Внимание! Вы нанесли критический удар.
Заказ выполнен!
Человек, бывший моей целью, смотрел на кинжал, и в его взгляде смешались неверие и обида. Ещё бы, подготовиться к трудному рейду, пройти его от начала до конца и в самый последний момент, когда группа выложила, словно на блюдечке, босса локации, чтобы ты нанес последний удар, – лишиться всего. Если бы я убил его самого, было бы не так обидно. Проиграл бы равному. Ведь зомби всего лишь орудие в руках архилича и не более того. Но нет, я нанёс удар в спину собственному хозяину. Игрок пятого уровня вырвал победу у рейд-группы сто плюс. В такое глупое положение, наверное, ещё никто не попадал. И пусть меня сейчас прибьют, ситуацию это не изменит.
Внимание! Вы бросили вызов хозяину локации и выиграли бой.
Вы становитесь новым хозяином локации.
Последнее мне крайне не понравилось. Сейчас они прибьют низкоуровневого зомби и одержат победу. Или нет, скопом трогать не станут, дадут убить меня своему личу, тогда цель рейда будет выполнена, а тот босс или другой, не так важно. Однако додумать я не успел, сообщения в интерфейсе сыпались, как из пулемёта. Всё оказалось не так плохо. Боссом локации может быть только архилич уровня двести плюс. Так что мне поменяли класс и прибавили уровень побеждённого к моему.
Теперь группа лишилась надежды на победу: с просевшими далеко в красную зону характеристиками меня не убить при всём желании. А я их могу, и даже очень. Совсем неважно, что две сотни уровней я получил без всяких реальных навыков. Больше десяти лет, которые я провёл в разных играх, – тоже опыт.
Я быстро разобрался в возможностях своего нового персонажа и одним заклинанием уложил всю группу. А потом ещё одним поднял. Понятно, что убитого игрока можно превратить в зомби на очень короткий срок. Редко где больше, чем на час. Но и этого хватит. Я внимательно читал правила игры. Для большинства классов такое проходит без последствий, но некроманты и личи надолго получают ограничения в поднятии мертвецов. Профессиональный риск, так сказать. Ещё один щелчок по носу клану «Железные черепа». Нужно будет потребовать у заказчика премию, тем более что условия договора предусматривают.
Я рассмотрел выпавшие у врагов предметы и решил их собрать. Совсем не важно, что я зарегистрировал одноразового персонажа, прежде чем стереть, могу распродать явно дорогие вещи. И тут мне пришла в голову совершенно сумасшедшая идея. Это, конечно же, невозможно, иначе личи и некроманты превратились бы в самые популярные классы. Убил другого игрока, сразу поднял и заставил получившегося зомби совершенно добровольно отдать тебе вещи и деньги.
Но непись на такое способна, хотя и крайне редко так поступает. Например, убитого при бегстве вора поднимает штатный дворцовый некромант и заставляет отдать украденное. А ведь я сейчас не только игрок, но и НПС, так почему бы не попробовать? Результат меня крайне удивил. Мне удалось снять все доспехи и одежду до последней нитки (а эльфийка совсем ничего, даже в виде свежеподнятого зомби), высыпать всё из инвентарных сумок и перевести на свой счёт всё до последнего медяка.
Не знаю, дырка ли это в программе или заранее предусмотренная возможность для того, кто решил отыгрывать непись и прокачал её до двухсотого уровня. Если честно, мне не интересно, деньги я успею снять раньше, чем кто-либо попытается оспорить произошедшее. В любом случае над этим рейдом ещё долго будет смеяться весь Крон. Премию, и немаленькую, я точно заслужил.
Я приказал своим новым зомби отправляться домой и подал команду выхода из игры.
Внимание! Согласно пункту правил 200.29.4 вы не можете покинуть игру.
Это ещё что за хрень! Спорить было не с кем, а самый простой способ узнать – прочесть указанный пункт правил. Чем я сразу и занялся. Пункт входил в отдельную группу правил под общим названием «Чужая могила». То есть одну из тех, которые я пропустил, потому что они регламентировали случаи, в которых отыгрываемый мною НПС достигнет уровней выше сотого.
Пункт 200.29.4: Если персонаж займёт важный пост, игрок обязуется провести в игре на постоянной основе столько лет, сколько у него уровней, или более.
У меня очень хорошая капсула. Одна из лучших, что можно купить за деньги. Можно провести онлайн год без вреда для здоровья. Ещё как минимум столько же – уже с последствиями, но всё ещё без риска для жизни. Но чужая могила рано или поздно станет моей в самом буквальном смысле.
Дмитрий КозловПерформанс
– Вобщем, есть идея. Новый перформанс. Очень масштабный и хорошо продуманный, – прокричала она, силясь переорать рёв гитар на сцене. Кучка тощих студентов не слишком удачно, зато громко и задорно выдавали старых Cranberries.
– Что за перформанс? – спросил я, отхлебнув пива. Ненавижу все эти псевдоанглийские словечки. Перформанс… Как мерчандайзер какой-то, или, спаси господи, брекфастница. Но ради Алины можно и язык поломать.
– Скажем так… Думаю оседлать волну всей этой зомби-истерики последних лет. Ну там, «Мировая война Z», «28 лет спустя» и так далее… – объяснила она. Чёрные блестящие волосы почти падали в пепельницу. Я увидел в её глазах пламя, которое пробуждалось всякий раз, когда ей в голову приходил очередной художественный замысел, и сразу вспомнил, как когда-то впервые увидел эти пляшущие огоньки…
– Ну-ну…
– В общем, я связалась с друзьями в разных городах… Симферополь, Львов, Харьков, Луганск… План, в общем и целом, в том, чтобы совершить величайшую мистификацию в истории.
– Ого! Амбициозно!
Я откинулся на спинку продавленного диванчика и закурил, приготовившись слушать. Группа на сцене как раз доорала «Zombie» и отправилась на перекур.
– Мы печатаем поддельные газеты… Объявления для расклейки… Естественно, фейсбук, контакт, твиттер, инстаграм… Уже есть пара роликов для Ютьюба. У нас есть люди из милиции, армии, больниц…
– Стоп-стоп, погоди! Что ты хочешь затеять?
Алина улыбнулась.
– Зомби-апокалипсис.
Я смеялся, когда мы брели по улицам к её мастерской. Город вокруг постепенно затихал, с листьев падали капли, в лужах плавал оранжевый свет фонарей…
– Это невозможно! Никто не поведётся!
– Поведутся, ещё как. Или напомнить тебе о радиопостановке «Войны миров» в тридцать восьмом, когда куча народу ударилась в панику? А ведь бывали и другие случаи… Тарантизм, пляска Святого Витта в Средние века…
– Чёрт, но… Но ведь это было давно! – сопротивлялся я. – Люди сейчас не столь наивны.
Она посмотрела на меня, и глаза её наполнились презрением.
– Люди, Женя, всегда одинаковы. Необразованны, тупы и легковерны. И полны скрытой тьмы, которую хотят выплеснуть наружу.
– И всё-таки мне не верится.
– Ну… Через пару недель сам всё увидишь. По телеку.
– Ух ты! Ну и заявочка! И откуда такая уверенность?
– Ты же знаешь – я к своим работам подхожу основательно, – ответила она и вновь улыбнулась. Глядя на эту улыбку, я понял, что даже сейчас, спустя два года, готов ради неё на всё, что угодно.
– У нас даже есть несколько сотен добровольцев, которые будут бегать по городу, кусать людей и так далее…
– Несколько сотен?!
Алина засмеялась.
– У нас хороший спонсор.
– Кто, если не секрет?
– Знаешь такой фонд – «Арт-Армия»?
– Это который какому-то олигарху принадлежит?
– Да, Островскому.
– Ни хрена себе! Ну ты даёшь!
– То ли ещё будет…
Мы подошли к подъезду старого домика в стиле модерн, где в мансарде располагалась мастерская Алины. Там она и работала, и жила. Когда-то там жил и я.
– Может, тебе нужен ещё один зомби? – спросил я, когда мы остановились у дверей. – Работа по дому, натурщик, покупки, постельные утехи…
Рассмеявшись, она взяла меня за руку. Я смотрел на её пальцы. Когда-то под ногтями всегда была краска. Но не сейчас. Теперь она почти не рисовала; всё больше перформансы, концепт-арт и прочая чушь…
– Когда-то ты отлично справлялся с этими обязанностями.
Я улыбнулся, хотя на душе было паршиво: нахлынули воспоминания. Должно быть, ей тоже было неловко. Она быстро забрала свою ладонь из моей, прошептав:
– Пока.
– Пока.
– Следи за новостями.
– Обязательно.
Скрипнув старой дверью, она исчезла в подъезде, а я побрёл домой. Проезжавший мимо автобус окатил меня водой, но я даже не заметил.
Я вспомнил о новом перформансе Алины не через пару недель, а через полтора месяца. И узнал обо всём не из новостей.
– Ты слышал про вирус в Крыму? – спросил Авдеев, когда, привязав, наконец, буйного пьянчугу к койке, мы зашли в ординаторскую и поставили чайник.
– Какой ещё вирус? – зевая, спросил я. До смерти хотелось поспать часок: вроде и больных в отделении немного, но смена отчего-то казалась бесконечной…
– Ну, что-то типа бешенства… Люди носятся по улицам, всё громят, кусаются, как бешеные псы… Ты что, телевизор не смотришь?
– Не смотрю, – ответил я и улыбнулся. – Да это всё ерунда. Флешмоб какой-то.
– Есть смертельные случаи, – бросил Авдеев, и его слова пронзили меня, как ток.
– Что есть? – прохрипел я. Хотелось крикнуть, но слова безвольно высыпались изо рта, как песок.
– Женщину застрелили охранники супермаркета. Резиновая пуля пробила лёгкое.
– Господи…
– Пока ничего толком непонятно, но в Симферополе паника. Погромы в магазинах, пробки на выездах… Мой одногруппник, который там на «скорой» работает, говорит, что в больницах чёрте что творится. Притом, что никакие анализы не показывают отклонений… Судя по всему, какой-то массовый психоз. Вроде хореи или тарантизма… Но при этом передаётся вроде как через укус. Пошли слухи о вирусе… В общем, похоже на какой-нибудь «Рассвет мертвецов».
Вздрогнув, я уставился в темноту за окном. В чайнике бурлил кипяток, а я думал о том, что недавно уже слышал о тарантизме…
Выскочив из ординаторской на балкон, я дрожащей рукой выудил из кармана халата телефон и набрал Алину. Гудки… Гудки… Не отвечает. Достав сигарету, я щёлкнул зажигалкой и, вдохнув дым, закашлялся. Не верилось, что слова Авдеева могут быть правдой. Уж скорее я готов был поверить, что он – участник Алининого «розыгрыша».