Толпа мертвецов немного успокоилась, как обычно, стоит жертве исчезнуть из виду. Большинство принялось бродить вдоль берега туда-сюда, словно собирая ракушки или какую-нибудь выброшенную океаном живность, некоторые опустились на песок, точно устали. А потом – то ли кто-то из них увидел Тараса на шхуне, то ли ветер подул со стороны моря, – но зомби возбудились вновь и, не найдя иного решения, полезли в воду.
Зрелище вышло необычным. Зомби заходили в воду и останавливались, только когда погружались по грудь. Их становилось всё больше. Задние напирали, и первые ряды делали ещё шаг-другой, но потом упирались окончательно. Толпа становилась плотнее, раздавалась вширь, обозначая собой глубину.
И тут появились акулы. Судя по плавникам, их собралось здесь несколько сотен. Они боком подплывали к шевелящейся толпе, выхватывали из первого ряда жертву и, делая крутой разворот, уходили в океан. Огромная стая работала как настоящий конвейер смерти. Теперь Тарас понял, почему здешние акулы перестали обращать внимание на котиков и тюленей.
Ему, наконец, удалось запустить двигатель. Траулер малость дымил, но ветерок относил гарь в сторону. Волны были небольшие, и кораблик уверенно взбирался на них. Океан на таком вряд ли пересечёшь, а вот найти городок на побережье и там осесть… ах, если бы это проделать с друзьями.
Артур и Ли уже остыли. Тарас не стал сбрасывать их за борт. Он не хотел кормить друзьями акул.
Стратегические бомберы шли волна за волной круглые сутки. С моря их было не разглядеть, только далёкий искажённый гул доносился с небес. Днём иногда вспухали шрамы инверсионных следов, а по ночам где-то над пустыней полыхали зарницы.
Артур и Ли так и сидели, прислонившись к фальшборту на носу, сидели и смотрели мёртвыми глазами на боевого товарища через стекло рубки.
– Никто ведь не знает, что нам удалось удрать, – говорил им Тарас. – На что я намекаю? Да ладно вам притворяться тупыми. Подумайте: они сейчас бомбят там и нас тоже. Видно, дела настолько хреновы, что бомбят всё подчистую. В том числе и свой долбаный Розовый город. Так что нас можно счесть за мнимую величину. Никто не знает, что нам удалось удрать. Ни единого свидетеля не осталось. А у нас груда золота и каких-то камней. И про это тоже не знает никто. Проклятие королей зомби? Может, для кого-то и так. А по мне – всё это ерунда. Проклятие сейчас выжигают напалмом. А золото – всего лишь золото.
Он порылся в рундуке, где расхитители гробниц припрятали гражданскую смену белья и, обнаружив подходящую размером одежду, стал стягивать с себя форму. Тяжёлое оружие и амуниция полетели за борт. Если с таким арсеналом их застукает береговая охрана или международный патруль, то акулы получат новую порцию жратвы. До поры до времени он оставил себе лишь винтовку.
Капрал Ли шевельнул ногой. Через минуту дёрнулась рука и у Артура.
– Давайте, парни, что-то вы заспались, – произнёс Тарас, сжимая штурвал. – Давно уж пора вставать.
Андрей Левицкий, Виктор ГлумовСмертельные игры(Из цикла «SECTOR»)
Сектор. 2018 г.
Встречу назначили в обычном дворе спального района Химок, недалеко от Барьера.
Генка записал адрес на бумажку, но с того адреса никакого толка – вокруг хаос, и нигде не написано, что за улица. Разруха и запустение покруче, чем в родном Макарьеве.
С тревогой поглядывая на часы, он кружил по загаженным дворам, спрашивал адрес, но прохожие либо были выходцами из Средней Азии, не понимающими по-русски, либо – стремными типами бомжеватой наружности, к которым и сунуться страшно.
Нормальные люди боялись селиться возле Сектора: неизведанное всегда пугает. Богатые москвичи продали квартиры за бесценок и переехали, их жилища заняли те, кто Сектора не пугался, или те, кому больше некуда было деваться. Сектор излучает – это факт. Что излучает – непонятно, но там водятся совершенно нереальные твари, а в город, говорят, выбираются хамелеоны – вообще не пойми что. Увидишь – поседеешь. Генка не видел, но хотел бы узреть таинственное чудовище.
Еще больше он хотел встретиться не с Чудовищем – с Красавицей. Собственно, из-за Насти вся эта авантюра и была затеяна.
Нужный двор оказался за очередной обшарпанной, в ржавых потеках, многоэтажкой. Генка вздохнул с облегчением. Макарьев, откуда он родом, – небольшой городок Костромской области, по Московским меркам и вовсе село, и Геша плохо ориентировался в городе, хоть уже два курса проучился в Москве. Зато в лесу чувствовал себя как дома: то за ягодами-грибами ходил, то на охоту или рыбалку. Сейчас с этого толку не было, а вот в Секторе его знания должны пригодиться.
На условленном месте, заброшенной детской площадке, ждал Крестный; заведя руки за спину, покачивался с пятки на носок. На бордюре сидел незнакомый парень с зелеными глазами и грыз огромное яблоко. Рядом с ним на траве черным холмом возвышался видавший виды рюкзак. Генка глянул на часы: без пяти девять – не опоздал.
Крестный задрал голову, приподнял кепку и со значением поздоровался – кивнул. Геша в ответ дернул головой и, чтобы проводник не комплексовал из-за Гешиного роста (он до двух метров не дотянул совсем чуть-чуть), опустился на бордюр, косясь на незнакомого парня. Был он одного с Генкой возраста, худ, узколиц; на смуглом лице глаза горели, как два изумруда. Густые темно-русые волосы стояли торчком, хотя длины были приличной, на затылке длинный клок спускался до самых лопаток. Парень переложил яблоко в левую руку и протянул правую:
– Рома.
Геша представился, отмечая, что имя новому знакомому не идет. Ладонь у парня была шершавая, липкая от яблочного сока.
Осталось дождаться Настю и двоих ребят, которых она обещала привести с собой.
– Ну, и где они? – с деланным возмущением спросил Крестный у Геши.
Вид у Крестного был совершенно не героическим и не соответствовал романтическому образу проводника. Его будто слепили из двух людей: тело принадлежало тяжелоатлету, простецкое лицо с пухлыми розовыми щеками – офисному работнику или кондитеру. А вот глаза его Геше не нравились – льдистые, глубоко посаженные буравчики.
– Скоро будут. – Геша потянулся за сигаретой.
Не успел он это сказать, как зарокотал мотор, и во двор въехал «хаммер». Гена думал, что машина покатит себе дальше, – но нет, затормозила. Открылись дверцы, и на землю спрыгнули два студента юридического: известный в узких кругах мажор Олег Греков и его друг, имени которого Геша не помнил. Может, у Грекова друзья и менялись, но Олег затмевал их всех, и они казались серыми и затрапезными, а лица сливались в одно.
Подобные развлечения – для богатых. Сводил Крестный пару богатеньких буратин – состриг капусты. Генка прикинул: пять штук за два дня шараханья по Сектору. Некисло. Потом можно и на смену заступать, патрулировать Сектор.
Геша денег жалел, они ему по́том и кровью достались, но уж очень хотелось прикоснуться к неизведанному и показать себя с лучшей стороны, с ним ведь будет Настя! Ага, с ним – три раза ха! Друг Грекова помог Насте спуститься.
Геша сглотнул и заерзал на бордюре. Настя – молодец! Не в шортах белых, а в камуфляжных штанах. Но неужели она – с вот этим сутулым хлюпиком со скошенным подбородком? Или они просто друзья? Она яркая, живая, у нее много друзей. Генка встал, отряхнул джинсы. Настя помахала ему рукой и защебетала с Грековым. То руки его коснется, то плечом заденет.
Геша рухнул обратно, ударившись задом о бордюр. А чего ты хотел? Чтобы самая красивая девушка университета – и с тобой? Губу закатай! Греков… что ни говори, Греков – альфа самец с повадками хозяина мира. Рост чуть выше среднего, брюнет, стрижка – волосок к волоску, тело спортсмена, в качалку, небось, лет с пятнадцати ходит, и «хаммер» вот этот – его. А у тебя что? Самомнение, какие-никакие мозги и неуемная жажда жизни. Так что усохни, лошара!
Деньги стало еще жальче, но отступать было уже поздно. Рома так громко хрустнул яблоком, что Геша вздрогнул и подумал: а ведь он тоже небогат, судя по изношенным кроссовкам, и за экскурсию отдает последнее.
Крестный подошел ко вновь прибывшим, хлопнул в ладоши, собирая туристов вокруг себя, и скомандовал:
– Знакомимся.
Друга Грекова звали Костиком.
Крестный, собирая деньги, завозмущался, – мол, девку в Сектор не поведет, – но получил от Грекова тысячу сверху и успокоился. После этого он начал инструктаж:
– Вот что я вам скажу, meine liebe Kinder[2]…
Греков, скрестивший руки на груди, проговорил:
– Я бы попросил выбирать выражения.
– У папы денег просить будешь, – окрысился Крестный, сверкнул глазками-буравчиками. – Ты поступил в моё распоряжение, я за тебя отвечаю, ясно? Сектор – это вам не игрушки, вы скоро в этом убедитесь. Сектор смертелен. Неуклюжий шаг – и ты труп, с Сектором шутки плохи. Вот если докажете, что вы мужики, тогда поговорим на равных.
Геша думал, что Греков пошлет проводника куда подальше, экскурсия отменится и деньги останутся в кармане, но Олег вскинул смоляную бровь и смолчал, брезгливо поджав губы, – любопытство пересилило. Опершись о ржавую горку для катания, обнял Настеньку за талию – механически, без чувства. А она так и льнет к нему, так и млеет. «Ну, Греков, погоди! Если ты ее обидишь, задушу как собаку!» – мысленно пообещал Генка.
– Итак, – продолжил Крестный. – Если вы это уже слышали, не перебивайте. По Сектору ходим цепью, след в след. Если по нужде приперло – делаем дела при всех, никаких кустов! В кустах вас может подстерегать кто-нибудь голодный. Про хамелеонов читали? Могут принимать обличье животных, часто сразу нескольких. Так вот, они – самые дружелюбные там. Увидев хамелеона, не надо мочиться в штаны и прикидываться трупом, вопить и удирать, – он посмотрел на Настю, – тоже не надо. Стреляем из дробовика, бьем шокером. Еще может быть лоза… она тоже способна вас «хрум-хрум», ее следует бояться не меньше зверья. А вообще, правила просты: видишь зверя – стреляй! Не переживайте, оружие получите на базе. В Секторе ведем себя тихо, не нарываемся, слушаемся старших и не хамим. Мы теперь команда, от каждого зависят жизни остальных. В поле проводим сутки, завтра вечером возвращаю вас, надеюсь, в целости. Участок, по которому мы пойдем, относительно стабильный и неопасный, но Сектор изменчив, про это забывать не надо.