Дьяк отдал командам кораблей приказ обстреливать атаковавших Дольфран из луков и арбалетов. Суда приблизились к стенам цитадели, и стрелки дали залп по карабкавшимся вверх упырям. Те с яростными воплями посыпались вниз. Вампиры оказались между двух огней. Теперь их просто уничтожали, не позволяя нанести ответный удар. Даже если особо удачливому носферату удавалось добраться до края стены, он мигом оказывался утыканным стрелами или пронзенным сразу несколькими мечами. У подножия бастионов лежали груды гниющей плоти.
В это время подоспела уцелевшая после налетов кораблей нежить. Мертвецы столпились перед Дольфраном, готовые к бою, но они не могли карабкаться по стенам как вампиры. Дьяк передал команде «Сверху виднее» приказ взять в Дольфране груз камней и завалить ими нежить, а капитану «Ручного дракона» велел развернуть корабль и лететь за стены Венста.
Он один знал, что Ольгерд Эрнадил выполнил свое задание и разрушил Сферы, в которых хранились души вампиров. Теперь носферату больше не могли создавать себе подобных, так что все они были здесь: оставшиеся, уцелевшие, последние. Чем больше их будет уничтожено в этой битве, тем лучше. Но с этим вполне справятся мечники и стрелки, Дьяк же хотел найти ставку вампиров и уничтожить ее.
Невин, одетый в глухие доспехи гномьей работы, добытые у горных мастеров при помощи подставного лица, стоял на холме и глядел на стены Венста. Он почти не видел хода сражения с тех пор, как носферату ворвались в город, но его паладины докладывали о происходящем при помощи Зова. Ванхорн, Дарон, Валентин и Телон вели его армию в бой. Должность Военного Наместника была упразднена – Пророк в ней не нуждался, он сам, благодаря Кровавому, знал, куда и зачем посылать воинов. Валентин был обескуражен таким поворотом, но не посмел ничего возразить – не только потому, что было абсурдно оспаривать волю Молоха, но и потому, что не уберег Калигорст – символ своего статуса. Его позиции вообще сильно упали в последнее время – в первую очередь из-за сдачи Бальгона, а также потому, что умы и сердца вампиров занимал Пророк, вещавший словами Кровавого. Все их помыслы были связаны с волей Молоха, который, как им казалось поначалу, вел их к бесспорной победе, и им не было никакого дела до амбиций Валентина. Председателю Вардана пришлось уйти в тень и довольствоваться ролью обычного командира.
Невин больше не опасался его: за его спиной стоял Молох, и он знал, что делает то, ради чего был создан. Пойти против Пророка означало изменить Служению, а кара за это полагалась одна – смерть. Невин был уверен, что Валентин никогда добровольно не пожертвует своим бессмертием даже ради того, чтобы обойти его на политическом поприще. Доказательством тому служило бегство бывшего Военного Предводителя и потеря Калигорста, за что его тихо презирали почти все вампиры. Невин доверил Валентину командовать четвертой частью армии только потому, что не хотел унижать его сверх меры и превращать в озлобившегося врага. В подчинение он отдал ему носферату из его клана – никто другой не стал бы сражаться под его началом.
Накануне битвы Невин говорил с Дароном. Они сидели в княжеском шатре и обсуждали предстоящий штурм. Остальные командиры разошлись, но оставалось еще несколько вопросов, касавшихся той части атаки, которая лежала на плечах Дарона. После того как все было в сотый раз обговорено и проверено, Дарон обратился к Невину:
– Ваше Величество, дозвольте мне сказать.
– Слушаю? – сворачивая план Венста, Невин кивнул своему советнику. Что-то в его тоне показалось ему любопытным.
– Мне кажется, в последнее время вы испытываете некоторые… сомнения.
Невин поднял брови. Этого он не ожидал.
– Какого же рода? – спросил он сухо.
– Простите мою дерзость, – проговорил Дарон, – но не сомневаетесь ли вы в верности ваших вассалов?
Невин усмехнулся:
– Ты имеешь в виду Валентина? Он не посмеет выступить против меня. Ведь я – Пророк!
– Об этом я и хотел поговорить, Ваше Величество.
– Поясни.
– Валентин – всего лишь пешка, вы совершенно правы, и пешка довольно трусливая. В этом мы имели возможность убедиться. Но речь не о нем.
– О чем же? – Невин отложил план и уселся поудобнее. Разговор намечался интересный.
– О вашем высоком статусе Пророка.
– Продолжай.
– Ваше Величество, дозволено ли мне говорить откровенно?
– Я тебе это приказываю!
– Слушаюсь. Как известно, наша жизнь подчинена Служению, то есть форме бытийственного Пути, сопряженного с выполнением обязанностей, наложенных на нас нашим создателем. Так ли?
– Совершенно верно. Дальше.
– Нашим создателем является бог по имени Молох, и своим Служением мы вершим его волю. Таким образом, можно говорить о том, что наше общество построено на религиозной основе. Именно она сплачивает нас, дает нам надежду и вселяет уверенность в правильности собственных поступков.
– Правильнее сказать: «снимает с нас ответственность за них», – поправил Невин.
– Вы верно подметили, Ваше Величество, – Дарон слегка поклонился. – Но суть от этого не меняется. Наша жизнь – религиозное служение Богу-Создателю.
– И? Я пока не понимаю, к чему ты ведешь.
– Секунду, мой повелитель. Я как раз перехожу к своему непосредственному вопросу. – Дарон сделал краткую паузу. – Не чувствуете ли вы, Ваше Величество, что ваше назначение Пророком было несколько искусственным?
Невин нахмурился.
– Такова воля Молоха, – ответил он холодно.
– С этим никто не спорит! – Дарон приложил руку к груди. – Но речь идет о ваших чувствах. Верители вы сердцем, что достойны этого звания?
Невин смотрел на Дарона непонимающе. Что он хочет от него услышать и зачем вообще завел этот разговор?
– Я хочу помочь вам, повелитель, – сказал Дарон, словно прочитав его мысли. – Поверьте мне.
– Когда я был только князем, никто не мог оспорить мою власть, – проговорил Невин медленно, обдумывая каждое слово. – Я взошел на трон по всем правилам после смерти Прародителя Грингфельда. Но когда Молох объявил меня Пророком, это стало неожиданностью для всех. Для этого не было… предпосылок.
– Вы думаете, что подданные считают вас недостойным быть Пророком?
– Хм… – Невин помолчал, собираясь с мыслями. Он не был уверен, что вообще должен делиться ими с Дароном или кем-то еще, но некоторые вещи действительно его беспокоили. – Видишь ли, – заговорил он, осторожно подбирая слова, – религиозная власть держится на авторитете знающего волю Бога. То есть, собственно, Пророка. Но обычно на эту роль выбирается тот, кто отличается особой праведностью или, напротив, исключительной жестокостью – в зависимости от культа. Но в любом случае это должен быть самый… достойный. То есть превосходящий остальных по ряду тех качеств, которые наиболее ценит Бог. Молох требует от нас преданности, но этим обладает каждый вампир. Ни один из них не изменит Кровавому. Так чем же я лучше? Только лишь тем, что я князь?
– Но если все равны, следует выбрать первого среди равных, – заметил Дарон. – Вы получили это право вместе с троном, по праву наследования. Чем роль Пророка отличается от роли правителя?
– Есть ли у меня авторитет Пророка – вот в чем я сомневаюсь. Действительно ли я избран за достоинства или я – просто посыльный, передающий слова хозяина остальным слугам? Ты можешь ответить мне на это?
– Я попробую.
– Неужели? Хотелось бы послушать.
– На самом деле вы знаете ответ, Ваше Величество. Молох мог выбрать того, чьими устами говорил до сих пор, – Оракула Эртанора. Но он этого не сделал. Он выделил вас и возвысил. Разве это не говорит о том, что ему нужны именно вы, Ваше Величество?
Невин вспомнил этот разговор. Он много думал о нем и решил, что Дарон прав и в любом случае на все есть воля Подателя Жизни. Даже если выбор пал на Невина случайно, это не отменяет Служения, а потому он обязан следовать ему до конца.
Сейчас же не было времени размышлять о мотивах Кровавого, потому что в Венсте разворачивались события, требовавшие немедленных реакций и быстрых решений.
Невин понимал, что бой идет не совсем так, как планировалось, и стремительной победой давно уже не пахнет, но не мог понять, есть ли у его армии шанс на взятие города. Ему докладывали, что Венст пал и осталось только уничтожить последний оплот защитников – внутренний замок, – но время шло, а сообщений об окончательной победе не было. Кроме того, Невина раздражали плавающие в небе корабли: он знал, какой урон они способны принести. Несколько раз он порывался сам съездить в Венст и узнать, как обстоят дела, но советники неизменно удерживали его, напоминая о том, что Пророк должен находиться в безопасности – на этом настаивал Молох. Невин изнывал от неведения и, почти не отрываясь, смотрел в сторону крепостных стен.
Эртанор был рядом, но стоял, прикрыв глаза, – он управлял своими мертвецами. Судя по гримасе, искажавшей временами его лицо, дела у нежити шли не очень хорошо, но Невин не обращался к нему с расспросами, не желая нарушать транс Оракула.
Нечто в небе привлекло его внимание. Подняв глаза и присмотревшись, он понял, что к ним приближается один из воздушных кораблей Малдонии. При мысли об огненных шарах, на месте сжигавших даже вампиров, Невин невольно почувствовал страх. Он не знал, зачем противник летит в их сторону, но понимал, что с холма нужно уходить, чтобы не стать легкой мишенью. С тревогой взглянув на Эртанора, Невин поколебался мгновение, а затем тронул Оракула за плечо. Тот сразу же открыл глаза и вопросительно посмотрел на Невина:
– Ваше Величество?
Невин в ответ молча указал на плывущую по небу черную массу, едва различимую в темноте.
– Корабль? – Оракул нахмурился. – Он больше, чем я, думал. По рассказам рабов выходило, что эти суда куда меньше. Что ему здесь понадобилось?
– Не знаю. Но нужно уходить.
– Да, Ваше Величество, вы правы.
Невин сделал знак советникам и телохранителям, и вампиры начали спускаться с холма, чтобы укрыться в ближайшем лесу. По дороге Невин спросил Оракула, как продвигаются дела у нежити.