. Неподалеку оттуда находился постоялый двор «Каная», где можно было переждать непогоду, но Мурамару-доно собрал свою свиту и распорядился немедленно готовиться к переправе на тот берег. Сикибу, видя, что вода в реке поднялась, попытался было возразить, но в молодом господине взыграло ретивое, и он, не задумываясь о последствиях, настоял на своем. Многих из тех, кто вступил в реку, сразу же унесло бурным течением, и они утонули, однако поворачивать вспять было уже поздно. В итоге поредевшему отряду все же удалось достичь берега и выйти к постоялому двору «Симада».
В свите молодого господина был юноша по имени Тансабуро, сын самурая Мориоки Танго, товарища Кандзаки Сикибу. Впервые отпуская своего шестнадцатилетнего сына в дальнее путешествие, Танго просил Сикибу присмотреть за ним. Памятуя об этом, перед началом переправы Сикибу проверил, не выбился ли из сил конь Тансабуро, надежны ли его проводники, и велел ему переправляться через реку вслед за Кацутаро. Сам же Сикибу вступил в реку последним. Между тем стало смеркаться, проводники потеряли брод, седло под Тансабуро накренилось, и он упал с коня. В тот же миг юношу подхватило течением, и он скрылся под водой. Сколько ни искали его потом, найти тело юноши не удалось. Обиднее всего было то, что он погиб, почти добравшись до берега. А Кацутаро остался цел и невредим.
Что было делать Сикибу? Как оправдаться перед другом? Долго не мог он решиться, но потом все же подозвал сына к себе и сказал:
– Отец Тансабуро просил меня позаботиться о нем, но юноша погиб у меня на глазах, и я был не в силах ему помочь. Если ты вернешься домой живым и невредимым, я не смогу взглянуть Танго в глаза. Ты должен разделить судьбу Тансабуро!
Кацутаро на то и был сыном самурая, чтобы не раздумывая исполнить отцовский приказ. Он тут же повернул коня вспять, бросился в бушующие волны и исчез навсегда.
Только теперь Сикибу осознал, сколь превратна и мимолетна человеческая жизнь. «Воистину, нет тяжелее ноши, чем та, которая зовется долгом, – горевал несчастный отец. – Вместе со мной в это путешествие отправилось немало достойных людей, но именно мне поручил Танго заботу о своем сыне. Я не оправдал его доверия и был вынужден послать на смерть собственного сына, благополучно одолевшего опасную переправу. Как жестоко устроен мир! У Танго, помимо Тансабуро, есть еще сыновья, и сколь бы велико ни было его горе, со временем он утешится. Я же потерял единственного сына. Ради чего мне теперь жить? А каким ударом это станет для его матери!..»
Так размышлял Сикибу, скорбя о сыне, принявшем смерть по его воле. В порыве отчаяния он решил свести счеты с жизнью, но обязательства, возложенные на него господином, еще не были исполнены до конца. Взяв себя в руки, он нес свою службу с прежним усердием, однако сердце его терзала тоска. Когда же путешествие завершилось и Мурамару-доно благополучно возвратился в замок, Сикибу сказался больным и затворился в своем доме. Вскоре он оставил службу у своего господина, покинул Итами и вместе с женой поселился на горе Митакэ, возле храма Киёмидзу[163], где они приняли монашеские обеты. Никто не догадывался о том, чтó привело их на этот путь, но со временем Танго узнал от кого-то из очевидцев, каким образом погиб Кацутаро. Глубоко тронутый жертвой Сикибу, он решил последовать его примеру и, оставив службу в замке, вместе с женой и сыновьями нашел пристанище на той же святой горе. Шум ветра в соснах заставил их пробудиться от снов бренного мира, а слезы, пролитые по сыновьям, превратились в целебную влагу, омывшую их души. Невидимый перст судьбы указал им спасительную стезю, и помыслы их уподобились ясной луне, выглянувшей из-за дальних гор. Взыскуя загробного блаженства, Сикибу и Танго так сроднились душами, как это редко случается даже между близкими друзьями. Долгие годы следовали они избранному пути, но теперь их давно уж нет на свете, как рано или поздно не станет всех, кто ныне обитает в этом мире.
О женщине, которая решилась пожертвовать одним ребенком, дабы сохранить жизнь другому
Двадцать девятого дня шестой луны двенадцатого года эры Эйроку[164] войска противников, которые сошлись на битву у реки Анэгава[165] в провинции Оми, решили сделать передышку и заключили перемирие.
И вот на закате дня возле одного из биваков показалась тень какого-то человека, пытавшегося незаметно выскользнуть из лагеря. Дозорный Мокута Танго в главной ставке заметил его и приказал догнать. Несколько воинов бросились наперерез беглецу по полю, заросшему бамбуком. Когда расстояние между преследователями и их жертвой сократилось, они распознали в беглеце женщину, рослую и крепкую, с мечом на поясе. К груди она прижимала младенца, а рядом с нею бежал мальчик лет семи, которого она держала за руку. Чувствуя, что погоня уже близка, женщина бросила малютку на землю, мальчика же посадила за спину и так пробежала еще около двух тё. Кто-то из воинов поневоле остановился и, пожалев плачущего младенца, взял его на руки. Это была прелестная девочка.
Когда преследователи настигли беглянку, она ссадила ребенка под деревом, выхватила из ножен меч и принялась защищаться, не уступая в храбрости мужчине, но силы были явно неравны. Один из преследователей, бывалый воин, отдал приказ: «Взять ее живой!» В конце концов им это удалось, хотя каждый из них получил легкое ранение.
По всему видно было, что женщиной движут какие-то особые побуждения, поэтому воины обошлись с ней учтиво и отвели в ставку к своему начальнику. Выслушав их доклад, Танго обратился к ней:
– Рассказывайте, с чьими детьми вы пытались скрыться?
– О, горе! – только и произнесла в ответ женщина и, опустив голову, заплакала. Без сомнения, ей было что скрывать. «Уж не дети ли это вражеского полководца?» – подумал Танго. Тем временем мальчуган подбежал к матери и, схватив ее за рукав, захныкал: «Хочу к тяте!» Услышав слово «тятя», Танго тотчас догадался, что перед ним сын крестьянина.
– Итак, чья вы жена? – спросил Танго. – Сердце мое не чуждо сострадания, и я готов сохранить вам жизнь, но сперва объясните, почему вы так странно поступили с детьми. Оба наверняка вам дороги, однако грудного младенца вы бросили, а взрослого мальчика пожалели и взяли с собой. Должно быть, вы поступили так неспроста, рассудив, что в будущем сын станет вам помощником и опорой. Или я ошибаюсь?
Тут женщина подняла голову и рассказала обо всем без утайки.
– Я жена человека по имени Такэхаси Дзинкуро. Когда-то он был самураем и получал от своего господина небольшое жалованье. Однако судьба сложилась так, что он стал ронином, поселился в этой деревне и занялся крестьянским трудом. Сменив боевого коня на быка, а копье на мотыгу, сделался он простым землепашцем. Но потом началась война, и всех мужчин в здешних краях согнали воевать. Прошлой ночью муж сказал мне: «Чует мое сердце, что нынешнего сражения мы не выиграем и живым я домой не вернусь. А вслед за мной погибнешь и ты вместе с нашими чадами. Пока не поздно, беги отсюда. Ты должна сберечь и вырастить детей, чтобы было кому продолжить мой род». Я не хотела с ним расставаться, но он настаивал, и мне пришлось уступить. Однако спастись нам не удалось: меня схватили ваши люди. А дети эти мне не родные. За долгую жизнь своих деток мы с мужем не нажили и взяли на воспитание чужих. Мальчик приходится племянником мужу, девочка же – племянницей мне. Сбереги я девочку, пошла бы молва, что я порадела о собственной родне в ущерб мужниной, и мне было бы горько это слышать.
Тронутый признанием женщины, столь высоко ставящей долг, Танго велел своему подчиненному скрытно, окольным путем вывести ее из лагеря. Так она и ее дети были спасены.
Из сборника «Новые записки о том, что смеха достойно»
След от прижигания моксой, о котором не мог знать посторонний
В старину, во времена императора Бурэцу[166], на землю обрушился огненный ливень, причинивший народу неисчислимые бедствия. Люди строили себе укрытия из камня, тем и спасались. А случилось это потому, что правление государя отошло от праведного пути.
В то время особым расположением императора пользовалась придворная дама по имени Акацуки-но Сёнагон – Рассветная Заря. Ни в нынешние, ни в прежние времена не видел свет такой красавицы, даже за пределами благословенной земли Акицусу