— Надо полагать. Такие события. Как ты ещё сегодня силы нашла рисовать!
— Ты знаешь, живопись даёт мне качественный отдых. Отдых души, что ли. Прикосновение к прекрасному. Завтра точно вернусь пораньше, и мы всё-таки сходим погулять с тобой. А то сидишь безвылазно из-за моих этих… ситуаций.
— Да ладно, ничего страшного, я домосед.
— Это здорово. Мне тоже такой образ жизни по душе.
— Интроверт?
— Ага! — кивнула Женя и, пожелав Лене спокойной ночи, удалилась в спальню.
На следующий день Кати на работе не было. Её положили в больницу на сохранение. Жене не хотелось выполнять никаких трудовых функций, поэтому она пошла в приёмную начальника. Там была лишь несменная Нина Фёдоровна, которая в этот момент занималась корреспонденцией.
— Вот у меня из головы всё не выходит то письмо, про которое Вы говорили.
— С которым Юрий Николаевич носился?
— Да. Оно ведь было личного характера?
— Да, теперь я в этом просто уверена.
— Нас к нему не пускают в больнице, Нина Фёдоровна.
— Ты думаешь, Женечка, меня пускают? Звоню каждый день, да узнаю просто, что в себя не пришёл.
Секретарша опустила руки, в которых были какие-то письма для бухгалтерии, и вдруг беспомощно опустилась на стул.
— Знаешь, Жень, мне кажется, что он сейчас там на грани. Между жизнью и смертью. Вот что бы он мог нам сказать? Кто бы мог это сделать? Ведь отравлен был коньяк. Причём бутылка, из которой он уже пил. Значит, в эту самую бутылку и подмешали чего-то! — она тяжело вздохнула. — Значит, кто-то свой, но никого пока не задержали. Конечно, у меня взяли данные, кто на днях к нему приходил-уходил, когда он мог выпить, с кем и по какому поводу. Но у него и встречи были, приходили к нему. То есть, не только наши в кабинет заходили. Как назло, у нас тут просто проходной двор был. Я, если честно, подумывала на зама, но он и сам оказался в больнице по той же причине. Ничего не пойму, голова кругом. Работа из рук валится вся.
— Нина Фёдоровна, как я Вас понимаю! Нам очень всем Юрия не хватает сейчас. Молюсь, чтобы с ним всё было в порядке. Хоть бы выкарабкался. Что же за письмо такое было? И куда оно делось?
— Ой, не знаю, Жень, не знаю.
В этот день Жене удалось уехать с работы на полтора часа раньше. Никого не травили, задачи свои она выполнила. Делала она это буквально, преодолевая себя, потому что было тяжело морально. Но её мотивировала мысль о том, что дома её ждёт родная кровь, племяшка, которая в этом городе совсем беспомощная без неё. И тем более она обещала ей прогулку.
Недалеко от дома был небольшой скверик, туда Женя и повела Лену. Они купили горячий кофе с собой и уселись на скамейку.
— Как здесь хорошо! — протянула Лена. — Уютно, спокойно у тебя дома.
— Это потому что меня дома не бывает! — усмехнулась Женя.
— Ты знаешь, меня мама сюда отправила не только из-за учёбы. Даже не так. Вообще, не из-за учёбы. Но чтобы по учёбе тоже заодно подготовилась. Кофе вкусный, но твой чай вкуснее.
— Спасибо, Лен. Что-то голос у тебя грустный совсем стал, да и вид. Что-то случилось?
— Случилось, но не сейчас. В общем, я поняла, что могу только тебе это рассказать. Ты хорошая.
— Рассказывай, конечно, выкладывай всё, не надо в себе держать свои переживания тем более в твоём возрасте.
— Ну, я с парнем встречалась, Дима зовут. И ему двадцать лет. Но маме не понравилось, что мы стали слишком много времени друг другу уделять. И, собственно, из-за этих отношений я и не поступила в прошлом году. С родителями, конечно, сама можешь догадаться, какое непонимание вышло. Они взбесились просто. А мне семнадцать было, ему девятнадцать, это в прошлом году. Но мы не переставали встречаться. Он на заочном учится, отцу в автосервисе помогает, работает у него между сессиями. Я понимаю, что я должна учиться, и всё такое. Поэтому я понимаю и маму. Но… Мы расстались так… плохо.
На глазах Лены Женя впервые увидела слёзы, та отвернулась и зашмыгала носом.
— Как? Что случилось?
— Мы новый год этот вместе встретили. Потом четырнадцатое февраля тоже вместе провели. На восьмое марта он зашёл за мной, перед отъездом на свою сессию, а отец его встретил с угрозами, с криками, что он мне всё будущее портит. Мол, сам-то учится, профессию получает, а мне голову морочит. Меня он всё равно бросит, а я ещё и без образования останусь. Он сказал отцу, что понял его. Ушёл. И больше не приходил. На звонки не отвечает. Я пришла к его дому в выходные, на выходные он даже с сессии часто приезжал домой, вышел теперь его отец ко мне примерно с таким же текстом, только в обратную сторону. Чтобы я не приходила, что все нервы ему извела, только типа теперь я учиться не хочу, а хочу сесть к нему на шею.
Лена поставила стаканчик с кофе на скамейку, закрыла лицо руками и зарыдала. Женя обняла её со словами:
— Так мы обе с тобой брошенки! Как ты там сказала тогда: «Эти не пропадут!» Это про нас, Лен, про нас! Будет у тебя образование, Лен! И парень стоящий найдётся, вот увидишь! У такой хорошей, как ты, не может быть иначе! Всё у тебя будет, Лен!
— Это ещё не всё.
— Что ещё? — Женя пыталась заглянуть в глаза племяннице, но та постоянно их отводила. Но потом Лена собралась с духом и посмотрела Жене в лицо:
— У меня задержка.
— Что? — пыталась понять Женя.
В ответ Лена только сильнее разревелась.
— Та-ак, подожди. Ты хочешь сказать, что ты беременна?
— Не знаю, тест я не делала. Но… скорее всего, да.
— Мать знает?
— Жень, ну, конечно, нет!
— Ну, да, действительно. Так-так-так. Новость ещё та!
Женю одновременно и огорошила эта весть, и обрадовала. Новая жизнь! Так близко! Это ощущение вызвало на сердце самый настоящий трепет, и она, казалось, потеряла на какое-то время способность здраво мыслить.
— Лена, это ж радость-то какая! — трепала она за плечи племянницу.
— Радость? Жень, может, это, конечно, само по себе и радость, но не для моих родственников, и не для его отца! А как я теперь? Как? — в голосе послышались нотки отчаяния.
Разум начал возвращаться к Жене.
— Дак это, ты же не зря ко мне приехала… Воспитаем! — растерянно и запинаясь проговорила она.
— Меня очень радует твой оптимизм, как хорошо, что мама меня к тебе отправила! Дома я бы с ума сошла!
— Только работу я потеряла и развожусь. Вот тебе и оптимизм! — вздохнула Женя.
— Как быть-то? Аборт делать? У меня на него денег нет!
— Ты что?! Лен, даже не думай! Это вообще не вариант!
Лена вытерла нос и глаза краем своего модного шарфа.
— Жень, не говори маме.
— Хорошо. Пусть это пока будет нашим секретом. Но когда-то ей придётся сказать.
— Боюсь даже думать об этом.
— А ты и не думай. Готовься к поступлению, подумаем потом, я помогу подумать, не переживай. А сейчас пойдём в аптеку за тестом и домой, ужин готовить. Проголодалась я. Столько сил уходит с этими всеми новостями внезапными, с этими событиями! Откуда что берётся? У нас вон, на работе, коллега моя по кабинету тоже беременная. Поэтому её, конечно, сократить не могли, а меня — запросто! Ни ребёнка, ни котёнка, что с меня взять! Мужа, и того не стало. Сбежал.
Они встали с лавочки и медленно пошли в сторону дома.
— Знаешь, я ведь видела Рому на днях, за день до твоего приезда, точнее, за ночь. Вечером видела, а утром ты приехала. И видела я его не одного, а с бабой какой-то. И мне показалось, что бабёнка эта — наша Катька с отдела, которая сейчас…
Женя не договорила и остановилась.
— Жень, ты чего? Побледнела аж, тебе плохо?
— Нет, Ленусь, всё нормально. Просто мысль меня внезапно посетила… странная. Почему-то сейчас в голове сложились у меня эти факты: беременная Катя и то, что я мужа своего как будто с ней видела.
Женя в упор посмотрела на Лену.
— Лен, так это что, она?
Лена смотрела на Женю и растерянно хлопала глазами. Что ответить тётушке она, конечно, не знала.
— Боже мой, Лена, неужели, это она? А как такое может быть?
— Жень, подожди! Ну, мало ли похожих баб, мало ли беременных в этом мире, посмотри, вон, на меня! Это совершенно необязательно она!
— Да?
— Ну, конечно! Разве ж могла она от тебя утаивать, что с мужем твоим встречается?
— Нет, наверное. Да они и не знали друг друга.
— Ну вот именно!
— Ладно, пошли домой.
Дома ужин они готовили вместе, но молча. Каждая переваривала полученную информацию. Потом Лена сказала Жене, что сделает тест сейчас. Хоть и рекомендовалось проводить его утром, но Лена не могла ждать. Она долго таила всё это в себе, а теперь рассказала Жене. И та её поддержала! Теперь-то ей хотелось поскорее узнать, действительно ли она носит ребёнка под сердцем, или это всего лишь сбой цикла от переживаний и нервов?
— Ну, что там? — нетерпеливо спросила Женя, когда Лена вышла из ванной.
Лена молча протянула тест. На нём красовались яркие две полоски.
— Ну, я же тебя поздравляю! — радостно крикнула Женя и кинулась обнимать растроганную девчушку.
— Так, мать тебя в девятнадцать родила, так что ей можно будет и этим козырнуть, когда возмущаться начнёт. Кто-то вон, всю жизнь мечтает, и ничего не получается. Значит, не судьба. А кому-то на блюдечке с голубой каёмочкой — получите, распишитесь! Так что ты, детонька моя, не реви, а говори адрес отца.
— Что? Какого отца?
— Отца ребёнка твоего, Лен, отца ребёнка. Адрес твоего-то отца я знаю! — засмеялась Женя. Она пребывала во взбудораженном состоянии и приподнятом настроении.
— Да, он в посёлке у нас, на Северной живёт, дом пятнадцать.
— Ясно, запишу. Пригодится.
— Ты что, ему сказать хочешь?
— Ой, дитё ты моё! Ну, конечно! Но, разумеется, сегодня не рвану, но доложу непременно ему.
— Ой! — заволновалась Лена и села на стул в кухне.
— Ладно, Лен, говорю тебе, не переживай ты так. Потихоньку разгребём ситуацию. Всё нормально будет. Завтра начну работу искать новую, не пропадём!