Добро пожаловать в тюрьму
Тюремный эксперимент. Исследование заключенных и охранников в симуляторе тюрьмыКрейг Хейни, Кертис Бэнкс, Филипп Зимбардо (1973)
Справочная информация
Это исследование финансировалось ВМС США, поскольку они и Корпус морской пехоты США были заинтересованы в выяснении причин конфликтов между охранниками и заключенными в военно-морских тюрьмах. Ранее насилие и жестокость со стороны охранников в тюрьмах объясняли диспозиционной атрибуцией. То есть сам по себе институт тюрьмы обуславливает и предустанавливает отношения охранников и заключенных.
Например, утверждалось, что люди, работающие надзирателями в тюрьмах, имеют особый менталитет охранника, по природе своей являются лишенными эмпатии садистами. С другой же стороны, заключенные — это люди, которые не уважают закон, а поэтому привносят в тюрьму агрессию и импульсивное поведение.
Филип Зимбардо, автор этого эксперимента и один из авторов статьи, задался целью проверить диспозиционную теорию и доказать, что сам по себе институт тюрьмы и контингент, который там можно встретить, не влияет на насилие и жестокость, которые часто составляют проблему для ВМС США. В дальнейшем автор эксперимента надеялся разработать тренинг для служащих в ВМС США, позволяющий улучшить и гармонизировать обстановку в тюрьмах.
Зимбардо считал, что поведение в тюрьмах можно лучше всего объяснить с помощью ситуационной атрибуции. В частности, он считал, что на условия содержания влияют социальные роли, которые должны играть заключенные и охранники. Шекспир хорошо выразил эту мысль, когда написал: «Весь мир — сцена, и все мужчины и женщины — актеры». Это означает, что мы являемся теми, кого мы играем.
Мы все играем множество ролей в обществе, и эти социальные роли в определенной степени формируют нашу личность. Каждая роль, которую мы играем, несет в себе определенные правила или ожидания относительно того, как мы должны себя вести. Например, когда мы играем роль студента, от нас ждут совсем другого поведения, чем, скажем, от зрителя «Шоу ужасов Рокки Хоррора». Точно так же могут быть определенные ожидания относительно заключенных и охранников.
Цель
Цель исследования заключалась в том, чтобы изучить влияние того, что человека назначают на роль тюремного охранника или заключенного.
Процедура/метод
Исследование обычно описывается как эксперимент, независимой переменной которого являются условия, в которые случайным образом распределяются участники. Либо заключенный, либо охранник. Зависимой переменной является результирующее поведение.
Исследование также можно описать как симуляцию, поскольку в нем была предпринята попытка создать обстановку, похожую на тюремную.
Собранные данные представляли собой комбинацию количественных и качественных данных. Однако основные данные были качественными и были получены с помощью видео- и аудиозаписей, а также прямого наблюдения.
Участники были набраны посредством газетного объявления, которое просило мужчин-добровольцев принять участие в психологическом исследовании, посвященном изучению «тюремной жизни» в обмен на оплату в размере 15 долларов в день[1].
75 респондентов заполнили анкету о семейном положении, физическом и психическом здоровье, предыдущем опыте и предубеждениях в отношении психопатологии и криминальной психологии.
По результатам тестирования были отобраны 24 мужчины. Эти 24 человека были признаны наиболее физически и психически устойчивыми, наиболее зрелыми и наименее склонными к антисоциальному поведению. Участники были описаны как «нормальные, здоровые мужчины, студенты колледжа, преимущественно представители среднего класса и белые». До начала исследования 24 участника не были знакомы друг с другом.
В подвале здания психологии Стэнфордского университета была построена имитация тюрьмы. Симуляционная тюрьма состояла из:
— Три небольшие камеры (каждая размером 6 x 9 футов[2]) с тремя заключенными в камере. В камерах находились три койки (с матрасом, простыней и подушкой) для каждого заключенного.
— Одиночная камера. Это была очень маленькая, неосвещенная комната (2*7 футов[3]). Эта комната находилась напротив камер.
— Несколько комнат в соседнем крыле здания, которые использовались как помещения для охранников (для переодевания и отдыха), комнаты для допросов и спальня для «надзирателя» и «суперинтенданта» (Зимбардо).
— Небольшая закрытая комната, которая использовалась в качестве «тюремного двора».
— Видеозаписывающее оборудование было размещено за смотровым экраном.
В течение всего исследования заключенные находились в этой импровизированной тюрьме 24 часа в сутки. Трое были произвольно отправлены в каждую из трех камер, а остальные находились в режиме ожидания у себя дома. Охранники работали по три человека в восьмичасовую смену и после смены уходили домой.
Все участники добровольно согласились играть эту роль за 15 долларов в день в течение двух недель. Участники подписали контракт, гарантирующий основные жизненные потребности, такие как адекватное питание и медицинское обслуживание. Хотя в контракте было четко указано, что в случае назначения их на роль заключенных, они будут ограничены в некоторых гражданских правах и свободах (например, право на личную жизнь). Участникам не дали никакой информации о том, чего ожидать и как себя вести.
24 участника были случайным образом распределены на роль «заключенного» или «охранника» и проинформированы по телефону о том, что они должны быть доступны у себя дома в воскресенье, когда начнется эксперимент.
Участники, которым была отведена роль охранников, должны были посетить ознакомительную встречу за день до того, как эксперимент начнется для заключенных. Они познакомились с главными исследователями, «начальником» тюрьмы (Зимбардо) и «надзирателем» (научным ассистентом-студентом). Им сказали, что «экспериментаторы хотят смоделировать тюремную среду в текущих условиях и с наложением некоторых этических ограничений». Их задача как тюремных охранников заключалась в «поддержании разумной степени порядка в тюрьме, необходимой для эффективного функционирования».
Охранники были проинструктированы по административным вопросам, включая рабочие смены, заполнение отчетов о «критических инцидентах», организации питания, работы и отдыха заключенных. Чтобы привлечь охранников к выполнению своих функций еще до заключения заключенных, они помогали на заключительных этапах строительства тюремного комплекса — расставляли койки в камерах, передвигали мебель и так далее. Однако охранникам не объясняли, как себя вести, кроме того, что им было прямо сказано, что им не разрешается применять физические наказания или физическую агрессию.
Охранники считали, что экспериментаторы в основном заинтересованы в изучении поведения заключенных, хотя экспериментаторы были не менее заинтересованы в изучении поведения надзирателей.
Униформа заключенных и охранников была призвана повысить групповую идентичность и снизить роль индивидуальности в обеих группах.
Форма охранников состояла из простой рубашки и брюк цвета хаки, свистка, полицейской дубинки (из дерева) и отражающих солнцезащитных очков, которые делали невозможным зрительный контакт. Форма охранников была призвана передать военный настрой, а дубинка и свисток были символами контроля и власти.
Форма заключенных состояла из свободного облегающего муслинового халата с идентификационным номером спереди и сзади, без нижнего белья, резиновых сандалий, нейлоновой шапки, а на лодыжке у них была легкая цепь и замок. Каждому заключенному также выдавались зубная щетка, мыло, мыльница, полотенце и постельное белье. Никаких личных вещей в камере не допускалось. Форма заключенных была разработана таким образом, чтобы лишить заключенных индивидуальности, унизить их. Их форма была символом покорности и зависимости. Цепь на лодыжке была постоянным напоминанием о гнетущей обстановке. Шапка-чулок устраняла любые различия, связанные с длиной, цветом и стилем волос (как и бритье головы в некоторых «настоящих» тюрьмах). Плохо сидящая форма заставляла заключенных чувствовать себя неловко в своих движениях; поскольку эти халаты носились без нижнего белья, заключенные были вынуждены принимать непривычные позы, больше похожие на позы женщин, чем мужчин — еще одна часть процесса эмаскуляции[4].
Заключенные участники были неожиданно «арестованы» у себя дома при содействии местного отделения полиции. Затем полицейский предъявлял им обвинение по подозрению в краже со взломом или вооруженном ограблении, информировал об их правах, надевал наручники, тщательно обыскивал их (часто на виду у соседей и прохожих) и отвозил на заднем сиденье полицейской машины в полицейский участок.
В полицейском участке у них брали отпечатки пальцев, фотографировали и помещали в камеру для задержанных. Затем каждому заключенному завязывали глаза и отвозили в макет тюрьмы в сопровождении одного из экспериментаторов и охранника. На протяжении всей процедуры ареста полицейские сохраняли официальное, серьезное отношение и не говорили участникам, что это имеет отношение к психологическому эксперименту.
В «тюрьме», расположенной в подвале Стэнфордского университета, каждого заключенного раздевали, опрыскивали препаратом для дезодорации (дезодорант-спрей) и заставляли стоять голым, в одиночестве во «дворе». После того, как заключенному выдали униформу и сделали «mug shot» (снимок удостоверения личности), его поместили в камеру и приказали молчать.
Надзиратель зачитывал им правила учреждения (разработанные охранниками и надзирателем), которые нужно было запомнить и соблюдать. К заключенным обращались только по номеру на их униформе, также для того, чтобы обезличить их.
Каждый день участникам разрешалось три раза поесть, три раза сходить в туалет под присмотром, а также предусматривалось два часа на чтение или написание писем. Необходимо было выполнять рабочие задания, было запланировано два свидания в неделю, а также в расписании был просмотр фильмов и занятия физкультурой.
Три раза в день заключенных выстраивали в очередь на перекличку (по одному в каждую рабочую смену охранников). Первоначальной целью переклички было установить, что все заключенные на месте, и проверить их на знание правил и их идентификационных номеров. Первые переклички длились всего около десяти минут, но по мере ухудшения условий содержания в тюрьме их продолжительность увеличивалась, и некоторые из них продолжались несколько часов.
Результаты/выводы
В целом, исследование показало, что на поведение «нормальных» студентов, которые были случайным образом распределены по каждому условию, повлияла роль, которую им отвели, до такой степени, что они, поверили в свои роли. Таким образом, исследование отвергает диспозиционную гипотезу.
Эксперимент пришлось прекратить всего через шесть дней вместо запланированных 14 дней, в основном из-за патологических реакций участников. Пятерых заключенных пришлось отпустить еще раньше из-за сильной эмоциональной подавленности.
В целом, охранники и заключенные проявляли явную тенденцию ко все более негативным эмоциям, и их мировоззрение становилось все более мрачным. Несмотря на то, что охранники и заключенные, по сути, были свободны вступать в любые формы взаимодействия, характер их встреч, как правило, был негативным, враждебным, оскорбительным и дегуманизирующим. Тюрьма была интернализирована как заключенными, так и охранниками, то есть они начали верить в нее. Они приняли очень контрастные модели поведения, которые соответствовали их ролям. Охранники начинали взаимодействие с команд или оскорблений, в то время как заключенные в целом избирали пассивный режим реагирования. Хотя всем участникам было ясно, что экспериментаторы не допустят физического насилия, часто наблюдались разновидности скрытого агрессивного поведения.
Одним из самых драматичных свидетельств влияния этой ситуации на участников стало то, что пятерых заключенных пришлось освободить досрочно из-за крайней эмоциональной депрессии, плача, ярости и острой тревоги. Из оставшихся заключенных только двое заявили, что не желают терять заработанные деньги в обмен на «досрочное освобождение». Когда симуляция была прекращена только через шесть дней вместо запланированных четырнадцати дней, все оставшиеся заключенные были рады этой новости, но большинство охранников, казалось, были расстроены преждевременным окончанием исследования — казалось, что они настолько вжились в свою роль, что теперь наслаждались абсолютным контролем и властью, которые они осуществляли. Зимбардо назвал это патологией власти.
Однако существовали индивидуальные различия в стилях преодоления этого нового опыта. Половина заключенных выдержала гнетущую атмосферу, и не все охранники прибегали к враждебности, некоторые охранники были жесткими, но справедливыми, а некоторые выходили далеко за рамки своей роли, проявляя весьма изобретательную жестокость в изобретении новых видов притеснения.
Объяснение
Зимбардо считает, что это исследование демонстрирует мощный эффект, который роли могут оказывать на поведение людей. По сути, участники играли роль, которую, по их мнению, им должно было исполнять — либо заключенного, либо тюремного охранника. (На самом деле это имитация того, что мы ожидаем от тюремной жизни, а не того, что есть на самом деле, поскольку никто из участников ранее не был в тюрьме в качестве охранника или заключенного).
Далее Зимбардо объяснил поведение тюремных охранников и поведение заключенных.
Зимбардо объясняет, что причиной ухудшения поведения охранников была власть. Охранники получили контроль над жизнями других людей, и им не нужно было оправдывать свои проявления власти, как это обычно происходит в повседневной жизни. Они начали пользоваться этой властью очень рано в ходе исследования (патология власти), о чем свидетельствует тот факт, что уже после первого дня все права заключенных были переопределены как привилегии, а все привилегии были отменены.
Зимбардо объясняет социальную деградацию заключенных как синдром патологического заключенного. В начале исследования заключенные восставали против условий содержания, но охранники подрывали каждую попытку восстания, и солидарность между заключенными рухнула. Половина заключенных ответила на это болезнью, и в конце концов их пришлось освободить, прежде срока. Оставшиеся заключенные стали пассивными, зависимыми, наблюдалось уплощение аффекта. Зимбардо предположил, что существует ряд процессов, которые способствуют возникновению синдрома патологического заключенного:
• Потеря идентичности — заключенные были лишены индивидуальности, их лишили имени, одежды, внешнего вида, стиля поведения и истории. Жизнь среди незнакомых людей, не знающих ни твоего имени, ни истории, одетых, как все остальные заключенные, — все это привело к ослаблению самоидентичности заключенных. Заключенные потеряли свою индивидуальность не только по отношению к охранникам, но и по отношению к самим себе;
• Произвольный контроль со стороны охранников — в анкетах, заполненных после эксперимента, заключенные говорили, что им не нравится то, что они подчинялись произвольным и изменчивым решениям и правилам охранников, поскольку это делало жизнь непредсказуемой и несправедливой. Например, улыбка в ответ на шутку могла быть наказана так же, как и отказ улыбнуться. Поскольку окружающая среда становилась все более непредсказуемой, поведение заключенных приобрело признаки выученной беспомощности, то есть, поскольку ранее усвоенные представления заключенных о справедливом и упорядоченном мире перестали работать, они перестали инициировать какие-либо действия;
• Зависимость и выхолащивание — заключенные были поставлены в полную зависимость от охранников при выполнении таких обычных функций, как посещение туалета, чтение, прикуривание сигареты, и это выхолащивало их. Халаты, надетые без нижнего белья, уменьшали их чувство мужественности. Это повлияло до такой степени, что когда заключенные получили свои роли, они предположили, что их назначили заключенными, потому что они были меньше ростом, чем охранники. На самом деле между заключенными и охранниками не было разницы в среднем росте, а воспринимаемая разница была реакцией на восприятие заключенными самих себя и отсутствие у них власти.
Оценка процедуры/метода. Слабые стороны
Основная критика исследования связана с этическими соображениями.
Предъявляются следующие претензии:
• Единственный обман был связан с арестом заключенных в начале эксперимента. Заключенным не сказали об этом, частично потому, что окончательное разрешение от полиции было получено только за несколько минут до того, как участники решили принять участие в эксперименте, а частично потому, что исследователи хотели, чтобы аресты стали неожиданностью. Однако это было нарушением этических норм контракта Зимбардо, который подписали все участники.
• Когда Зимбардо понял, насколько заключенным не понравился неожиданный опыт, эксперимент был прекращен.
• Одобрение на проведение исследования было получено от Управления военно-морских исследований, факультета психологии и университетского комитета по проведению экспериментов на людях. Этот комитет также не ожидал экстремальной реакции заключенных, которая должна была последовать.
• Были рассмотрены альтернативные методики, которые могли бы причинить меньший дискомфорт участникам, но в то же время дать желаемую информацию, но ничего подходящего найти не удалось.
• Были проведены обширные групповые и индивидуальные дебрифинги, и все участники вернули постэкспериментальные анкеты через несколько недель, затем через несколько месяцев, затем через годовые интервалы.
• Польза, полученная от нашего понимания человеческого поведения и того, как мы можем улучшить общество, должна перевесить страдания, вызванные исследованием. Однако есть предположение, что ВМС США были не столько заинтересованы в том, чтобы сделать тюрьмы более человечными, сколько в том, чтобы использовать исследование для обучения людей в вооруженных силах справляться со стрессами плена.
Исследование также можно критиковать за нерепрезентативную выборку. Поскольку эксперимент проводился на 24 нормальных, здоровых студентах колледжа мужского пола, которые были преимущественно представителями среднего класса и белыми (один был описан как восточный), мы должны быть осторожны, обобщая результаты на других людей.
Важно отметить, что исследование подверглось критике за отсутствие экологической валидности. По практическим и этическим причинам имитация тюрьмы не могла быть полностью реалистичной. Многие особенно неприятные аспекты тюремной жизни отсутствовали, например, принуждение к гомосексуализму, расизм, избиения и угрозы жизни. Кроме того, максимальный предполагаемый срок заключения составлял всего две недели. Поэтому возможно, что данное исследование не является значимым сравнением с реальной тюремной средой. Однако есть много свидетельств того, что участники действительно реагировали на ситуацию так, как будто она была реальной. Например, 90 % частных разговоров заключенных, за которыми следили исследователи, касались условий содержания в тюрьме, и только 10 % времени они говорили о жизни за пределами тюрьмы. Охранники тоже редко обменивались личной информацией во время перерывов на отдых — они либо говорили о «проблемных заключенных», либо на другие тюремные темы, либо вообще не разговаривали. Охранники всегда приходили вовремя и даже работали сверхурочно без дополнительной оплаты. Когда заключенных представляли священнику, они называли себя не по имени, а по тюремному номеру. Некоторые даже просили его найти адвоката, чтобы он помог им выйти на свободу.
Сильные стороны
Главной сильной стороной исследования было то, что в нем удалось сохранить определенную степень контроля и экологическую валидность. Ситуация очень жестко контролировалась, например, охранники и заключенные были распределены случайным образом и отобраны по строгому критерию. Исследование сохранило экологическую достоверность благодаря тому, что пришлось пойти на крайние меры, чтобы сделать исследование максимально похожим на жизнь, например, он арестовывал заключенных прямо у них дома.
Еще одной сильной стороной был способ, которым собирались данные. Он использовал ряд качественных подходов, таких как наблюдение (иногда открытое, а иногда скрытое), интервью и анкетирование.
Оценка объяснения
Исследование явно пыталось дать ситуационное объяснение поведению. Он утверждал, что это исследование демонстрирует мощное влияние ролей на поведение людей.
Однако некоторые психологи считают, что он чрезмерно подчеркнул ситуационное объяснение. Они утверждают, что поведение как заключенных, так и охранников могло быть вызвано стереотипными ожиданиями того, как должны вести себя заключенные и охранники. То есть, участники лишь играли в ролевые игры. Однако Зимбардо решительно утверждает, что опыт участников был слишком реален, и что даже если в начале исследования они только играли в роли, по мере продвижения исследования они усваивали эти роли и уже не могли отличить ролевую игру от себя.
Стоит также отметить, что аргументация Зимбардо может показаться слишком детерминированной. Например, в исследовании Зимбардо не все участники вели себя одинаково. Например, некоторые охранники были менее склонны злоупотреблять своей властью. Возможно, причина того, что некоторые из участников были менее готовы, связана с их личностными особенностями.